развёл руками. — Мне всё равно в принципе. Либо ты меня прикончишь, либо Йоширо приложит усилия… Выхода нет. Точнее, их два, и оба ведут в бездну. Когда — если — я убью своего брата, остальные боги смерти откроют на меня сезон охоты.
— Маюри… — тихо произнёсла Элли, и я вздрогнул, когда она снова назвала меня по имени. Почти так же нежно, как и обычно. — А ты не можешь остановиться? Я прошу тебя! — уже жалобно-умоляюще добавила она, садясь ближе, заглядывая мне в лицо. — Я действительно люблю тебя… и не собираюсь бросать.
Я едва не разучился дышать, шокировано уставившись на неё. Мне казалось, что мир застыл. Что я ослышался, приняв сладкую галлюцинацию за жестокую правду.
— Я не… буду судить тебя, — запинаясь, быстро заговорила она. — Я и сама… по сравнению со мной ты просто ангел.
— Ты просто воин равновесия, и это твоя работа, — добавил я, погладив её по щеке и с радостью видя, как она поддаётся мне навстречу, прижимаясь ко мне. — Не надо считать себя преступницей из-за того, что ты хорошо выполняешь свою работу.
— Маюри, так ты можешь… перестать? Пожалуйста! — умоляюще проговорила она, глядя мне в лицо на расстоянии поцелуя.
— Знаешь, — я криво усмехнулся, с горечью глядя в одну точку, — я бы с радостью. Честно. После того, как ты появилась в моей жизни, я бы отменил прошлое, зачеркнул его, забыл. Но… Йоширо не остановится. И я должен быть во всеоружии! — твёрдо заявил я.
— Если хочешь, я его убью! — вырвалось у Элли. Девушка выглядела шокированной собственным заявлением, но явно не собиралась отступать.
— Ты с ума сошла! — я легонько постучал пальцем по её лбу. — Чтобы потом тебя наказали, может быть, даже ликвидировали?! Нет, это моя проблема — и я сам её решу. У меня достаточно сил, и, как я понял, Йоширо не самый сильный бог смерти, я с ним справлюсь, надеюсь. Но, скажи мне только одно: ты не уйдёшь? — кажется, мой голос дрожал, а взгляд… боюсь даже представить его со стороны! Наверняка жалкий.
— Нет, — твёрдо заявила она, прижимаясь ко мне, вжимаясь лицом в моё плечо. — Ты принял меня, даже узнав, что я полудемон. И я приму тебя… даже маньяком-убийцей.
Я обнял её в ответ, чувствуя, как она дрожит, понимая, насколько ей тяжело. И ощущая безумное облегчение и невероятное счастье. Плевать на будущее, главное, что в этот момент меня разрывает почти от боли, настолько сильна моя радость.
— Я люблю тебя, — шепчу я ей на ухо, целуя нежную кожу за ним.
— Я тоже тебя люблю, — шепчет она в ответ, нежась в моих объятиях, забываясь во мне. В нашей любви.
… Я перенёс её на диван, где мы снова любили друг друга под стеклянными глазами-фонарями равнодушного Токио, освещающего наши тела огненными вспышками реклам, словно молниями.
Она отдавалась мне так трепетно и так нежно, что сердце сжималось почти от боли, когда я вдруг ощутил себя цельным и настоящим, словно впервые почувствовал себя живым человеком, а не замороженной ледяной статуёй, лишь немного оживающей рядом с Агояши и Сае.
О, с ней я таял, словно глыба льда, и слёзы текли по щекам, хотя я уже много лет вообще не плакал. Её глаза тоже увлажнились слезами — словно роса на прекрасных фиолетовых цветах.
— Я люблю тебя, Элли, так люблю!
Она легко улыбнулась, услышав это, словно во сне, потянулась ко мне губами и неожиданно поменяла положение, оседлав меня, взглядом прося разрешения.
Я кивнул, глядя на неё расфокусированным взглядом, видя, как плывёт её силуэт, чуть дрожа, когда я смотрел на неё сквозь призму слёз.
Огонь её взгляда не могли потушить даже слёзы, когда она медленно, закусив губу от невыносимого желания, насаживалась на меня, запрокидывая голову и застывая на миг, словно бабочка, проткнутая иглой.
Я выгибался, желая войти как можно глубже, не отрывая взгляда, чувствуя, как сердце бьётся сильнее в ответ на каждое её движение. Горячее и одновременно увлажнённое потом тело — огненный взгляд, чуть смазанный из-за слёз.
Огонь и слёзы — неужели это всё, что суждено нам?
… Кажется, я на какой-то миг потерял сознание от невыносимого блаженства, и очнулся уже в её объятиях, помня пронзившее спину пагубное наслаждение, едва не разорвавшее мне сердце. Никогда бы не подумал, что я действительно когда-нибудь мог столько ощущать, едва не умерев от сердечного приступа во время оргазма.
Взгляд Элли, полный нежности и обожания, послеоргазменной томности, обжигает меня. Она также тяжело дышала, как и я сам. В её глазах появилась обеспокоенность.
— Маюри, всё хорошо? Я испугалась, я вдруг подумала, что ты мог… Но ведь от ЭТОГО не умирают, правда? Ты просто вдруг неожиданно побледнел и даже перестал дышать на пару секунд. Или мне это показалось.
— Нет, конечно, от этого я не смог бы умереть, — улыбаюсь краешками губ, наслаждаясь её ласковыми поглаживаниями по лицу и волосам, по плечам и шее. — Просто слишком сильный оргазм… мне было хорошо — и я ненадолго отключился.
Когда я полностью пришёл в себя, всё ещё лёжа в объятиях Элли, то добавил:
— Я не умер бы хотя бы потому, что ни за что в жизни не допустил, чтобы ты стала некрофилкой по моей вине.
Элли укоризненно глянула на меня, и, склонившись, слегка укусил за шею в отместку за дурацкую шутку.
Мы заснули прямо на диване, так как у нас не было сил переместиться в спальню.
… Ночью я резко проснулся — меня словно вздёрнуло на постели, словно прошило током. Я видел, что Элли тоже зашевелилась и приподнялась, обеспокоено и ещё сонно глядя на меня вопрошающим взором.
Сердце продолжало сдавливать. Я вспомнил отчаянный вопль Сае в своё сне: «Маюри, на помощь! Спаси нас!»
И ощущение невыносимого жара, словно нашу кровать подожгли. Впрочем, жаром могло быть ощущение наших слишком тесных объятий с Элли — я раньше никогда не засыпал в таких тесных объятиях с Агояши, не говоря уже о брате.
Но моя интуиция буквально вопила о том, что это был не сон. С Агояши и Сае у нас была связь, конечно, иная чем между мною и Элли. И я знал, что во сне связь усиливалась, и вполне мог ощутить слишком сильные эмоции Сае, пытавшейся до меня докричаться.
— Кажется, что-то случилось с Сае, — я кинулся в свою комнату, Элли последовала за мной, по дороге успев сгрести с пола свою одежду.
Я даже не смотрел, что именно надеваю, но мы оделись в краткие сроки, словно спешили на пожар, или, напротив, спастись от пожара.
— Я телепортирую в Киото, — сообщил я Элли. Та явно вычитала из моего файла про это заведение, и, думаю, про Агояши тоже, правда, она так и не осмелилась поднять эту тему вчера вечером, поэтому только кивнула и подошла ко мне вплотную.
— Я с тобой, — заявила она решительным тоном, не терпящим возражений. Взглянув в её глаза, горевшие темным пламенем, я кивнул, и, прижав хрупкое тело к себе, телепортировал.
Яркая вспышка света — и мы стоим перед старинным домом, который совсем недавно был рестораном, а сейчас превратился в тихое жилище Агояши и Сае.
