ложные пропажи от настоящих — для меня загадка.
— Мало, — шепчет гремлин и сует мне лист бумаги. Текст уже заполнен: очень мелкими каракулями забиты десять строк. Могу разобрать только «необычайной важности», «смертельного воздействия» и «принадлежащее метафизической сущности, сиречь богу».
Автоматически ставлю подпись. С видом огромного облегчения, коротышка двигается куда-то за свою стойку.
Мы с интересом наблюдаем за тем, как его голова исчезает с поля зрения. Кибл долгое время сопит и не то бубнит длинное заклинание, не то витиевато ругается на языке Мортитваллей. Стучит явно очень тяжелая крышка какого-то сейфа. Я всегда подозревал, что у гремлина находится еще одно хранилище — не для всех.
Наконец Кибл выходит из-за стойки. Он слегка прогибается назад. Его выставленные вперед когтистые руки чуть согнуты в локтях, пальцы растопырены. Но в ладонях ничего нет. Словно бы гремлин вытаскивает невидимый арбуз. Торжественно, едва ли не под звуки фанфар, коротышка подходит ко мне.
— Держи.
— Что? — задаю вполне резонный вопрос.
— Этто! — он приподнимает руки, чтобы передать мне свою невидимую ношу. — Наклонись.
Мне не остается ничего другого, как с глупым видом принять «дар». Тоже сгибаю руки и приседаю, чтобы карлику было удобно.
Кибл еще чуть приподнимает ладони над моими и с удовлетворенным видом разводит руки в стороны. Передача осуществлена. Со стороны, могу поспорить, выгляжу идиотом. Потому как не ощущаю никакого веса. Даже движения воздуха нету. Словно бы мне передали несуществующий предмет, а я его благодарно принял. Дожился…
— Ну вот, — улыбается гремлин. — Теперь закинь его себе за спину и можете идти.
Храня бесстрастное лицо, чуть подбрасываю ладони. Будто бы закинул за спину большой невидимый шар. Позвоночник, конечно же, никакого дополнительного веса не чувствует.
Бойцы удивленно наблюдают за моими телодвижениями: Клинна открыла рот, Наследиев с широкой улыбкой. Только Трешка с безучастным видом пялится на излюбленный заговоренный топор среди кучи остального оружия.
— Я тебе это еще припомню, — шиплю Киблу так, чтобы не услышали другие. Подозреваю, кто-то из них поспорил с ним: купится шеф на дурацкий розыгрыш, или нет?
— Не это, а Этто, — серьезно заявляет коротышка. — Идите уже в Операторий.
Мы вызываем дежурную фитильтележку, назначенную для доставки нас к порталу, и отправляемся.
— Что ты там говорила о магиазине? — спрашивает Кибл уборщицу.
— Магимаркет, — отвечает белкоборотень. — Вчера открыли. Очень большой и хорошо продуман.
— А цены как?
— Цены очень низкие. Ну, ты ведь знаешь как: открывают новый магимаркет и всегда делают какие-нибудь акции со скидками.
— А огненные шарики раздавали?
— До сих пор раздают, наверное, — доносится нам вслед.
— Надо будет вечером зайти после работы…
Я чувствую, что даже рад этой отправке без гарантии возвращения. Возможно, в другом мире не будет рутинных магимаркетов, неосторожных уборщиц и огненных шариков.
Всего пятнадцать минут мы выделяем на здоровую пищу. Сидим в столовой перед Операторием и занимаемся уничтожением стратегических запасов мясного рагу. Трешка заказал неприлично много салатов и гарнира, но взять шестую порцию отбивных я ему запрещаю.
— Подумай сам, — говорю Толстяку. — А если ты не влезешь в портальную пирамиду?
— В таком случае, — поддерживает меня Ходжа, — при скачке через пространство кусок твоего, Трешка, пуза, будет болтаться где-нибудь в открытом космосе. Ты ведь этого не хочешь?
Свинооборотень вздыхает и хрумтит вареной свеклосоей. Я отдаю должное хорошо прожаренной рыбе из Черного озера — полезно для мозга. Ходжа и Клинна уже поели и лакомятся десертом из клубней мангахенты с кремовой заливкой. Нас обволакивает ароматом молотого хук-кофе.
— Это ведь билет в один конец? — спрашивает Наследиев.
— Почему ты так решил?
— Я много видел, шеф, — улыбается старик-Ходжа. На вид ему не больше моего, но я знаю, что он может быть мне прадедушкой. — И могу отличить лицо спокойного начальника от физиономии командира, идущего на смерть.
Клинна охает и хмурится. Трешка сосредоточенно поедает тушенных улиток в шоколаде. Трапеза приходит к концу.
Я вкратце рассказываю о том, что из-за магии Творцов связь с нашим миром будет потеряна.
— В случае провала мы будем обречены остаться…
Все молчат, слышно только жужжание пси-мух под потолком и шум челюстей свиноборотня.
— А через два десятка дней тамошняя планета рухнет на солнце…
Я ощущаю себя распоследним подлецом в форме хват-майора. У меня не было права брать их с собой.
— Отправлюсь один, — решаю вдруг.
— Брось, шеф, — в глазах Наследиева пляшут веселые искорки. — Еще не из таких передряг выпутывались.
— В тебе не сомневаюсь, — кисло говорю я.
— Согласно святому Уставу и служебному Расписанию, — вдруг отзывается Трешка, — подчиненный не должен оставить командира в беде! Иначе — смерть.
Он делает вид, будто совершает ритуальное самоубийство.
— Не хватало еще столовую кровищей заливать, — пытаюсь пошутить.
Мне очень приятно, что они со мной. Пусть даже это не лучшие бойцы Управления.
Клинна молчит, слегка наклонившись над столом и созерцая опустевшую чашку. Я чувствую, как по моей штанине пробегают ее пальчики. Крепко, но в то же время, ласково она пожимает мне бедро. Остальные не видят этого — манипуляция произведена под столешницей. Но у меня, наверное, такой счастливый вид, что Ходжа и даже Толстяк улыбаются.
— Ладно, идем, — провозглашаю я.
Мы привычно не рассчитываемся — каждая трапеза оперативников, которые идут на задание в другой мир, оплачивается государством.
Через пять минут мы уже видим перед собой величественный ангар Оператория. А еще через несколько минут разгружаемся в центре между раскрытыми лепестками водяной пирамиды.
(объяснительная)
«Должен остаться только один. Ну хотя бы один…»
Пирр, великий полководец
Смерть взвилась в прыжке. Легко и внезапно — так может двигаться только она, смерть. Король успел заметить лохматое тело, мелькнувшее в воздухе. Он прогнулся в седле, насколько позволили тяжелые доспехи. Край кирасы уперся в шею, оставив неприятное чувство давления даже через толстую кожаную подкладку. Эквитей зашипел от боли — заломило в пояснице. Но именно это спасло правителя Преогара. В опасной близости, лишь на волосок от королевского глаза, по шлему черкнули острые когти.
Царапая по металлу, а не разодрав мягкую плоть, рысь поняла, что бросок не удался. Тварь рассерженно закричала, но по инерции пронеслась мимо над грудью монарха. Лишь рыже-пятнистая мягкая лапа хлестнула короля по забралу. Еще не совсем понимая, что делает, Эквитей подчинился рефлексам. Тело распрямилось, а правая рука, крепко сжимая клинок, настигла летящую хищницу.
— Гр-р-ры-м, — на слова не хватало времени. — Получи…
Меч полоснул по спине рыси, проведя длинную кровавую полосу по шелковистой шерстке. Взвизг. Удар передался в запястье. Король почувствовал, как лезвие клинка перебило позвоночник зверюги.
Сломавшись в воздухе почти напополам, смертельно раненая рысь упала и задергалась в судорогах. Лапы забили по сторонам, придавливая копошащихся на земле змей.
— Дави гадов! — закричал король и пришпорил коня.
Животное рвануло вперед. Тяжелые копыта опустились на бесформенную горку влажной шерсти, в которую превратилась убитая рысь. Змеи попытались отползти, но конь взбрыкнул и размозженные головы нескольких рептилий брызнули кровью.
Рыцари находились в незавидном положении. Сотни тысяч зверей, от свирепых хищников до травоядных зверушек, окружали королевскую рать. И теснили людей все ближе к лесу. Волки и лисы хватали лошадей за бока. Ветвистые рога оленей, выстроившихся в переднем ряду звериного войска, отбрасывали дружинников и, словно настоящая фаланга, не давали приблизиться к остальным тварям. Люди едва отбивались от нападений ласок и куниц. Маленькие зверьки вовсю занимались конскими шеями, животами и конечностями. Отмахиваясь от мелких противников, рыцари не замечали более опасных. То и дело кто-то вскрикивал, когда под мощной медвежьей лапой ломалось копье. А потом, даже не успевая выхватить меч, дружинник падал вместе с конем — медведи не любят терять добычу.
В поле зрения короля царил многоголосный хаос. Скрип доспехов, бряцание сбруи, хрипы раненных животных и людей. Змеиное шипение, казалось, заползает в уши, колотится в висках и разливается по жилам, сковывает мышцы. На холодном ветру почему-то разносился запах раскаленного железа. Солнце
