карт и перестать быть Шестерой.
Эти сны я начал видеть около полугода назад. Поначалу это были всего лишь красочные сновидения, в которых я в окружении группы сотоварищей мотался по иногда совершенно невероятным местам, выполняя некие миссии. Потом сны стали чудом, которого я ждал с нетерпением юноши ожидающего прихода любимой девушки и последующих за этим сладостных событий, с нервной дрожью наркомана грезящего о заветном шприце, наполненном кайфом. Каждый раз усыпал с надеждой, что сегодня, да-да именно сегодня опять окунусь в водоворот событий, буду сражаться неизвестно ради чего или кого, выполняя поставленную задачу. Но надежда чаще всего сменялась разочарованием - я просыпался утром имея в голове лишь сумбурные обрывки каких-то малозначащих и пустых снов или просто ничего не помнил… И тогда реальный мир становился еще мрачнее и безрадостнее. Но иногда мне везло, и тогда я просыпался со счастливой улыбкой на губах, не смотря на сумасшедшую головную боль, служившей платой за сказку позволяющую существовать в реальном мире, где ты никому не нужен.
Последний сон был самым необычным из всех. Пики и до сих пор теряли людей. При мне двоих, да и сам я пришел на смену Шестерке погибшему где-то в горах под грузным телом оползня, по крайней мере, именно так мне рассказал покойный Восьмерка. Непроизвольно улыбаюсь ходу мыслей. Я думаю о персонажах своих снов порожденных, скорее всего больным воображением и неудовлетворенностью окружающим миром как о живых людях. Я тоскую за погибшими… переживаю случившееся, как будто это все взаправду. А этот вожак стаи Свирепых Волков… И почему я его не убил, впервые нарушив приказ? Его волевое лицо до сих пор стоит у меня перед глазами. И он знал кто мы…
- Все хватит! - резко хлопаю ладонью по столу так, что чашка подпрыгивает и падает набок. - Хватит.
Я должен выполнить намеченное. Должен закончить это бессмысленное существование, слабо тлеющее лишь за счет параноидальных снов. Ванна полная горячей воды и острое лезвие ждут меня. Я должен освободиться…
Сдерживая дрожь в руке, тянусь за бритвой. Холодная костяная рукоять удобно ложится в ладонь, а лезвие мягко выскальзывает наружу, освобождаясь от долгого плена.
От резкого дребезжания дверного звонка я вздрагиваю едва не обронив бритву.
- Кого это принесло? - озадаченно бормочу и, перебросив бритву в левую руку правой тянусь за костылем.
Вытертая рукоятка, вырезанная из дерева в виде бараньей головы с закрученными рогами, принимает вес моего тела, и я с шипящим стоном встаю на ноги. Два года назад, сразу после операции маститый хирург, стоящий в окружении стайки молоденьких медсестричек внимающих каждое слово, заметил, что мне через год танцевать можно будет, а боль останется в далеком прошлом. Но оказалось, что маститые тоже ошибаются - боль осталась, как и не сгибающееся колено - плата за тягу к романтике. И вот теперь, каждый раз, как только правая нога принимает на себя часть веса, я шиплю от боли, пронизывающей раскаленной иглой колено как рассерженная змея, которой незадачливый путник наступил на хвост.
Дверной звонок еще раз напоминает о своем существовании длинным дребезжанием.
Сжимаю покрепче зубы и медленно ковыляю по кажущемуся бесконечным коридору.
- Утро доброе, Димочка, - заглянула в приоткрывшуюся дверь соседка тетя Гала, наряженная в пестрый махровый халат с попугаями.
При каждом движении ее полное тело перекатывается под тканью и кажется, что попугаи шевелят крыльями и щелкают клювами. Так и ждешь услышать - 'Попка дурак'.
- Наверное.
- Ты чего это так вот запросто дверь открываешь? А вдруг чужой кто? Ты бы хоть в глазок сперва выглядывал или цепочку набрасывал. Сам знаешь, какое сейчас время.
- Угу, - неопределенно киваю в ответ.
- А невеселый чего? - тревожно взглянула она, как будто угадав от какого занятия меня оторвала. - Весь такой в тоске-печали. Может, случилось что?
- Да погода такая, - отмахиваюсь левой рукой с все еще зажатой бритвой. - Хмурая.
Соседка от вида блеснувшего перед глазами лезвия вздрогнула, но тут же улыбнулась.
- Вот это правильно. А я еще тебя в беспечности упрекаю, - указала она пухлым пальцем на бритву. - А ты вишь, перестраховываешься. И правильно. Правильно, - зачастила тетя Гала. - Жизнь сейчас такая… Не приведи Господи. Вон в соседнем доме квартиру на прошлой неделе обчистили. Так не поверишь - хозяин дома был. В туалете сидел. А они, бандюки эти, входную дверь тихонечко отмычкой вскрыли, да и начали не спеша вещички выносить. Хозяин-то просек, что дело неладно, но побоялся из туалета-то высунуться. Так и сидел бедолашный пока те не ушли.
- А что ж грабители в туалет не сунулись?
Широко улыбаюсь, представив человека сидящего на унитазе и дрожащего от страха.
Можно сказать, что в чем-то ему даже повезло - по крайней мере, унитаз рядом был.
- А чего там искать? - расплылось в удивлении круглое лицо соседки все еще хранящее следы былой красоты.
- Мало ли где народ заначки делает.
- И то верно Димочка. Спасибо тебе за совет. Сама бы во век не догадалась.
- Вы проходите теть Гала, - приоткрываю дверь и делаю шаг в сторону.
- Я Димочка, на минуточку, - засуетилась она, отчего попугаи еще активнее замахали крыльями и защелкали клювами. - Мне позвонить надо. Можно? Мне телефон уже пятый год обещают установить, да все никак очередь не доходит. Да чего я тебе рассказываю? Сам все знаешь.
- Что за вопрос? Конечно можно. Только у меня тут не прибрано.
- Жениться тебе надо, - назидательно прозвучал голос тети Галы уже из комнаты. - Вот тогда и порядок будет и всухомятку питаться перестанешь.
- Хватит с меня и одного раза, - отвечаю скорее для себя, чем для нее. - Наженился по самое нехочу.
- Зря ты так категорично. Женщины разные бывают. Ну не повезло в первый раз, ну и что?
- Женщины то разные, но я один и тот же.
Не желая слушать женскую трескотню, закрываю дверь на кухню. Сейчас начнется привычное перемывание косточек неизвестной мне невестки Люды, ее неумения готовить и басни о том, какой ее сыночек Славочка хороший и добрый мальчик. А то, что он, накачанный дебил, купивший школьный аттестат, а теперь косящий от армии, старику-ветерану из тридцать второй квартиры нос разбил за напоминание о том, что окурки не стоит по подъезду разбрасывать, так это ничего, это мелочи, нечего было сыночком командовать.
От вынужденного задержки взял старую газетенку с холодильника. Даже не помню, как она там оказалась. Газета оказалась желтой, местами до неприличия. Взглянул на дату выпуска - '10 марта'.
'Комары гораздо гуманнее некоторых женщин. Уж если комар пьет твою кровь, он, по крайней мере, перестает жужжать.' - прочитал я на последней странице в разделе 'Потешные фразы' и улыбнулся, невольно вспомнив о своей жене… Бывшей жене. На редкость удачная формулировка.
Соседка давно уже ушла, плотно прикрыв за собой дверь и напомнив о том, что необходимо закрыться на замок, а я все еще стою у окна, и смотрю сквозь дождь на плотный, не смотря на воскресенье, поток машин, гудящий по проспекту. Где-то вдалеке свистнул одинокий поезд. Снова скрежетнула по стеклу ветка тополя. Я стараюсь не смотреть на хмурое небо. Кажется, что стоит лишь коснуться его взглядом и эта клубящаяся серость тут же наполнит душу, вытесняя из нее остатки ярких красок - наших светлых чувств и эмоций. Любовь, преданность, доброта, сострадание, радость - все исчезает, лишь прикоснувшись к серой тоске.
Я ненавижу это небо… этот город… этот мир… эту жизнь.
Засвистел закипевший чайник.
Струйка кипятка уже готова ринуться в чашку с отбитой ручкой, на донышке которой притаился бархан дешевого чая, в котором больше мусора чем чайных листьев. Я замер как изваяние с булькающим чайником в руке.
Хочу в люди!
Эта мысль всплыла из ниоткуда, но сразу же стала самой важной. Суперприоритет!
