В смысле не сильно трусила, нет? Женщина, как-никак.
Он уставился на свои кулаки с побелевшими костяшками. Тщательно подбирая слова, Галатей ответил:
– Побаивалась немного, не без этого. Но в остальном держалась молодцом. Готов засвидетельствовать. – Он прижал руку к груди. – В последние дни я неотлучно находился рядом с Натальей.
– Да? – кисло произнес Верещагин.
Галатей вздохнул. Когда он работал, он легко находил общий язык с кем угодно, вызывал симпатию, внушал доверие. А вот в другой, будничной жизни частенько попадал впросак. Потому что переставал чувствовать себя профессионалом? Или просто становился самим собой?
Предпочтительно – второе. Быть самим собой – это так здорово! Не хитрить, не врать, не кривить душой.
– Наташа прекрасная жена, – тихо сказал Галатей. – Но у меня тоже есть жена, и я люблю ее не меньше, чем вы свою.
– Спасибо, – прошептал Верещагин.
В эту минуту из кухни вернулась оживленная Наташа, так что больше они на эту тему не говорили.
Поупиравшись для приличия, Галатей пропустил пару стопок и освоился до такой степени, что позволил себе намекнуть Наташе на скоропостижную кончину известного ей Беликова.
– Умер? – удивилась, но не опечалилась она.
– Погиб, – уточнил Галатей. – В кабацкой пьяной драке… почти по Есенину.
Развезло, ужаснулся он, встал и начал прощаться. Его удерживали, но он был неумолим. Когда разведчика тянет на лирику – жди неприятностей.
– Вы к нам еще заглянете как-нибудь? – спросила Наташа у порога.
Галатей бросил взгляд на напрягшегося Верещагина и покачал головой:
– Исключено. В этой жизни – нет.
–
– Прощайте, – сказал Галатей сухо, чуть поклонился и повернулся к Верещагиным спиной.
Они больше для него не существовали. Точно так же, как Галатей больше не существовал для них. Начиналась новая жизнь. Опять новая.
