— Дураки они, что ль? — спрашивает сапожница-царица.
— Не могу знать, матушка!
В тот же день сапожница-царица дала повеление, чтоб никого в ее царстве не били и не смели даже касаться палкой человека.
А солдатам велела дать по двадцать пять рублей каждому, а сверх того по три дня гулянья и по полведра пива.
На третий день своего царствования сапожница соскучилась по сапожнику.
«Пойду, — думает, — погляжу издали, как он там. Небось горюет по мне».
Собралась царица и пошла из дворца к домишку сапожника, а за ней вельможа идет.
Вот идет она, царица, видит свой бедный домишко.
А из ворот того домишки как раз ее сапожник выходит, и не один, как следовало бы, а с другою дородною женщиной, что не хуже самой сапожницы, и на лице у сапожника горя нету.
Тут как вскрикнет сапожница-царица:
— Ах ты, бессовестный, ах ты, такой-сякой! — да хвать сапожника по затылку, с того и картуз соскочил.
А сапожник никак не опомнится: глядит он и на ту женщину и на эту, обе они на вид одинаковые, а которая жена — не разберет.
Только когда сапожница-царица по спине его еще разок хлопнула, сапожник понял, которая его жена.
Взяла сапожница мужа за руку и повела домой, а про царство свое забыла.
А царица скрипнула зубами на вельможу и тоже домой пошла, во дворец.
Как явилась она во дворец и узнала, что бить теперь, драть, пороть и лупить никого нельзя — отмена вышла — и будто она сама так повелела, закипело злобой сердце царицы.
Позвала она кого ни на есть, чтоб ударить кого было. Явилась кухарка, подняла царица на нее руку, да видит вдруг — рука-то ее, царицына, исстирана, работой истерта, и опустила она свою руку, никого не ударила.
Вспомнила она, как жила у сапожника: как бы опять ей в жены к нему не попасть, — и оставила царица волю сапожницы как есть.
И солдат с дураком довольны остались. А только царице веры нету и не будет.
«ЛУННАЯ БОМБА»
Фантастический рассказ
1. ПРОЕКТ КРЕЙЦКОПФА
Сын шахтера, инженер Петер Крейцкопф, в столице своей страны был в первый раз. Вихрь автомобилей и грохот надземных железных дорог приводил его в восторг. Город, должно быть, населен почти одними механиками! Но заводов не было видно, — Крейцкопф сидел на лавочке центрального парка, а заводы стояли на болотах окраин, на полях сброса канализационных вод, за аэродромами мировых воздушных путей.
Крейцкопф был молод и совсем не имел денег; он поссорился с администрацией копей, желавшей добывать деньги из одного сжатого воздуха, посвоевольничал в своей копи, был отдан под суд, уволен и приехал в столицу.
Поезд пришел рано, но этот странный город был уже бодр: он никогда не просыпался, потому что и не ложился спать. Его жизнью было — равномерно-ускоренное движение. Город не имел никакой связи с природой: это был бетонно-металлический оазис, замкнутый в себе, совершенно изолированный и одинокий в пучине мира.
Роскошный театр из смуглого матового камня привлек взор Крейцкопфа. Театр был так велик, что мог бы быть стоянкой воздушных кораблей.
Горе раскололо сердце Петеру Крейцкопфу: его молодая, когда-то влюбленная в него жена Эрна осталась в Карбоморте, угольном городе, откуда Петер приехал. Петер предостерегал ее: «Не стоит расходиться, Эрна. Мы жили с тобой семь лет. Дальше будет легче. Я поеду в центр и приступлю к постройке «лунной бомбы», — мне дадут денег, наверное, дадут».
Но Эрне надоели обещания, надоел угольный туман копей, узкая жизнь Карбоморта и одинаковые рожи бессменного технического персонала, особенно две личности друзей Петера — узких специалистов, сознательно считавших себя атомами человеческого знания. Самый частый разговор, слышанный Эрной, это слова сослуживца Мерца: «Мы живем для того, чтобы знать».
— А того и не знаете, — ответила тогда Эрна, — что люди живут не для того, чтобы знать…
Петер понимал и Эрну, и своих друзей, а его-то они не особенно понимали. Аристократка, дочь крупного углепромышленника, получившая образование в Сорбонне, Эрна ненавидела друзей Петера — мастеров, электромонтеров и изобретателей, просиживавших в ее гостиной с Петером в ненужных спорах до полуночи.
Крейцкопф знал, что у него мало общего с Эрной: он, полусамоучка, инженер по призванию, — и она, овладевшая последними «цветами культуры», ему недоступными.
И Эрна ушла от него в свой круг людей.
Крейцкопф тосковал, он не знал, что ему делать одному среди множества людей.
От всеобщей занятости, электрических реклам, запаха отработанных газов и рева бушевавших машин тоска Крейцкопфа удесятерилась. Он вспомнил прошедшие годы своей жизни, полные труда, доверия к людям, технического творчества и преданности любимой жене. И вот все истреблено неясными стихиями: люди обманули и предали, его труд был не нужен для них, жена полюбила другого и возненавидела его, творчество привело его к одиночеству и нищете.
— Неужели нет спасения? Смерть? Нет, пусть меня раздавит неодолимое, — или я одолею все видимое и невидимое!
Крейцкопф встал, утерся грязным платком и пошел в Научно-технический Комитет Республики. Он не верил в пользу зеленых письменных столов, знал иронию, спрятанную в ящиках канцелярий, и глухое невежество профессоров. Но податься было некуда.
Его принял председатель Комитета, инженер-путеец. Крейцкопф изложил свое предложение, иллюстрируя его графическими материалами.
Предложение касалось «лунной бомбы» — некоего транспортного орудия, способного перемещаться во всякой газовой среде, в атмосфере и вне атмосферы. Металлический шар, начиненный полезным грузом, укреплялся на диске, стационарно установленном на земле. Шар укреплялся на периферии диска; сам диск имел либо горизонтальное земной поверхности положение, либо наклонное, либо вертикальное, — в зависимости от того, куда посылался снаряд: на земную станцию или на другую планету.
Диску давалось достаточное для достижения снарядом со станции назначения вращение; по достижении диском необходимого числа оборотов, в нужном положении диска, соответствовавшем направлению линии полета, шар автоматом отцеплялся от диска и улетал по касательной к диску. Все совершалось по формуле центробежной силы, включив в нее коэффициент сопротивления среды.
Безопасный спуск снаряда на землю (или на другую планету) обеспечивался автоматами на самом снаряде: при приближении к твердой поверхности замыкался в автомате ток и сжигалось некоторое количество взрывчатого вещества в том же направлении, что и полет, — отдачей достигалось торможение полета, и падение превращалось в плавный безопасный спуск. Взлет снаряда также был безопасен и плавен, так как скорость кидающего диска начиналась с нуля.
Крейцкопф предложил пустить первый снаряд по такому пути, чтобы он описал кривую вокруг Луны, близ ее поверхности, и снова вернулся на Землю. В «лунной бомбе» будут установлены все необходимые
