жизнь, надо было как-то устраиваться… но не было сил даже думать об этом! Сэм едва не позвонил тогда Евгению, чтобы снова попросить о помощи — в последний момент удержала гордость. А дни шли, деньги таяли, одиночество становилось невыносимым… и какая-то странная сила росла в душе. Он снова хотел убивать. И почти сознательно сумел 'сложить ситуацию' так, чтобы представилась возможность это делать…
Но никогда, даже в страшном сне, Сэму не приходило в голову, что его преступления как-то связаны Тонечкой!
Евгений, словно бы услышав его мысли, спросил:
— Но неужели тебе до сих пор не приходило в голову, что твое управление случайностями… ну, как бы это выразиться — неправильное, что ли! Ведь между тобой и твоими жертвами нет никакой связи, даже информационной! Ты не задавался вопросом, каким образом ты инициируешь цепочку роковых случайностей? Ведь это должен делать ты лично — быть, так сказать, толчком к событиям. Или я не прав?
Сэм вздохнул:
— Может быть, и прав. Рассуждать ты всегда умел! Но насчет 'толчка к событиям' и 'цепочки случайностей' ты просто цитируешь последнее письмо Тонечки, так я понимаю?
Евгений сердито промолчал: какая разница, цитирует или нет! И вообще… К умению рассуждать часто относятся пренебрежительно, а почему, собственно? Сумей Сэм вовремя задуматься и сделать правильные выводы — не загнал бы себя сейчас в такой тупик!
Сэм понял его мысли и сказал немного виновато:
— Я не совсем понял, что ты говорил об 'информационной связи'! Ведь она и раньше была неочевидна: все эти несчастные случае в поселке — как они связаны со мной лично?!
— Ну, все-таки, — неуверенно пожал плечами Евгений. — Ты жил недалеко, бывал там часто… Наверное, мог как-то «подтолкнуть» события. А насчет обвала в горах, так это совсем просто: достаточно один камень задеть вовремя!
Сэм невольно вздрогнул, вспомнив едва не погибшую по его вине Юлю. Но как Евгений может упоминать об этом так спокойно? Что это: необыкновенная устойчивость характера или просто профессиональная выучка? А может, и Сэм, и Тонечка для него все-таки в первую очередь 'интересные экземпляры'?..
От последней мысли Сэму стало совсем неуютно, и он заметил довольно язвительно:
— С Лантасом, между прочим, мы тоже «недалеко» жили! В одно время и в одном городе! Так что в принципе я мог сотворить какую-нибудь цепочку случайностей, незаметную с первого взгляда… Что ты на это скажешь?
Евгений скептически хмыкнул, подумав, что совсем не просто подтолкнуть человека к смерти! Любого человека, а тем более такого, каким был Лантас… И без астральной помощи Тонечки Сэм никогда не смог бы сделать ничего подобного… Максимум, на что хватило его собственных способностей — так это на встречу с будущими «заказчиками»!
— Черт бы тебя побрал, Сэм! — беспомощно выругался Евгений. — Хоть бы раз сделал что-нибудь полезное своим управлением случайностями! Для чего тебе Тонечка о нем писала, как ты думаешь?
— Перестань! — неожиданно разозлился Сэм. — Да, я вел себя как дурак — но хватит упрекать меня в этом, слышишь?
— Извини, я не хотел тебя обидеть! — с досадой буркнул Евгений.
Чувства Сэма занимали его в этот момент меньше всего! Он изо всех сил пытался представить себе, что же делать дальше. Что вообще можно сделать в такой ситуации?
В самом деле, кто виноват, что из всех возможных вариантов устройства в нормальном мире Сэм выбрал наихудший?! Отказаться от помощи друзей, не поверить Евгению — чтобы связаться с мафиозными кругами? Казалось бы, управление случайностями и невезение должны напрочь исключать друг друга однако Сэм как-то ухитрялся сочетать и то, и другое!
Евгений бессильно сжал кулаки. Связь Сэма с Тонечкой при всей ее трагичности была ценнейшей находкой… но есть ли возможность использовать эту находку? Ведь если они сейчас соберутся втроем и займутся разгадкой тайны Тонечки, то немедленно окажутся под пристальным наблюдением не только СБ, но и какой-то мафии… А еще прелести католицизма — если снова придется ехать в Шатогорию… На каждого по проблеме, куда уж больше!
— Сэм, — мрачно спросил Евгений, — а ты знаешь, что будет дальше?
Он не очень надеялся, что Сэм сможет увидеть события, касающиеся его слишком близко, однако тот ответил сразу, коротко и как-то даже официально:
— Приложив волю, мы можем избежать гибели.
Это твердое «мы» неожиданно взбесило Евгения: Сэм умудрился довести ситуацию до почти неразрешимой, и при этом полностью уверен, что его не бросят! Что опять будут помогать — а с чего, собственно?! Почему Евгений должен рисковать собой (и Юлей!) ради него?
— Ты, конечно, можешь мне не верить, — спокойно продолжал Сэм, не замечая его состояния, — но я не вижу впереди неизбежной гибели.
— Ты хочешь сказать, — Евгений подавил раздражение, в надежде услышать что-то интересное, — что у нас есть шансы выиграть этот забег и оказаться в результате… с чем?
Сэм невольно улыбнулся:
— То, что мы узнаем — если узнаем — равносильно открытию, и я не могу сделать его раньше, чем оно будет сделано!
— Но оно будет сделано?
— С хорошей вероятностью. Но может быть и гибель, причем едва ли не в любой момент. И чтобы избежать ее, придется прикладывать волю, и…
Евгений решительно поднялся. Перед его мысленным взором встала Юля такая хрупкая, беззащитная… 'Ну, нет, — подумал он, — 'играть в прятки' с СБ еще куда ни шло, но бандиты… Интересно, куда надо приложить волю, чтобы остаться при этом в живых?!' Он достал из кармана тонечкин перстень со сверкающим камнем.
— Прости, но Юля, наверное, уже заждалась, и вообще… Оставь его себе, — сказал он, протягивая талисман замолчавшему Сэму. — А мне пора…
Сэм посмотрел ему в глаза и понял, что только что выслушал свой приговор — заслуженный, но не ставший от этого менее жестоким. Он снова оставался один, теперь уже совсем один…
Евгений взглянул на него, тихо вздохнул и отвернулся. Потом чужим голосом произнес:
— Сэм, я искренне советую тебе обратиться в Службу безопасности. В твоей ситуации это может быть единственный выход…
— Хорошо, — ответил Сэм, — я… — Ему показалось, что он вдруг забыл чужой язык, как будто не говорил на нем последние пять лет. — Я обрачусь… — вспомнил он наконец. — То есть обращусь… Спасибо…
…Сэм не помнил, сколько времени он просидел возле стола, глядя в глубину перстня. Четыре яркие белые звезды по-прежнему окружали уходящую в бесконечность спираль — но каким холодным страхом веяло из этой бесконечности! И Сэм понимал, что обозначенная белыми звездами дорога для него уже никуда не ведет.
Нет, он не мог сердиться на Евгения. С какой стати тот будет рисковать ради него? Кто ему Сэм — друг, приятель? Скорее досадная обуза и вечный источник неприятностей!
К тому же подвергать риску еще и Юлю, которую Сэм и так когда-то едва не погубил — странно даже, что Евгений руку-то ему подает!
Правда, до сих пор Сэм был уверен, что Евгений не бросит его в беде… Что ж, значит, он ошибался и принимал свою беспочвенную надежду за предчувствие! Предчувствие… Самому себе вообще трудно предсказывать, а уж в такой ситуации…
…Какой-то громкий резкий звук проник в его сознание, прервав тягостные раздумья. Сэм очнулся, плохо осознавая, где он и что с ним. Потом рассеянно огляделся, пытаясь сообразить, сколько прошло времени… На полу ярко блестели солнечные блики: оказывается, уже давно день, ничего себе!
Тем временем звук повторился. Звонят в дверь! Кто бы это мог быть? А, да не все ли равно! Никого не
