скалу и разлетелся каменными брызгами.
«Вот бы такой рубанул — и сразу покойник, — как-то безучастно, как о постороннем, подумал он. — Или под обвал попасть. А что?.. Пусть. Только бы не до смерти». Леньке представилось, как его находят всего в крови, израненного камнями, и несут на носилках в лагерь. «Небось бы и про яблоки тогда забыли, и про все! Забегали бы, засуетились…»
— Ма-а-а-а-а! — вдруг резанул в уши тонкий полный ужаса крик.
Ленька глянул вверх и ужаснулся. С карниза метрах в тридцати над дном ущелья падал мальчишка. Он перекувыркнулся в воздухе. Как котенок, упал всеми четырьмя конечностями на крутой скос каменной осыпи. С потоком щебня и камней пролетел еще метров пять и… Ленька замер… Дальше покрытый щебенкой склон обрывался почти отвесно на пятнадцатиметровую глубину. Внизу, как спина какого-то исполинского ящера, топорщилась гряда острых обломков скал. Не удержится пацан на осыпи, сорвется на эти скалы — и конец.
Камнепад ударил по обломкам скал. Закрыв все белой пылевой завесой, сорвался поток щебня. Когда пыль чуть отнесло ветром, Ленька увидел: не сорвался! Пацан в голубой майке каким-то чудом зацепился на краю отвесного обрыва за корни когда-то росшего здесь и давно умершего дерева. Но сколько он сможет продержаться? Минуту? Две? Ослабеют руки, и он свалится на острые скалы.
Раздумывать было некогда. Ленька, не знавший и не любивший гор, вдруг принял самое верное решение. Нужно подняться по склону слева чуть выше пацана. Там не так круто. До тех вон кустиков. И оттуда бросить веревку… Веревку? А где ее взять? Он обшарил карманы. В них и за подкладкой кепки нашел моток шелковой лески и кусок крученого английского шпагата. Леска толстая, выдержит. Шпагат — тем более.
— Держись, пацан! Держись! — закричал Ленька и полез в гору.
Ободрав в кровь руки, изорвав одежду, он все же вскарабкался до тех кустов. Отсюда до пацана было всего метров двенадцать-пятнадцать. Он всмотрелся и узнал того мальчишку, что уговаривал его вернуться в лагерь. Узнал и не удивился.
— Эй, пацан, как тебя там!..
— Вовка… Я упаду, Клещ! У меня руки не…
— Держись, жмурик! Я брошу шпагат. Крепкий!
Ленька бросил шпагат, связанный с леской, предварительно закрепив на конце камень. Вовка вцепился в него, чуть не вырвал из рук.
— Легче! Холера тебе в бок! — ругался Ленька. — Поднимайся на уступчик!.. Не бойся! Я помогу!.. — а сам, чтобы освободить руки, привязал конец лески к пряжке пояса. Ремень моряцкий — выдержит.
Ленька потянул, и Вовка, держась за шпагат, добрался до небольшого выступа прочной скалы, выпиравшего из осыпи. Клещ облегченно вздохнул: теперь не сорвется. И вдруг услышал плач Вовки.
— Ты чего?
— Руки порезал… до крови… Веревку держать не могу…
Тогда Ленька придумал. Подтянул шпагат к себе, завязал большую петлю и снова бросил Вовке. Теперь нужно было только забраться в петлю до пояса и закрепить ее, чтоб не затянулась…
Когда Ленька подтянул Вовку к себе до куста, он был таким мокрым, будто его облили из ведра. А Вовка, так хорошо державшийся на краю обрыва, вдруг обмяк и потерял сознание. Пришлось нести его по крутому склону на плечах…
После рассказа Вовки Сергей как-то по-новому посмотрел на Леньку. И не скрыл этого.
— Не думал я, Клещ, что ты таким быть можешь!
— Чиво? Это што Вовку вытащил?.. Так что ж, я, по-твоему, каркадил? — он помолчал и беспомощно оглядел себя: — Штаны вот изодрал вдрызг. Почти новые. Мать к новому году покупала.
Сергей и сам только заметил, что от рубашки и черных в полосочку бумажных штанов Леньки остались одни лохмотья.
— На хоть заколи чуть, — Сергей протянул Леньке две английских булавки.
— Не надо. У меня есть. — Ленька вытащил из кепки большую цыганскую иголку с длинной суровой ниткой и, не снимая штанов, стал зашивать самые большие дыры.
— Слушай, Клещ, а скажи по совести, за что ты на Степку так окрысился? И на костре… — спросил, не выдержав, Сергей.
— Я?! — возмутился Ленька. — Ты лучше у Степки спроси! Пусть расскажет, как у меня сорок рублей спер. А теперь исусиком прикидывается?
— Не брал я твоих денег! — закричал красный от возмущения Степка. — Это Кирька у тебя спер.
— Кирька?.. Гля. Ты это сейчас придумал? А почему раньше не сказал?
— Сперва я сам не знал кто. А потом ты же меня не спрашивал.
Ленька воткнул иголку в коленку штанов. В раздумье почесал затылок и потребовал:
— А ну сбреши еще что! Как про Кирьку узнал?
— Раз не веришь, чего рассказывать.
— Нет, Степка, — вмешался заинтересовавшийся Сергей, — ты в пузырь не лезь! А расскажи все по порядку.
— А чего рассказывать. Ну шел я второго мая по Боготяновскому скверику. А на скамейке Кирька с дружками пиво глушат. И гогочут так, что лошади шарахаются. Ну я подошел сзади. Интересно ж, чего они. А один говорит:
— Кирька, расскажи еще. Пусть и Котька Сом посмеется.
Ну и рассказал. Как заметил, что ты спрятал. Кирька как раз в парикмахерской сидел. Из окна видел. А потом говорит:
— Так я же с него, лопуха, еще пять голубей за долг содрал. Мне за них уже полсотни дают! А я не хочу! На базаре после праздника больше возьму.
Ленька сначала слушал с недоверием. Потом, когда Степан сказал про голубей, он крякнул от досады:
— Точно! Это Кирькина работа. Он же сразу и долг получать пришел, знал, что денежки мои плакали. И голубей забрал… Ну, Кирька! Ну, гад ползучий! Ты еще… А сам, собака, меня на рыбалку звал. Вилисапетом сманивал. Я тебе такой лисапет сделаю!..
ФЛАГ НА ВЕРШИНЕ
Еще до начала совета лагеря к начальнику подошли Сергей со Степаном Луговым.
— Андрей Андреевич, можно сказать? — начал Сережка. — Вот вы сейчас решать будете. А я уверен: Леньку выгонять из лагеря не надо. Если гнать — так всех! «Склепники» тоже хороши.
— Гм! — в глазах начальника появилась лукавинка. — И это говорит Синицын, который больше всего добивался.
— Да, Андрей Андреевич! Добивался. А теперь подумал: разве он один… А мы что? Мы тоже виноваты.
— Не надо, Андрей Андреевич, — поддержал Сережку Степан.
— Как? И ты тоже? Уж кому-кому, а тебе из-за этих яблок досталось. Сам говорил: ненавижу.
— Так это я вон когда говорил, Андрей Андреевич. А теперь все по-другому. И Вовку он…
— Ну-ну, — уже откровенно улыбнулся довольный начальник. — Ладно, хлопцы. Пора совет начинать. Все вместе и решим.
Членам совета лагеря почти все было известно. Осталось выяснить кое-какие вопросы и принять решение.
— Клещов, ты правда отбирал у ребят седьмой палаты деньги?
— Вранье это, Андрей Андреевич. Они же мне проиграли.
