В пятницу вечером я отправилась на собрание Ассоциации прогресса в общественный Холл Виллоубанка — там обсуждалась покупка участка речного берега в собственность города. Сейчас покупка уже казалась верной, и собравшиеся дискутировали, что устроить на участке.
Наконец где-то после одиннадцати все разошлись, а мы с Дэнисом задержались еще ненадолго, увлекшись обсуждением плана, который начертил Дэнис: о размещении на земле зон пикников, пешеходных дорожек и прочего. Минут через пятнадцать вышли и мы. Дэнис выключил свет и захлопнул дверь на автоматический замок. Дул холодный западный ветер, и сеяла легкая изморось. Пока я нашарила ключи, Дэнис открыл для меня дверцу машины, и когда в ней вспыхнул свет, я досадливо вскрикнула:
— Взгляни-ка на переднюю шину! Плоская, как блин. А ночка самая распрекрасная для смены колеса.
— Я сменю, — галантно вызвался он. — Дел-то на минуту.
Я колебалась.
— Послушай, — наконец сказала я. — Давай бросим машину тут. Дождь расходится все сильнее, и холодина! Подбрось-ка лучше меня до отеля, а за ней я вернусь утром. Если ночью понадобится машина, у Тома Барнарда одолжу. Он мне и раньше давал, когда моя застревала в гараже.
— По мне — нормально, — с энтузиазмом согласился Дэнис. — Менять колесо в дождливую ночь — развлечение, конечно, не первый сорт. Но утром я тебя обязательно сменю.
Я заперла дверцу, и мы забрались в машину Дэниса. Вывернув со стоянки, он резко ударил по тормозам: перед глазами у меня мелькнуло светлое расплывчатое пятно, метнувшееся из света фар.
— Что это?
— Белый кот Роджерсонов, Снежок.
— Чего это ему вздумалось в такую погоду по дорогам скакать!
— Кто ж его ведает, — тихо отозвался Дэнис. — Но в конце концов, мы ведь тоже на дороге, а уровень интеллектуального развития, как предполагается, у нас повыше, — он покосился на меня.
— За твоим замечанием что-то кроется?
— Э, в общем, нет. Не могу сегодня отвести от тебя глаз и все.
— Хм, благодарю.
— Но это не комплимент. Просто ты неважно выглядишь.
— Считаешь, мне надо наведаться к врачу? — игриво спросила я.
— Не надо увиливать. Переживаешь из-за Карла Шредера, да?
Я отмолчалась, он затормозил у отеля.
— А дождь разошелся вовсю, — заметила я, взявшись за ручку двери. — Не выходи, Дэнис! Нечего мокнуть зря.
Быстрым движением он перехватил мое запястье, удерживая меня, и я недоуменно взглянула на него. Он на меня не смотрел, его четкий профиль был решителен и почти суров.
— У тебя что-то стряслось со Шредером, так? Ты что-то открыла. Я хочу знать — что.
Целую минуту я молчала, настолько была поражена. Он обернулся на меня, лицо его смягчилось.
— Извини, Джеки. Обругай меня за то, что суюсь в чужие дела, но мне нестерпимо видеть, как ты изводишься. А ты ведь изводишься, верно?
Вздохнув, я откинулась на спинку. Пусть я могу открыться только частично — но и то облегчение: выговориться перед кем-то, особенно перед Дэнисом: с ним так легко и уютно откровенничать.
— Я заходила к Карлу вечером несколько недель назад, — начала я, и Дэнис усмехнулся.
— То-то, наверное, миссис Уилкинс поразилась! Являться к молодому человеку одной в полночь! Подобные поступки непозволительны для порядочной молодой леди, — он так искусно передразнил чопорную домоправительницу Карла, что я невольно улыбнулась, хоть и скроила ему гримасу.
— На самом деле все было далеко не так занимательно, — поправила я, — всего-то восемь вечера.
— Я сражен!
Я знала, говорит он нарочито шутливо, чтобы я расслабилась и мне было легче рассказывать. И была благодарна ему. Но тон его был вполне серьезен, когда он спросил:
— Джеки, у тебя была особая причина идти к нему?
— Видишь ли, некое желание сыграть в детектива. Хм, нет, немножко больше. Очень хотелось узнать подробнее про день убийства Элинор. Вряд ли на меня нашло озарение и выскочила блестящая догадка — приспичило просто узнать, и все. Мне казалось, остальные в Виллоубанке знают больше меня.
— Знают больше, а на кону у них меньше. Понятно.
— Я предполагала, что всем известна причина, почему Карл заподозрил жену в любовной связи.
Дэнис резко взглянул на меня.
— Никто ничего такого не знал, и сомневаюсь, чтоб Карл даже полиции открыл. Во всяком случае, на расследовании о причинах и не заикались.
— Правильно, полиции он не открыл, и зря.
— А тебе? Сказал?
Я кивнула.
— И?.. Или он взял обещание молчать?
— Нет. Думаю, тебе можно, ты ведь знал Элинор, и может для тебя тут больше смысла.
— А ты? Смысла не уловила?
— Сначала мне показалось — да. Показалось, все просто, но тут что-то не стыкуется, обо что-то спотыкаешься.
Я задумалась, Дэнис тоже молчал.
— В то утро Карл нашел деньги, — наконец сказала я, — в сумочке Элинор. Очень много — долларов не то двести, не то триста. Он бы просто поругал ее, что глупо таскать такие деньги, но случайно знал, что накануне таких денег у нее не было, она получила их, когда уходила в тот вечер. Но от кого? Полный подозрения, он проверил ее чековую книжку и обнаружил, что она не покупала себе норковое манто, как его уверяла. Ей его подарили. Про эти доллары он ничего полиции не сказал, но они все равно обнаружили, что несколько раз Элинор вносила крупные суммы наличными на свой счет в банк — от пятисот до двух тысяч. Естественно, они предположили, что ссора вспыхнула из-за этих вкладов. Та, которую подслушал Тед.
— И твои выводы? — помолчав, осведомился Дэнис.
— У Элинор был роман, она порвала с любовником, и тот из ревности убил ее. Вот что мне тут же пришло на ум. Но теперь я уже так не думаю. Сама не пойму, почему.
— В твоей теории неверно одно. У Элинор не было необходимости заводить мужчину, чтобы тянуть из него деньги. У нее имелся неплохой доход от фермы, и пьеса Карла с большим успехом идет за границей. Успех по всем параметрам. И я ни разу не слышал, чтобы Шредер отказывал ей в деньгах.
— Наверное, потому теория моя и показалась мне ошибочной. И нужды в деньгах не было, и, насколько я знаю ее, не в ее характере затевать грязную мелкую интрижку из-за денег.
Дэнис задумчиво сощурился.
— Рассуждаешь логично. Но что ты подразумеваешь — насколько знаешь ее? Ты же даже ни разу Элинор не встречала.
— Мне про нее много рассказывали. И почти всем виллоубанковцам она нравилась. Недолюбливали ее один-двое. И никто не упоминал, чтобы алчной она была или корыстной. А ведь эта черта характера всегда проявляется. Как мне нарисовался портрет Элинор: порывистая, чуточку авантюрная, рисковая. Могу себе представить, что она завязала любовную связь, потому что влюбилась — пусть ненадолго, или чтобы огорошить кого-то. Но из корысти? Нет!
Мы сидели, слушая ветер, стучащий дождем в окна, наблюдая, как ползут струйки воды по ветровому стеклу, искажая фонари.
— Вот и получается: мотив убийства Элинор — если это не месть разочарованного любовника — опять неизвестен, — удрученно заключила я.
— Не могу предположить иного, кроме очевидного — разочарованный муж! О'кей! — быстро добавил он, поднимая руку. — Карл не умеет плавать, и ты не думаешь, что он воспользовался лодкой — нет следов. Но ты спросила, я ответил.
Я молчала. Не может быть, чтобы Дэнис всерьез думал, будто убил Карл, но я не сомневалась: до
