— Дельтянка. Двадцать три года, рост сто восемьдесят четыре, волосы подобраны под цвет глаз, окраску глаз меняет раз в три месяца, сейчас они салатно-зеле-ные. Живет в Южном полушарии, оператор на втором южном руднике, увлекается теннисом, обожает маслины — их, ты знаешь, привозят с Земли, здесь они не привились, — отличный альпинист... Что еще? Хорошо танцует. В общем, одна из трех тысяч восьмисот сорока четырех дельтянок, которые не являются женами Пьера.
— Естественно, ибо его жена — некая красивая ведьма по. имени Мира, что, кажется, означает: «удивительная». Ты это хотел сказать?
— Нет, другое. Если женой Пьера станет Стелла вместо Миры, не только индивидуальному счастью Пьера будет дан толчок вверх, мы ведь с тобой здесь не для того, чтобы устраивать счастливые альянсы, нет, общий уровень дельтянского общественного счастья испытает подъем, которого здесь не было уже примерно полтора столетия.
— Ты это берешься доказать?
— Я это уже доказал.
Рой подал выходное отверстие Машины Счастья на экран, висевший между окон. На экране вспыхнули две кривые: оранжевая, кривая общественного счастья дельтян, и над ней зеленая, личная кривая Пьера. Оранжевая шла параллельно абсциссе, это был график монотонной повторяемости, уровень счастья не рос и не падал, сегодня было так же хорошо, как и вчера, как и сто лет назад, ни на атом хуже, но и не лучше. Кривая индивидуального счастья Пьера тоже шла параллельно абсциссе и тоже монотонно возобновлялась ото дня ко дню, но уровень ее был так высок, она так близко подобралась под верхний край экрана, что вид ее изумлял. Генрих почувствовал возмущение. Рой безобразно подшучивал. Повысить личное счастье у этого невообразимо счастливого человека было невозможно не только морально, но и физически.
— Подожди! — невозмутимо сказал Рой. — Посмотри, что долучится, когда я задам программу встречи Пьера со Стеллой.
Он проворно вложил в приемное устройство карточку с расчетом свидания Пьера с девушкой из Южного полушария с салатными глазами и такими же волосами. То, что произошло вслед за этим, заставило Генриха вскочить. Обе кривые, и зеленую и оранжевую, свела внезапная судорога. Концы их заплясали, изогнулись, глубокое потрясение взорвало размеренную жизнь дель-тянского общества: кривая Пьера полетела вниз, от высот достигнутого счастья в низины горя и отчаяния, общественная оранжевая кривая тоже испытала падение, но не такое сильное.
— Помолчи! — закричал Рой. — Молчи и смотри!
Генрих медленно опустился в кресло. После кратковременного падения обе кривые устремились вверх. Если и прежде кривая Пьера изумляла своим уровнем, то теперешний ее рост ошеломлял. Кривая его счастья унеслась за пределы экрана, Рой изменил координатную сетку, но и в новом масштабе, уменьшенное вдвое, счастье Пьера ошалело росло, безудержно распухало. Этот удивительный человек и раньше, с Мирой, был счастливей любого другого, теперь, со Стеллой, был безмерно, невероятно, нечеловечески блажен.
Но главным, что заставило Генриха промолчать, был ход общественной кривой. Она тоже устремилась вверх — с запаздыванием против кривой Пьера, не так круто, с двумя остановочками, даже крохотным падением, но в целом — на новый, куда более высокий уровень! И лишь достигнув его, кривая общественного счастья стабилизировалась, теперь она опять шла параллельно оси абсцисс, ни на миллиметр не сбрасывая степени достигнутого общественного довольства.
— Надеюсь, ты не проглотил язык, Генрих? — насмешливо поинтересовался Рой.
— Все ясно, — восторженно заговорил Генрих. — Этот Пьер повстречал Стеллу и влюбился в нее без памяти. Вначале помучился, что приходится бросать нелюбимую жену Миру...
— Ужасно сварливая особа, между прочим. Ведьма, как ты справедливо заметил!
— ...ради любимой Стеллы. Колебания и муки Пьера, естественно, понизили уровень общественного довольства, к тому же колония дельтян была возмущена неэтичным — так им, видимо, показалось вначале — поступком Пьера, и это придало кривой те зигзаги и всплески. А потом Пьер успокоился, и счастье его стало бурно расти, дельтянское общество тоже утихомирилось, и к его обычному удовлетворению добавилось новое блаженство Пьера. Соответственно умножению личного счастья Пьера повысилась и сумма общественного счастья. Так это рисуется мне в первом приближении.
— Самого важного ты не указал, Генрих.
— Правильно. Самое важное состоит в том, что взлет общественного счастья значительно превышает ту долю, что вносит личное блаженство Пьера. Чем-то соединение Пьера и Стеллы полезно обществу, настолько полезно, что революционизирует устоявшийся уклад дельтян. Что может таиться тут, по- твоему?
— Могу лишь гадать. Возможно, у них родится ребенок, который все перевернет какими-нибудь изобретениями, либо Пьер со Стеллой сотворят что-то полезное...
— Скажи мне вот что: комбинацию Стелла — Пьер придумала машина?
— Неужели же я? Когда она обсчитала Пьера, . я снова задал программу усовершенствования, которая до сих пор не удавалась с другими дельтянами, и машина указала на Стеллу.
— Остается одно: осуществить, рекомендацию машины.
— Сделаем это так. Вызываем под любым предлогом Пьера и Стеллу и устраиваем им здесь свидание, а машине задаем излучение, создающее в этой паре взаимное притяжение. Просто, правда?
— Та самая простота, которая хуже воровства, Рой.
— Ты разработал проект получше?
— Никаких проектов я не разрабатывал. Надо бы посмотреть в отдельности на Пьера и Стеллу, прежде чем порождать у них взаимное притяжение.
Рой думал ровно столько, сколько было нужно, чтобы обойти опасные рифы в предложении брата.
— В тебе чувствуется непонятный холодокг — объявил он. — Не спорь, я вижу тебя насквозь. К Пьеру и Стелле пойдешь ты сам. Кстати, машина указала на одну опасность. За Стеллой ухаживает превосходный парень, тоже из южных дельтян. Если мы не познакомим Стеллу с Пьером в ближайшие дни, она выйдет за того парня, и радикальное усовершенствование дельтян не осуществится. Я пробовал энергетически заблокировать парня, но он, понимаешь, слишком добивается Стеллы. Надо заблаговременно создать у Пьера со Стеллой взаимную неосознанную тоску друг по другу. — Рой протянул Генриху карманный передатчик. — Если Пьер и Стелла тебе понравятся, дай сигнал включения машины. А я пока настрою ее на их взаимную тоску, и тогда предотвратить их соединение в любящую пару не удастся самым расчудесным южным паренькам.
5
Мира оправдывала свое имя — она была удивительна.
Среди медлительных плотных дельтянок эта стройная, быстрая женщина казалась чужеродной ветвью. Чем-то она напоминала древних земных цыганок, как они сохранились на стереофильмах. Вероятно, она лихо плясала, возможно, умела и петь. Еще лучше она, несомненно, при нужде ругалась. Бой-баба или, по научному, баба-яга, подумал Генрих, представляясь Мире. Она небрежно, полуоткинувшись, сидела на почти невидимом силовом диване в пустой — по последней земной моде — комнате.
— Итак, вы хотите увидеть моего мужа? — спросила Мира, жестом приглашая гостя сесть на пустое место.
На Дельте-2 земные интерьерные поля были уже внедрены: Генрих уверенно присел, зная, что под ним развернется удобное кресло. Он положил руки на радужные прозрачные подлокотники, полуприкрыл веки. У Миры был острый взгляд, она слишком пристально вглядывалась. Неприятное лицо, размышлял Генрих, красивое, но неприятное, — сочетание, конечно, не тривиальное. Вслух он сказал:
— Да. Некоторые земные дела. Проблемы экспорта.
— Я не люблю, когда Пьера отрывают даже ради дел. Для экспортных дел я не делаю исключения.
Генрих снисходительно усмехнулся:
— Сколько я знаю, друг Мира, Земля не давала гарантии, что будет делать лишь то, что вы любите.
Мира порывисто поднялась, подошла к окну. Генрих спокойно глядел на место, где недавно проступал силуэт силового дивана. Он слышал сзади шуршание длинного платья, Мира одевалась с изысканностью, давно позабытой на Земле, это было единственное немодное в ней. Женщина, жертвующая модой ради красоты, уже одним этим была необычайна. Шуршание платья раздавалось то справа, то слева. Мира, как пленная тигрица, ходила за спиной Генриха. Он безмятежно покоился в кресле, снова прикрыв веки. Он и не подумает ворочаться вслед за каждым движением сумасбродной женщины.
Молчание разорвал резкий голос Миры:
— Я не хочу вашего свидания с Пьером. Я прошу вас уйти.
Генрих медленно приподнялся. Кресло исчезло, чуть он оторвался от него. Интерьерное поле на Дельте работало безупречно.
— Попросить меня уйти вы можете, но не допустить моей встречи с Пьером не в ваших силах. Мы встретимся с ним завтра на космодроме, если свидание в вашем доме исключается.
Мира боролась с собой. В ее черных глазах появились растерянность и мольба.
— Почему Пьер? Он не занимается экспортом золота. В его ведении погрузка нерудных ископаемых.
— Именно нерудные ископаемые меня и интересуют. Золотые крыши на домах давно уже не в моде на Земле и других планетах. Лишь у вас еще увлекаются этими архитектурными излишествами.
Мира сделала жест, и в комнате появился диван.
