Мощное тело Ляшенко в скафандре лежало рядом со входом, оплетенное, словно белыми змеями, электрическими разрядами. Треск, шипение, разлетавшиеся искры не давали услышать Самарину предсмертные хрипы заживо поджариваемого напарника. Все это продолжалось не дольше минуты, но Самарину казалось, что прошло гораздо больше времени. Потом все стихло. Эфэла не было видно. Самарин взял автомат, поднялся и медленно выпрямился. И Ляшенко, и Власов лежали неподвижно. Самарин сделал несколько шагов и услышал острый запах раскаленного металла. Он не стал подходить к обуглившемуся скафандру, понимая, что Ляшенко уже не поможешь.
Медленно и осторожно он приблизился к лежавшему Царю. Голова Эдика запрокинулась, свесившись с бетонной плиты, и Самарин не видел его глаз. Он сделал еще несколько шагов, обходя плиту. Рот у Власова был чуть приоткрыт, и на губах его пузырилась кровавая пена.
— А ты еще не сдох, — тихо проговорил Самарин.
И тут Царь приоткрыл глаза. Губы его шевельнулись.
— Ну что, царек, допрыгался? — ухмыльнулся Самарин. Его вдруг охватило чувство торжества, упоения, как будто он лично поверг наземь смертельного врага. Он не встречался ранее с Власовым, но ненавидел его так, будто тот отнял что-то принадлежащее ему, Самарину. Ему даже захотелось поставить ногу на грудь Власова, но перед тем, как сделать это, он быстро огляделся. — Нет твоих помощников, — сказал он, ступив тяжелым ботинком на испачканную кровью рубашку. — Я хочу, чтобы ты кое-что узнал перед тем, как сдохнешь. Я трахнул твою Царицу. И пойду еще трахну. И буду это делать, когда захочу. Понял?
Пена на губах Власова уже не шевелилась. Самарин заглянул в зрачки Эдика и увидел, что они неподвижны.
— Кажется, финиш, — сказал он, но решил для надежности добить врага. И тут он вспомнил, что тот приехал не один. Высунувшись из пролома, Самарин увидел лежавшего неподалеку Сергея. Тот пытался подняться. Черт, подумал Самарин, придется и этого пришить. Ему еще не приходилось убивать самому, но очень хотелось попробовать. Он подошел к Сергею. Тот в это время привстал на локте и тупо смотрел на приближавшегося Самарина. Владимир поднял автомат, потом вспомнил уроки Ляшенко и настроил автомат на одиночные выстрелы. Взглянув на Сергея, он с удивлением заметил, что тот смотрит не на него, а куда-то ему за спину, будто там кто-то есть. Самарин резко обернулся. В трех метрах от него стоял огненный силуэт — человеческая фигура. Он походил бы на манекен, но был словно соткан из электрических разрядов. Мерцающий силуэт двигался, плыл над землей и приближался. Самарин почувствовал, как от ужаса волосы шевелятся на голове; тело его прошибла испарина. Он поднял автомат и нажал на спуск. Он успел выстрелить трижды. Огненный человек, подойдя вплотную, неуловимо быстрым движением обхватил руками его голову, потом отнял руки. Тело Самарина растянулось на грязной земле.
Сергей уже не первый раз видел инэста и такого страха, как Самарин, он не испытывал. К тому же боль в груди и разбитой голове была такой резкой, что смерть казалась бы избавлением. Инэст не стал подходить к нему, он повернулся и направился к пролому.
Эдику, а вернее, его информационно-энергетической структуре, покинувшей поврежденную телесную оболочку, казалось, что он видит странный сон. Его тело валялось на земле, с убийцей он расправился, но не знал, что делать дальше. Он был жив — это несомненно, но тело его было мертво. Подумав несколько секунд, он решил все же вернуться в свою, так сказать, земную оболочку. Это получилось довольно легко. Но, оказавшись в собственном теле, он не мог ни подняться, ни сделать целенаправленное движение. Мышцы судорожно подергивались вслед за командами мозга, но не слушались. Боль была адской. Даже глаза открыть и на чем-то сосредоточить взгляд не удавалось. Промучившись пару минут, Эдик почувствовал, что близок к панике. Он вспомнил, что до сих пор не нашел и не спас Алину. И он не мог этого сделать, тело не повиновалось. Он пытался сосредоточиться, но единственное, чего удалось добиться, — резких вспышек боли, от которых мутнело сознание. А вдруг оно вообще погаснет от попыток управлять мертвым телом? Эдику было страшно, как никогда в жизни. Похожее состояние он испытал после визита Серого, но там все было менее остро, и там он потерял сознание и очнулся уже в больнице, исцеляемый Алиной. Нужно ее найти, понял он, только она может спасти его. Он покинул тело и вновь оказался в двух метрах от него. Передвигался он медленно, и вдруг опять стало страшно — он ощущал необходимость тела, ему нужно было быстрее вернуться в оболочку, нынешнее существование казалось слишком хрупким, временным, оно не могло длиться долго. Взгляд его остановился на трупе Самарина. Прекрасная оболочка, вдруг подумал он. Высокое, молодое, здоровое и сильное тело. В нем было все, чего ему так не хватало в жизни. И он решился. Как ни странно, войти в тело Самарина было не труднее, чем в его собственное. Но оно не сразу послушалось. Вначале были какие-то смутные неясные импульсы. Он понимал, что нужно что- то делать, как-то запустить умершее тело, но не знал как. Он напоминал человека, впервые севшего за руль автомобиля и имевшего отдаленные представления о том, что нужно делать. Но постепенно картина прояснялась — словно он получал информацию извне. Ему удалось занять мозг, заместить в нем хозяина. Правда, он не смог бы объяснить, как он это сделал. Но тело начинало слушаться! Эдик смог пошевелить рукой, ногой, открыл глаза. Он видел. Подняться было сложнее, но получилось и это. Власов встал на ноги, радостно чувствуя, что с каждой секундой контроль над новым телом становился все более уверенным. Он сделал два шага по направлению к Сергею. Тот продолжал лежать, опираясь на локоть, и смотрел на него, полуоткрыв рот. Во взгляде его было больше изумления, чем страха.
— Серега, ты как? — спросил Эдик-Самарин. Говорить было нетрудно, но речь получалась невнятной, словно он был сильно пьян. — Как ты, нормально? — Эдик попытался сказать это громче — получилось так громко, что лицо Калинина вздрогнуло. — Я пойду… надо найти Алину и вызвать врача, — сказал Эдик- Самарин и, шагая уже довольно уверенно, миновал пролом и вошел в здание. Эфэлов не было. Он вдруг подумал, что не сможет их больше создавать. Действительно, сосредоточиться и вызвать их не удавалось. Так, обрывки мыслей на границу сознания. И тогда он решил сначала найти Алину. Без нее он чувствовал себя как потерявшийся ребенок.
Подойдя к двери, запертой на засов и висячий замок, он интуитивно ощутил, что Алина должна быть за нею. Он согнул пальцы в кулак и постучал. Глаза его остановились на его новой руке. Не то что прежде — настоящая мужская рука, крупная и сильная. Раньше он стеснялся своих маленьких ладоней и тонких запястий.
Никто не отвечал. Эдик вдруг вспомнил, что это тело принадлежало его врагу, и в кармане одежды должны быть ключи. Так оно и оказалось. Несколько больших ключей и связка маленьких, одинаковых. Он вставил самый большой в висячий замок и открыл его, потом отодвинул засов и распахнул дверь. Алина сидела на кушетке, закутавшись в разорванное платье, и взглянула на него исподлобья. Он приблизился. Увидел, что она прикована наручниками.
— Алина… — сказал он, забыв на минуту о том, что он в другом теле, — они тебя приковали. Сейчас я освобожу.
Он достал маленькие ключи, нагнулся и начат неловко открывать наручники — раньше ему не приходилось этого делать. Отбросив их в сторону, он обнял было Алину за шею и с изумлением уставился на не свою руку. Но проанализировать новые ощущения он не успел — резкий удар обжег щеку, потом Алина изо всех сил оттолкнула его и бросилась к двери.
— Алина, подожди! — крикнул он, потом быстрым шагом пошел за ней. Как здорово, подумал он, — каждый его шаг теперь был раза в полтора длиннее прежнего, и ощущение своей силы, размашистости было приятно. Но, пройдя десяток шагов, Эдик замер. На выходе из здания стояла Алина. В руках она держала автомат, а ствол был наведен на приближавшуюся фигуру. — Алиночка, это я, Эдик, — сказал он, попытавшись улыбнуться, но этого как раз не получилось. Впрочем, у прежнего владельца тела это тоже плохо получалось.
Алина смотрела на него широко раскрытыми глазами. Что-то было в них безумное. Губы ее шевелились, и Эдик вдруг осознал, что если она и услышала его, то не поняла, что он сказал. Ствол начал подниматься, палец Алины был на спусковом крючке.
— Не надо, — тихо сказал Эдик, задыхаясь не от страха, а от незнакомого взгляда Алины.
Губы ее сжались, и он понял, что сейчас прогремит выстрел.
— Алина! — вдруг раздался крик. Она вздрогнула, обернулась. Сергей, спотыкаясь, подходил к зданию. Лицо его и рубашка были в крови.
— Не стреляй, — сказал он. — Это Эдик, Власов.
