чистоты девственной невольно привлекла к себе общее внимание и уважение [*284]. Вскоре дарованное ею именем Иисуса Христа разрешение неплодства одной жене, исцеление тем же именем от болезни сына одной вдовы, потом самой царицы и царя послужили началом важнейшего переворота в судьбе грузинского народа. Это случилось в 318 г. Наставленный святою Ниною в вере во Христа Спасителя мира, Мириан (так назывался тогдашний царь Грузии) немедленно повелел собраться в свою столицу Мцхет [*285] всем знатнейшим из своих подданных и сам, вместе с супругою и равноапостольною просветительницею своею [*286] возвещая им о новой, истинной вере, которую принять уже решился, в то же время отправил посольство к императору греческому Константину, а если верить армянским известиям, и к просветителю Армении Григорию, прося у них пастырей. По воле Константина Великого вскоре прибыл в Грузию из Цареграда случайно находившийся там Антиохийский патриарх Евстафий с частию своего клира, к которому присоединились и присланные из соседственной Армении несколько иереев [*287]. Сей-то архипастырь с подручными ему священнослужителями, протекая из края в край землю Иверскую, окончательно обратил ее к христианству, освятил в ней храмы, рукоположил пастырей и, давши ей певосвятителя в лице архиепископа Иоанна, возвратился на свою патриаршую кафедру, к которой отселе и причислена новоустроенная им Церковь.
Последующая судьба Грузинской Церкви, как и Церкви Армянской, представляет почти непрерывную борьбу света и мрака, с победою, однако ж, первого над последним.
Являлись по временам в Грузии добрые государи, которые, заботясь о благосостоянии вверенного им царства, ревностно также заботились и о своей отечественной Церкви. Таков был сын и преемник Мириана Бакур, в царствование которого (342-364) едва ли не в первый раз соединились под одну власть жители Иверии, Колхиды, Абхазии и даже Кавказа. Первою мыслию Бакура было распространить святую веру между всеми этими своими подданными и огласить ею особенно те места, в которые прежде она не успела проникнуть. Вслед за тем повсюду, где только оказывалась наибольшая потребность в храмах, по мановению его возникли многочисленные домы Божии, которые с мудрою целию устрояемы были преимущественно на местах древних языческих капищ. В то же время для скорейшего благоустроения отечественной Церкви и для удобнейшего надзора за успехами в вере и благочестии новообращенных христиан Бакур счел нужным открыть в ней несколько епископских кафедр. А для того, чтобы приготовить ей достойных пастырей и вообще для просвещения своего народа и большего утверждения его в новой вере, старался завести училища, в которые вызывал образованных наставников из Греции и Ассирии. Таковы же были потом государи: Миридат, сын Бакура, окончательно утвердивший христианство между жителями Кларжета и Джавахета; Арчил (413-446), который употреблял всевозможные меры к искоренению остатков язычества в своем царстве и к очищению Церкви Грузинской от вкравшихся в нее некоторых языческих и еретических обыкновений и обрядов; Вахтанг (446-499), много действовавший на своих подданных в пользу христианской веры одним примером своей благочестивой жизни и усердием к храмам Божиим [*288], но более всего заведением училищ при каждой епископской кафедре. Достойно замечания, что в царствование Бакура в новооткрытых им школах положено было начало переводу богослужебных книг с греческого языка на грузинский (причем переводчики пользовались, вероятно, литерами греческими, так как грузинские, если верить Моисею Хоренскому [*289], изобретены уже в пятом веке армянским ученым Месропом — тем самым, который изобрел азбуку и для своих соотечественников); а в царствование Арчила по благочестивому желанию его супруги Сандухты переведен был в первый раз на грузинский язык Новый Завет. Из трудившихся в сем святом деле местные летописи сохранили имена Давида и Стефана (V в.), которые, впрочем, перелагали книги Священного Писания не с подлинника, а с сирийского перевода и переложили лишь некоторые, без сомнения нужнейшие при богослужении, коими Церковь Грузинская и пользовалась до десятого века, пока не появился в ней новый, лучший перевод всех священных и богослужебных книг с языка греческого.
Посылал Господь Церкви Грузинской и добрых пастырей, которые со всею ревностию трудились для блага своего духовного стада. Более всех других из них достоин признательной памяти потомства архиепископ Петр (457 г.). Он сделал для паствы своей, можно сказать, все, что только нужно было сделать по ее тогдашним обстоятельствам: увеличил в своем отечестве число школ, заведши их даже при церквах приходских; повелел исправить богослужебные книги, искаженные переписчиками, перевести, кроме того, некоторые новые, доселе не переведенные, и снабдить ими все храмы; рассылал опытнейших священников для усиления проповеди между обитателями Абхазии, Мингрелии и Кавказа и в разных местах Карталинии, Кахетии, Сомхетии и Имеретии открыл несколько новых епископских кафедр. Нельзя не упомянуть здесь и о приснопамятных в Грузии тринадцати отцах сирийских, или подвижниках, которые, по тайному призванию Божию, в царствование царя Парсмана (541-555) прибывши из Сирии в Иверию, весьма много способствовали в ней умножению благочестия [*290]. Поселившись в местах уединенных, они своими отшельническими подвигами, мудростию и чудесами привлекали к себе со всех сторон великое множество народа, который спешил к ним то за благословением, то за советами и наставлениями. Вскоре одни из сих святых подвижников (например, Иоанн и Иосиф) ознаменовали себя обращением к Церкви Христовой многих соседственных дикарей, обитавших в горах Кавказа и Кахетии; другие (Антоний и Шио) явились основателями знаменитых впоследствии пустынь и монастырей, собирая вокруг себя достойных учеников; третьи (Авив Некресский и Иессей) по просьбе царя грузинского и католикоса согласились принять на себя сан епископский и, поставленные на свещнице, долго разливали вокруг себя свет добрых дел своих для славы Божией и спасения ближних.
Не столько, однако ж, Церковь Грузинская видела счастливых обстоятельств в рассматриваемый нами период времени, сколько испытала она волнений и бедствий. Трудно исчислить все, что потерпела Грузия, а с нею и Церковь, от одних внешних врагов своих — персов, греков и аравитян. Персы нападали на нее преимущественно вследствие слепой приверженности к своей отеческой вере и неприязни к христианству. Эти нападения начались еще в царствование Бакура (342-364), известного ревнителя христианского благочестия. С тех пор не было почти ни одного правления в Грузии, в которое бы они не повторялись; и каждый почти раз враги имени Христова проходили слабосильную страну с огнем и мечом, разоряли города и села, истребляли нивы и производили всевозможные опустошения; каждый раз маги персидские спешили в нее со своею проповедию — увлекать порабощенных христиан к огнепоклонству и мучить тех из них, которые оказывали себя непреклонными. Иногда же примешивались к тому еще причины политические: персы не могли сносить, когда Грузия позволяла себе какие-либо связи с их врагами греками и потому, например, в царствование грузинского царя Вараз-Бакура (379-393), оскорбленные союзом его с византийским императором Феодосием Великим, напали они на Грузию, опустошили Карталинию, Кахетию, области Шикинскую и Ширванскую. Случалось также, что и греки поднимали оружие свое против иверов, хотя отнюдь уже не по какой-либо религиозной неприязни, а единственно за их дружественные отношения к Персии. Так, когда греческий император Ираклий, преследуя персидского царя Хозроя, прибыл в Иверию и здесь заметил в правительстве явную расположенность к персам, он обратил свое оружие против грузин и произвел между ними великие опустошения. Аравийцами в их нападениях на Грузию, равно как и на прочие страны, руководил преимущественно религиозный фанатизм и ненависть к христианам. Исполняя волю повелителя своего Омара, преемника Магометова, желавшего распространить в Грузии учение лжепророка, военачальник Мерван-абу-л-Казим в 730 г. стремительно вторгся в Имеретию, предал огню города и села и, ниспровергая храмы, истребляя все христианское, подвергал христиан самым тяжким мукам за их исповедание [*291], что повторилось потом со всеми ужасами в 760 г. и неоднократно впоследствии.
В то же время Церковь Грузинская имела горесть встречать врагов и в собственных чадах, и притом в таких чадах, от которых всего естественнее ей надлежало бы ожидать только покровительства и защиты. Разумеем, во-первых, грузинского царя Миридата (царствовал прежде 413 г.), который, будучи крайне развращен в мыслях и сердце, хотел было соделаться новым Юлианом для своих подданных и, презирая их веру, сильно притеснял Церковь Христову, пока, по устроению Промысла, не получил себе достойного возмездия от руки персов; а во-вторых, архиепископа Мобидага (434), который, пользуясь верховною властию в Грузинской Церкви, имел замысл незаметно ввести в нее арианство и с сею целию изменял мало-помалу ее древние обряды и постановления на новые, сообразные с духом ереси, старался теснить и даже отсекать от Церкви, как будто за некоторые важные проступки, тех, в которых замечал особенную приверженность к православию, и наконец, желая, по-видимому, только дать малообразованным пастырям руководство для изучения существа истинной веры, изложил свои богохульные мысли на письме и предложил их во всеобщее употребление. Не попустил, однако ж, Господь и этому нечестивцу узреть
