Настоящая опасность провала возникла, когда один из представителей партизан, которого «Соня» обучала обращению со взрывчатыми веществами, был арестован японцами и при нем нашли взрывчатку. Это значило для него смерть, он мог выдать и «Соню».
Центр дал указание «Соне» и Эрнсту немедленно прекратить все связи с партизанами, прервать радиосвязь и выехать в Шанхай, откуда восстановить связь по радио и ждать дальнейших указаний. С собой в Шанхай они взяли радиоприемник и в разобранном виде радиопередатчик. На китайской границе возник неприятный инцидент, грозивший серьезными последствиями.
Китайский таможенник заявил, что ввозить приемник можно только с разрешения властей. К счастью, он не обратил внимание на часть радиопередатчика. С трудом переубедив его, «Соня» и Эрнст поскорее забрали свои вещи и были рады, что так легко отделались.
Но новое опасное происшествие произошло у «Сони» вечером в гостинице в Шанхае, где она остановилась. Когда, выполняя старое указание — немедленно по радио доложить в сеанс, назначенный на 22 часа вечера, о благополучном прибытии, — она включила в электророзетку свой передатчик и… обесточила весь отель. Только быстрые действия «Сони», мгновенно замаскировавшей передатчик, уберегли от расшифровки факта грубейшего нарушения закона, с почти неизбежным провалом. К счастью, никто из обслуживающего персонала отеля не догадался искать по номерам, где произошло короткое замыкание электропроводки.
Период работы «Сони» и Эрнста в Шанхае был относительно спокойным. В августе они даже позволили себе небольшой отдых на берегу Желтого моря. Отдохнув и распрощавшись с Эрнстом, она выехала в Москву «для обсуждения дальнейшей работы». Эрнст пока оставался на разведывательной работе в Шанхае.
После почти двухгодичной дружной совместной работы с ним «Соне» было трудно расставаться, но она понимала, что на этой работе, которую она добровольно выбрала, вопросы с кем и где работать решаются службой, поэтому ехала в Москву, не зная своего будущего назначения.
Случайная фраза Миши, который безуспешно пытался заговорить с пассажирами на английском, немецком или китайском языках, навела «Соню» на грустные раздумья. Когда на одной из остановок поезда в вагон зашла кошка и замяукала, он тихо прошептал матери:
Пока «Соня» находилась в Манчьжурии, все ее родственники эмигрировали из Германии в Англию, которая становилась теперь и ее «родиной».
«Соня» тогда еще не знала, что ей придется работать практически под носом у гестапо.
Пройдя повторную основательную тренировку по работе на рации, она получила предписание ехать в Польшу, в самый опасный ее район — в портовый город Данциг. На этот город претендовала Германия, и фактически там уже командовали нацисты и гестапо.
Вместе с нею туда поехал и Рольф. Он беспокоился за здоровье «Сони», так как она была беременна. Отцом будущего ребенка был Эрнст, который в это время продолжал разведывательную работу в Китае.
Во время прибытия «Сони» в Польшу умер диктатор Пилсудский, правивший страной с 1926 года. Однако и после его смерти крайне реакционный режим в стране не изменился.
Поэтому «Соню», оставшуюся гражданкой Германии, в случае провала, ждал самый суровый приговор — выдачу ее гестапо.
Прибыв 27 февраля 1936 года в Варшаву, «Соня» и Рольф с сыном поселились в ее окрестностях. Поскольку какой-либо связи с резидентурой у нее не было, она решила арендовать небольшой домик с условиями, подходящими для работы рации.
Как только она решила эту задачу, то немедленно включила свою рацию, замаскированную еще Эрнстом под граммофон, и, ура! сразу же получила ответ из Москвы. Рольф успешно устраивался на работу, найдя через свои связи место компаньона в одной архитектурной фирме. И вскоре по ходатайству этой фирмы им выдали визу на один год пребывания в стране.
«Соня» по указаниям Центра установила контакт с двумя разведчиками, находившимися в других польских городах, и обеспечивала их связь с Центром. После этого последовало указание начать работу в Данциге, установив связь с находившейся там группой разведчиков. Она стала регулярно туда выезжать и передавать им указания Центра. К зиме 1936 года «Соне» предложили переселиться в Данциг и организовать там пункт радиосвязи.
Хотя в конце 1936 года этот город формально оставался «вольным», в нем уже вовсю хозяйничали немецкие нацисты, которым принадлежали все административные посты. Гестапо также чинило свое бесправие. Кругом висели портреты Гитлера, были нарисованы свастики, осуществлялось преследование евреев.
Именно в такой опасной обстановке «Соне» приходилось проводить конспиративные встречи, снабжать разведчиков химическими составляющими для взрывчатки. Ее использовали для диверсий на судах, перевозивших оружие для франкистов в Испанию.
Каждодневно рискуя, «Соня» преуспела в создании пункта радиосвязи с Центром и даже научила работе с рацией одного из разведчиков. Затем их группа смогла самостоятельно поддерживать устойчивую связь с Центром.
В один из сеансов «Соня», получив радиограмму из центра и начав ее расшифровывать, подумала, что центр ошибся и неправильно адресовал ей чужую депешу. Она начиналась словами:
«Соня» считала, что этим орденом награждали только участников революции и Гражданской войны. За что же удостоилась она этой чести? Не переоценили ли ее? Затем ее охватила радость, она была несказанно счастлива.
Если учесть, что у «Сони» был грудной ребенок, а в апреле у нее родилась дочь, она поистине совершала каждый день подвергалась смертельной угрозе.
«Соня» вела радиопередачи из своей квартиры в многоквартирном доме. Однажды соседка по дому, жена видного нацистского чиновника, спросила, не мешают ли ей слушать радио какие-то сильные помехи поздно вечером? «Соня» отвечала, что ничего не замечала, так как поздно не слушает радио. Соседка сообщила, что ее муж намерен проверить, кто наводит помехи в их доме. Проверив в день очередного сеанса, что в квартире соседки никого нет, «Соня» направила в Центр короткое сообщение об этом инциденте. Ответ из Центра был скорым: вернуться в Варшаву. Тем более что свое задание в Данциге «Соня» уже выполнила.
В Польшу она с Рольфом и детьми вернулась в марте 1937 года.
В мае к «Соне» приехал представитель из Центра. Он интересовался, не готова ли «Соня» вновь поработать с Эрнстом и желательно с участием Рольфа. «Соня» отвергла это предложение, заявив, что, раз обидев Рольфа, она не хотела бы вновь наносить ему обиду. Что касается Эрнста, она вспоминает работу с ним с удовлетворением, уважает его как разведчика, но работать с ним еще раз не хочет.
Если учесть, что у «Сони» был сын Миша от Рольфа и дочь Нина от Эрнста, понять ее было нетрудно. От имени Директора службы представитель передал «Соне» удовлетворение ее работой, съездил с ней в Данциг, где встретился с другими разведчиками.
«Соня» поставила вопрос о необходимости замены ее устаревшего радиопередатчика, представитель согласился и предложил ей поездку в Центр для знакомства с новой радиоаппаратурой.
В июне 1937 года «Соня» отвезла детей к родителям Рольфа в Англию, получила там по подложному паспорту въездную визу в СССР и прибыла в Москву. Оттуда она поехала на юг и неделю отдохнула в Алупке, через три месяца вернулась в Польшу. В этот приезд ей был вручен орден Красного Знамени.
После возвращения в Польшу нагрузка ее разведработой снизилась, и она чувствовала, что в этой стране больше не нужна. Поэтому была рада, когда в июне 1938 года ее отозвали в Центр.
Там предложили ей выбор — ехать работать либо в Финляндию, либо в Швейцарию. Ее привлекала Финляндия, но для работы были лучшие возможности в Швейцарии, где у ее отца имелось много хороших
