буду очень даже готова к обеду в такую жару аппетит у меня не часто пробуждался. По-моему, я даже насвистывала, пусть фальшиво, зато весело, направляясь в ванную.
Свист мой оборвался на полуноте от звонка телефона, и, отпустив вполголоса отнюдь не дамское словцо, я взяла трубку, в голове у меня по-прежнему шумел прибой и кричали чайки.
Тревожно назвался женский голос.
— Доктор, это миссис Хэнкок. У нас гостит отец, он свалился с крыльца и, мне кажется, сломал себе ребро: он жалуется на сильную боль в груди. Хотел встать, но я не велела, пока не посоветуюсь с вами. Вы сумеете сейчас приехать? Живем мы на Виллоуби роуд.
Ответив, что еду, я, вздохнув, положила трубку, мысленно попрощавшись с душем, а может быть, и с обедом. Дом на Виллоуби роуд я знала — не меньше чем в двух милях от отеля. Большой, довольно красивый старый особняк, в нем сделали три квартиры, все на первом этаже — отчего я немножко удивилась, услыхав про заднее крыльцо, с которого упал джентльмен. Однако, приехав, я разглядела, что первый этаж слегка приподнят, и к средней квартире, где живет пострадавший, ведет крылечко из четырех ступенек.
Пациент, рослый человек лет около шестидесяти, лежал на лужайке рядом с крыльцом, там, где так неудачно свалился. Дочь устроила его поудобнее, накрыла одеялом, и он тут же возбужденно стал уверять меня, что с ним все в порядке. Подумаешь, пара синяков. Осмотр показал, однако, что у него наверняка сломано несколько ребер; были признаки и внутренних повреждений, но насколько серьезных — на глаз не определить. Я сделала, что могла, пока женщина вызывала из Авроры «скорую». Оставалось только дожидаться приезда машины.
Уже совсем стемнело, я оглядела другие квартиры. Обе стояли темные. Чтобы что-то сказать, я заметила:
— А в других квартирах никто не живет, да?
— Нет, нет, — ответила миссис Хэнкок, — в одной Гаррисоны живут, вон в той, они на уикэнд уехали, а другую Джек Лантри занимает. Он управляющий на лесопилке. Не знаю уж почему, но свет у него не горит. Ушел, наверное.
— Доктор Фримен его знает, — заметил мой пациент, находившийся в бодром состоянии духа, лукаво поглядывая на меня. — Мы тоже вчера были у Барнардов, — пояснил он. — Вы та леди, к которой он приставал, верно? Очень сочувствую вам, по-моему, было довольно противно.
— О, пап! Джек совсем не такой! — возразила его дочь. — Он всегда очень спокойный и вежливый. Просто выпил лишнего! Но прежде пьяным я его никогда не встречала!
— Вот и нечего пить, раз так действует! — проворчал старик.
— Может, из-за того напился, что Карл Шредер пришел. Джек ведь раньше был обручен с Элинор, — объяснила она мне.
— Да, знаю, — покивала я. — И опять взглянула на квартиру Лантри. И как-то не подумав, заметила:
— При сложившихся обстоятельствах полиция, наверное, интересовалась, где был Лантри в момент убийства?
— Разумеется. Да ведь вряд ли он мог пойти на такое, а?
— А почему бы и нет?
— Убивают обычно в пылу, так? Я про что — если б разозлился, что она его бросила, так и убил бы сразу, не стал тянуть да полгода обдумывать.
— Может, и так, — для порядка я пощупала пульс больного.
— Не думайте, гробовщик на мне не наживется, — проворчал тот.
— Очень с вашей стороны нечутко, — улыбнулась я. — Но я с вами согласна — Я взглянула на часы. — Подожду «скорую» еще минут пять и поеду, надо успеть в больницу до нее. А какое у Джека Лантри было алиби на тот вечер? — добавила я.
— Сидел дома у себя в квартире, готовил обед, как обычно по вечерам.
— Но его видел кто-то?
— Да ведь и свет был включен и телевизор. Я во двор выскакивала, выставляла молочные бутылки до темноты, слышала: телевизор работает. Как раз была половина седьмого: шла музыка для «Часа с половинкой», а Джек это шоу всегда смотрит. Раньше он и телевизора по субботам не включает.
— Шесть тридцать, — задумчиво повторила я.
— Ну да! — подтвердила миссис Хэнкок. — Точное время ведь важно, потому что приблизительно в полшестого миссис Шредер ответила на звонок, ей сообщали про крушение моста. И полиции известно — Лантри был дома без десяти семь. Один парень, который хотел купить старую машину, заскочил к нему как раз перед семью, и задержался на четверть часика. Джек не успел бы переплыть реку туда-назад за такой срок.
Я ненадолго задумалась.
— Но ведь это ничего не доказывает! — обронила я.
— Почему?
— Да потому. Лантри очень легко мог оставить свет и телевизор включенными, даже если ушел из дома в 5.30 — создать впечатление, что он дома. Всем известно, что за несколько минут до семи он был. Но кто же может утверждать наверняка, где он находился за час или два до этого?
— Но он же раньше половины седьмого телевизор никогда и не включает! — тупо сказала она.
— Может. Но разве вы уверены, что именно в тот вечер не включил раньше?
— Э… Нет. Во двор я не выходила, а по крыше стучал дождь. И я ничего не слышала, — она с новым интересом взглянула на меня. — Надо же! А мне и в голову не пришло! Но нет, нет… Не могу себе вообразить, что Джек Лантри и…
— Но кто-то же да убил! — сказал ее отец.
— Ладно, — поднялась я, — «скорая» вот-вот приедет, пойду, встречу вас в больнице, когда привезут.
— Много шуму из ничего! — бросил он.
— Понимаете, — засмеялась я, — я тут новенькая, и мне хочется произвести впечатление, что я очень-очень деловая.
Я обогнула по тропинке здание. Когда я проходила мимо темной квартиры Джека Лантри, голос от двери произнес:
— Добрый вечер, доктор Фримен!
Я резко обернулась. В руке у меня был фонарик, и я направила луч на человека, стоявшего на ступеньках.
Джек Лантри, засунув руки в карманы, наблюдал за мной, слегка насмешливо улыбаясь уголком рта, и даже не моргнул под ярким светом.
Мое собственное лицо — если б он мог видеть его — было, наверное, картинка еще та. Сколько он подслушал? Давно ли стоит тут? Наверное, видел старика на лужайке — почему же не подошел предложить помощь? А, может, только что приехал… Но я почему-то так не думала.
— Что случилось со стариком? — осведомился он.
— Упал с крыльца, — коротко ответила я. — Едет «скорая».
И отведя от него фонарик, пошла дальше.
— Минутку, — он двинулся ко мне.
Я пошла чуть быстрее.
— Мистер Лантри, — бросила я через плечо, — я тороплюсь.
Несколько шагов он следовал за мной, потом остановился.
Подойдя к машине, я оглянулась. Его фигура темнела на дорожке. Я приказала себе перестать глупить: может, он намеревался извиниться за свое поведение накануне. Но была рада оказаться в машине.
В пути я размышляла, что алиби Джека Лантри на тот роковой вечер, пожалуй, не крепче, чем у Карла Шредера. Свет в квартире и работающий телевизор — примитивный трюк, создающий впечатление, что дома кто-то есть. Все, кто видят и слышат, автоматически приходят к выводу: значит, он дома. Точно так же, как нынешним вечером у нас и тени сомнений не возникло — темно, значит, Джека дома нет. И,
