Погруженная в невеселые размышления, Тимотия вошла в дом через заднюю дверь и стала подниматься по узкой лестнице наверх, в свою спальню.
После пренебрежительных замечаний Лео насчет Фенни-Хауса она как будто новыми глазами посмотрела на то, что ее окружало. Что ж, он прав. Настоящая развалюха. Деревянные панели стен поедены жучком, что, впрочем, не бросается в глаза, потому что в узких, тесных коридорах всегда стоит полумрак. Комнаты тоже маленькие и тесные. Спальня кажется совсем крохотной из-за кровати с балдахином, перевезенной из Далвертон-Парка. К этому еще надо добавить сундук с одеждой, туалетный столик и совершенно ненужную широкую встроенную скамью под окном. В результате в комнате с трудом можно повернуться.
Тимотия раздраженно сняла амазонку и бросила ее на кровать, надела муслиновое платье, перекрашенное в синий цвет, и уже собиралась накинуть на плечи черную шаль, как вдруг вспомнила, что срок траура кончился.
Ругая Лео, виновника своей рассеянности, она отложила шаль и достала из шкатулки жемчужную брошь, доставшуюся ей от давным-давно скончавшейся матери, затем, расчесав и заново сколов свои светлые волосы, повертелась перед высоким зеркалом, стоявшим у самой двери.
Ну как, похожа она на миссис Виттерал? Тимо-тия вздрогнула, поймав себя на этой мысли. Глупости! Она не собирается выходить за Лео. Но все же, что бы он сказал, увидев ее сейчас? Тимотия передернула плечами. Пусть думает что хочет! Если даже она и согласится на сделку, то непременно потребует, чтобы он держал язык за зубами и не критиковал ее манеры. Впрочем, Лео наверняка на это не пойдет, да и она не примет его дурацкое предложение.
К тому времени, когда Тимотия вошла в гостиную, миссис Эдит Хонби уже сидела там. Почтенная женщина, которой перевалило за семьдесят, могла дремать весь день напролет. Это вполне устраивало Тимму. Главное – всем известно, что у нее есть компаньонка. Впрочем, Тимотия знала, что старая гувернантка не утратила ясного, острого ума, каким отличалась в те дни, когда восседала в классной комнате Далвертон-Парка.
– Ну и зачем он приходил? – спросила миссис Хонби, как только Тимотия уселась на диван, не-множно великоватый для такой комнаты.
– Сказать, что наши гостиные – это каморки, – ответила Тимма. Ей и в голову не пришло спросить, что означает “он”. Эдит знала Лео с той поры, когда тот был еще мальчишкой.
– Ты и сама это знаешь, – заметила Эдит.
– Нет. – Тимотия огляделась. Гостиная располагалась непосредственно под ее спальней и была такой же величины, но казалась просторнее. Здесь стояли только диван, на котором она сейчас сидела, два кресла да несколько помещающихся друг под другом столиков. – Я не назвала бы это каморкой, – с удовлетворением сказала Тимотия. – Немного тесновато, правда.
Глаза старой гувернантки пристально смотрели на девушку. Эдит уютно устроилась в глубоком кресле. Ходила она тяжело, переваливаясь, как утка, и предпочитала сидеть или лежать.
– Надеюсь, ты так ему и сказала, – произнесла она после некоторой паузы.
– Я не помню, что говорила, – призналась Тимотия. – Он сообщил, если я правильно запомнила, что одна его гостиная больше трех моих.
Миссис Хонби фыркнула.
– Ну, надеюсь, он приехал не только для того, чтобы обсудить это.
– Да нет. Он предложил мне выйти за него замуж. И гостиные обругал, чтобы я поняла, как это замечательно – переехать в Уиггин-Холл.
Миссис Хонби посмотрела на свою воспитанницу долгим взглядом, от которого та покраснела, но не отвела глаз. Наконец Эдит, к облегчению Ти-мотии, глубокомысленно возвела глаза к потолку.
– Бывают вещи и похуже. – (Как будто она сама не знает!) – Хорошее поместье, – продолжала гувернантка, глядя в потолок. – Опять же мальчик неплохо смотрится. Сколько ему? Двадцать семь, если я не ошибаюсь. Приличный доход. К тому же ты его давно знаешь, а это тоже кое-что значит. Нет, неплохо.
Добавить было нечего. Коротко и ясно. Сам Лео не смог бы сказать лучше, пожелай он в нескольких словах описать свои достоинства. Пожалуй, так ему и надо было сделать. Тогда она отнеслась бы к нему как к самодовольному хлыщу, но это все-таки лучше, чем понять, что он бессердечный, безмозглый тип.
Тут Тимотия заметила, что миссис Хонби больше не смотрит в потолок, а внимательно изучает ее. Она уставилась на компаньонку с вызовом. Это не осталось незамеченным.
– Ты не хочешь идти за него.
– Не хочу! – с жаром выкрикнула Тимма. – Мне не нравится сделка, которую он мне предлагает!
Эдит нахмурилась:
– Сделка? Какая сделка?
– Лео хочет, чтобы его жена управляла поместьем, поэтому-то и выбрал меня. Мое предназначение – содержать в порядке его огромные гостиные и получать удовольствие от своей любимой работы.
– Мне кажется, деточка, ты просто раздражена и все преувеличиваешь, – успокаивающим тоном произнесла Эдит.
– А что, у меня нет повода для раздражения? Поверь мне, Эдит, он даже не подумал, что можно говорить как-то поделикатнее, что ли. И это Лео?!
– С чего ему деликатничать? При ваших-то отношениях… А ты говорила, что уважаешь его.
– Люблю и уважаю, но это не означает, что я хочу быть его женой.
– Вы с ним всегда прекрасно ладили, разве нет? Бывало, и ссорились, – заметила миссис Хонби.
– Ну и что? Для нас эти ссоры были чем-то вроде умственных упражнений. Но для семейной жизни такое вряд ли годится.
