- Контракт? - удивился он, нахмурив брови.
- Именно так. - Заметив, что он как будто встревожился, она почувствовала некоторое удовлетворение. Расстегнув застежки на курьерской сумке, она извлекла требуемый документ. - Согласно этому контракту, я назначаюсь официальным кондитером для всех благотворительных мероприятий семейства Хоторн на лондонский сезон 1895 года. - Развернув документ, она начала читать его содержание.
- Что за абсурд! - воскликнул он, прервав ее, и, потянувшись через стол, взял из ее рук документ.
- Документ даже подписан, - бодрым тоном сказала она и, наклонившись вперед, указала на то место, где Лоренс нацарапал свою подпись. - Видишь, в конце страницы. Это подпись твоего драгоценного брата, которого ты назначил ответственным за все ваши благотворительные мероприятия.
Он поднял голову и посмотрел на нее.
- Ну почему? - пробормотал он, покачав головой. - Почему из всех людей в мире, которые могли бы арендовать магазин тети Фионы, этим человеком должна была оказаться ты?
- Потому что тебе крупно повезло!
Взгляд его стал жестче.
- Ты хоть понимаешь, что мне ничего не стоило бы аннулировать этот так называемый контракт? И у тебя не хватило бы ни сил, ни средств, чтобы бороться со мной?
- Правильно, но контракт - это не только обязующий правовой документ, не так ли? - спросила она, пытаясь изобразить наивность и надеясь, что Лоренс был прав, уверяя, что Филипп склонен поступать по справедливости. - Это еще и дело чести. По сути дела, это обещание. Ведь ты не захочешь, чтобы Лоренс нарушал свои обещания, не так ли? - Она улыбнулась. - К тому же, как нам обоим известно, для тебя обещание - дело святое.
- Однако ты так не считаешь, - холодно возразил он. - Иначе не было бы у нас этого разговора, и ты превращала бы в ад жизнь какого-нибудь другого бедолаги.
- Твой брат пришел ко мне в магазин и предложил мне должность кондитера. Что, по-твоему, я должна была сделать.
- Ну-у, не знаю. Может быть, отказаться?
- С какой стати? От такого шанса ни один профессиональный кондитер никогда не откажется.
- Значит, у тебя к Лоренсу интерес чисто профессиональный?
- Пропади все пропадом, у меня к Лоренсу нет никакого интереса - ни профессионального, ни непрофессионального! Сколько раз я должна это повторять? Он сам пришел ко мне. Я его никак не поощряла.
- Ты существуешь. Боюсь, что это само по себе достаточно сильное поощрение. - Филипп отложил контракт и со вздохом откинулся на спинку кресла, взявшись двумя пальцами за переносицу, как будто у него разболелась голова. При этом он пробормотал себе под нос что-то вроде «точно на север».
Не поняв, она наморщила лоб и переспросила:
- Прошу прощения?
- Так, ничего. - Он опустил руку и выпрямился в кресле. - Ты права, - сказал он и развел руками, признавая свое поражение. - Я не могу винить тебя за это.
Такой легкой капитуляции она не ожидала.
- Не можешь?
- К сожалению, не могу. Хоть мне и не хочется этого, но приходится признать, что нет твоей вины в том, что Лоренс всегда имел глупую склонность плясать перед тобой на задних лапках.
Было очень типично для Филиппа, если уж признать, что она права, то сделать это так, чтобы это звучало как оскорбление.
- Рада это слышать. Я беспокоилась, что ты можешь плохо подумать обо мне и всю вину за это взвалить на меня. Из-за этого я даже спать не могла.
Он не отреагировал на эту дерзость, но, сложив на груди руки, склонил набок голову и посмотрел на нее испытующим взглядом.
- Скажи, герцогиня Сен-Сир действительно твоя подруга?
- Зачем ты говоришь об этом так скептически? Да, у меня действительно есть друзья. Когда-то и ты был одним из них.
- Этот факт меня до сих пор ставит в тупик.
Она приготовилась дать ему негодующий ответ, но он опередил ее и продолжил:
- Теперь мне понятно, почему герцогиня на днях так расхваливала мне твои пирожные во время котильона. Однако она не упомянула ни о каком пожертвовании на сиротские приюты. Она действительно хочет сделать это пожертвование? - Он усмехнулся уголком губ. - Или это просто уловка, позволяющая прорваться сквозь заслон в лице моего секретаря?
- Никакая это не уловка! - Солгав, она успокоила себя тем, что Пруденс была не только очень богатым, но и добросердечным человеком, и ее без труда можно убедить сделать пожертвование на доброе дело. - Герцогиня сделает очень щедрое пожертвование.
Поняв все, он улыбнулся шире.
- Если ты попросишь ее сделать это.
- Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать, будто ты видишь меня насквозь? - раздраженно спросила она.
- Возможно, потому что ты прозрачная, как стекло?
- Ты получишь пожертвование герцогини к концу недели, - заверила его она, - но только если я останусь твоим кондитером. Если ты меня уволишь, Пруденс не даст ни пенни.
- Нарушенные обещания, ложь, вымогательство - и все за один день. Не слишком ли много даже для тебя?
- Это не вымогательство, - возмущенно запротестовала она. - Она как-никак моя подруга.
Он коротко кивнул головой.
- Ладно, - сказал он и, взяв контракт, протянул его ей через стол. - Поскольку лондонские сиротские приюты всегда переполнены и отчаянно нуждаются в средствах и поскольку всем известно, что герцогиня Сен-Сир очень богатая женщина, я не стану аннулировать решение Лоренса. При условии, что ты сдержишь свое слово. И… - Он сделал паузу и взглянул на нее суровым взглядом. - И при условии, что ты обладаешь необходимыми профессиональными навыками.
По этому поводу ей не было необходимости лгать.
- Да будет тебе известно, что я один из самых лучших кондитеров в Англии. Я работала в подручных не только у своего отца, но и у великого шеф-повара Андре Шовена и даже работала под его началом в отеле «Кларендон».
- Значит, ты была кондитером в «Кларендоне»?
- Мое имя не называлось. Андре поручал мне обязанности, соответствующие этой должности, но, поскольку я женщина, он не мог официально сделать меня главным кондитером. В моей профессии считается, что только мужчины могут обладать способностями быть великими кулинарами. Это, конечно, абсолютно неправильно, но многие этому верят. Поэтому я решила добиться успеха и доказать, на что я способна. Так зачем задавать все эти вопросы о честности моих намерений? Неужели ты мне не доверяешь?
- Ни капельки, - не медля ни минуты, сказал он, что, конечно, не льстило ее самолюбию.
- Но ты меня не уволишь? И не выселишь? - спросила она с озадаченным видом. И когда он покачал головой, призналась: - Я была уверена, что ты меня выгонишь.
- Как недавно сказал мне брат, выгонять тебя было бы поступком, не подобающим джентльмену. Я пытался откупиться от тебя деньгами, но ты отказалась. Я предложил переселить тебя в другое место, но ты тоже отказалась. Если мне желательно отделаться от тебя, то это, видимо, единственное, что мне остается. Надо благодарить Лоренса за то, что он дал мне такую возможность.
Она не поняла смысла сказанного, но уяснила одно: он ее не выгоняет.
- Филипп, - удивленно сказала она, - ты, кажется, научился поддразнивать людей.
- Увы, нет. Не научился. Я совершенно серьезен, мисс Мартингейл.
