Но мысли Джеффа, который вел Пенни по правой стороне Бурбон-стрит, были заняты не этими машинами. Он посмотрел на Пенни сверху вниз; их взгляды встретились — и они сразу же отвели глаза, но продолжали держаться за руки. Они с такой силой ощутили чувство общности, даже интимности, что смутились.
С каким бы удовольствием он привел ее в какой-нибудь романтический сад, где в тепле и уединении нашептал бы, что у него на уме. Он знал, что Пенни чувствовала то же самое. Но вместо этого он вел ее… куда?
Сейлор и Дэйв прошли всего несколько десятков метров, когда Сейлор остановился и с видом шоумена воскликнул:
— Смотрите!
— На что? — Дэйв тоже остановился.
— Мы на месте! — сказал Сейлор. — Справа от вас, леди и джентльмены, на южной стороне Бурбон- стрит неподдельно величественное строение!
— Что за величественное строение? Это и есть развлечение?
— Да, в чем вы скоро убедитесь.
— И что же это? — потребовал ответа Дэйв. — Не вижу ничего величественного в магазинчике кондитерских изделий!..
— Да не в магазине сладостей, черт побери! За ним, прямо за ним. Видите эти благородные очертания фасада, который выше большинства окружающих домов; на нем установлена электрическая реклама, которая не горит днем. В состоянии ли вы увидеть его? Да не стойте как вкопанные, смотрите!
Они все уставились в указанную сторону.
Квадратный фасад, без сомнения сложенный из кирпичей и покрытый белой штукатуркой, имел в высоту более двух этажей. Окон на нем не было. Но над широкой зеленой двойной дверью красовались истертые позолоченные буквы «ВХОД», а сам фасад был украшен реалистическим изображением города на фоне неба, города, лежащего на нескольких холмах, над красивыми зданиями которого господствовало строение с золотым куполом.
Сейлор показал на потушенную электрическую рекламу, буквы которой складывались в слово «САН- ФРАНЦИСКО».
— Известно, — сообщил он, — что в Соединенных Штатах есть только три «исторических» города, способных разбудить воображение: Нью-Йорк, Новый Орлеан и Сан-Франциско. И естественным образом мы от второго переходим к третьему. И если лед и, возглавив нас, откроет правую створку двойных дверей…
Пенни посмотрела на Джеффа:
— Открыть?
— Почему бы и нет? Оказавшись на Старой площади, — напомнил он ей, — мы входим в здание на южной стороне улицы. «Туфелька Синдереллы», «Богемский табачный диван» — все были на северной стороне, соответственно, улиц Бурбон и Ройял. Так что в данный момент мы недалеко от мистера Эверарда.
Пенни решительно шагнула вперед.
Джефф, Дэйв и Сейлор вереницей последовали за ней в широкое фойе, тускло освещенное. В стеклянной будочке кассы сидела броская молодая дама в старомодном наряде.
Задняя стенка фойе была расписана и украшена, давая представление о массивном здании, сложенном из железистого известняка, жилище весьма преуспевающего горожанина. Хотя парадная дверь дома была вполне реальной, стоило присмотреться, как было видно, что окна по обе стороны от нее — макеты, сколоченные плотниками и затянутые раскрашенной материей. Тусклый свет в фойе шел от уличных фонарей. Рядом с дверями стоял капельдинер в ливрее персонажа комической оперы. Джефф расслышал, как вдали по булыжникам мостовой грохочет повозка.
Сейлор показал на будочку кассы.
— Пусть никто и близко к ней не подходит! — приказал он. — Все обговорено и за все уплачено. Обычно, когда осмотреть эту выставку приходит какая-то компания, ее сопровождает зазывала, который и дает объяснения. А в данном случае, дорогие друзья, эту роль буду исполнять я.
— Какая бы ни была эта выставка, она могла бы быть и получше, — проворчал Дэйв, без особой симпатии глядя на устроителя экскурсии. — Ты самодоволен, как Кубла Хан, [15] показывающий гостям Ксанаду.
— Поводов сетовать не будет, — заверил его Сейлор. — Я же обещал вам развлечение, не так ли? Мое имя, — звенящим голосом продолжил он, — Мелдрум, Барнабас Т. Мелдрум. Я — удачливый биржевой брокер, и мой дом стоит на Ван-Несс-авеню. Вот он перед вами, мой дом, и вы трое — мои гости. Мы провели ночь в Сан-Франциско, городе, где есть место всем порокам. Только что занялся рассвет, и я пригласил вас сюда, чтобы в последний раз выпить перед расставанием.
Кивнув в сторону капельдинера в ливере, который отвесил ему поклон, Сейлор прошел мимо него и повернул ручку двери.
— Будьте любезны в нижний холл, где вплоть до нашего возвращения будет гореть свет.
И затем Сейлор прикрыл за ними дверь.
Они оказались среди весьма тщательно исполненного подобия холла. Пол был выложен квадратными плитками черного и белого мрамора, а в задней части виднелась массивная лестница. Все вокруг было погружено в сумрак, полностью рассеять который было не под силу единственной лампе, стоящей в отдалении, и Джефф смог различить лишь очертания мебели, она была старой, но не древней; такая же была в доме, где он провел детство.
— Добро пожаловать, дорогие друзья, — снова раздался голос с театральными интонациями, — в дом Барнабаса Т. Мелдрума! Если вы пройдете вперед и подниметесь по этой лестнице…
— Минутку, Барнабас Т. Мелдрум! — вмешался Джефф. — Вы назвали Сан-Франциско городом, где есть место всем порокам, не так ли? И если мы собираемся провести в нем ночь, о какой дате может идти речь?
— Это, сэр, вы скоро узнаете. Прошу вас, поднимайтесь по лестнице. Я менее всего хочу, чтобы меня обвинили в недостатке гостеприимства!
Ступени, хотя и истертые от времени, все же выглядели достаточно надежными. Дэйв двинулся первым, за ним Джефф с Пенни, которая держалась слева от него, замыкал процессию Сейлор.
— Если как следует подумать, — сказал Джефф, — могу предположить, с кем состоится встреча. Наверно, это не имеет значения, но… все же держись поближе ко мне, Пенни.
— Неужто ты еще должен просить меня об этом? — шепнула она, беря его за руку. — Я здесь, рядом!
— Строили в этом городе основательно, — сообщил псевдо-Барнабас Т. Мелдрум, — и особенно здесь, на Ван-Несс-авеню. Строили и для насущных потребностей, и для будущего. — Внезапно он отказался от театральной манеры разговора. — Ведь тут в самом деле мог быть частный дом, разве не так? Иллюзия первоклассная.
Назвать первоклассной ее было нельзя, поскольку на верху лестницы они не обнаружили ни холла, ни лестничной площадки. Вместо этого через открытый дверной проем они прямиком прошли в продолговатую комнату — вот тут в самом деле была достигнута почти полная иллюзия совершенства.
Через два больших окна напротив, которые, по всей видимости, были настоящими, просачивался голубовато-розовый свет, говоривший о наступлении рассвета. Это странное свечение падало на тяжелую мебель, на обои с рисунками разноцветных овощей и на высокие канделябры.
— Комната, которую вы видите, — сообщил Барнабас Т. Мелдрум, — использовалась как офис. Обратите внимание на биржевой телеграфный аппарат в углу, на массивный письменный стол, на отсутствие ненужных украшений и безделушек. Что же до вида из окна…
Он подошел к левому окну, на котором не были задернуты портьеры, и остановился.
— Я никогда не был в Сан-Франциско, — сказал Сейлор, снова выходя из образа Мелдрума, — так что не могу гарантировать точность топографии. Но люди, которые создали это изображение, немало поработали над эффектами перспективы, звука и света. Они создали такую модель, чтобы обмануть любой взыскательный глаз. Посмотрите сюда!
