Евгений узнал Антона. Еще чего не хватало! Можно подумать, его кто-то звал?!
Словно в поддержку его возмущения зеркало задрожало, облик Антона исказился, напомнив на мгновение лицо убитого Гуминского, но тут же незваный гость исчез и больше не появлялся! И никто больше не появлялся. Как будто враждебная энергия перекрыла зеркальный канал.
Дэн сосредоточился, но безуспешно: ничего, никого, полное молчание… Тогда, упрямо не желая признавать проигрыш, он рассеял в пространстве всю доступную ему энергию! Правда, после всех приключений ее оставалось совсем немного — но все же аура Дэна на мгновение стала видимой даже Сергею…
Всплеск экстрасенсорной энергии не прошел даром: когда глаза снова привыкли к темноте, все увидели играющих между ветками грустных гремлинов. Игрушки тонечкиной магии двигались очень тихо и пристойно, как и полагается не уверенным в себе привидениям. Поняв, что их заметили, они обиженно переглянулись и один за другим медленно растворились в сумерках…
— Так не бывает! — протестующе воскликнул Дэн.
— Что значит — 'не бывает'? — странным каким-то голосом возразил Евгений. — Ведь есть! Только что это значит?
…Неожиданно послышался шорох — и все увидели, что Сара неловко поднялась, бесстрашно ухватившись за толстую колючую ветку, и словно бы пытается что-то сказать. И хотя слова не подчинялись ей, все же это была не та безразличная ко всему помешанная, которую час назад они нашли в лаборатории — совсем другая!
Потрясенный Веренков повернулся было ей навстречу, но Юля удержала его — за полсекунды до того, как он успел сделать хотя бы одно движение… Ян никогда не мог подумать, что в этой миниатюрной девочке скрывается такая сила: он не мог разомкнуть обхвативших его рук!
— Что вы делаете? — отчаянно прошептала Юля. — Это же… Это же не Сара!
Да, это была уже не Сара! Неожиданно пробудившаяся от безумия женщина лишь внешне напоминала Сару — но все меньше и меньше с каждой секундой. Сквозь черты ее лица проступали иные: знакомые, любимые, повторенные в портрете, несуществующие больше, но не забытые! Неизменное менялось, невозможное происходило — и нельзя было мешать этому…
— То-неч-ка… — бесцветно констатировал Дэн, уже почти ничего не соображая. — Это ты?
Имя произвело действие ошеломляющее. Словно бы окончательно проснувшись, она сбросила с себя осколки ауры Сары Даррин — той не существовало больше! Но это новое рождение обессилело Тонечку, она упала бы, не подхвати ее Сергей…
Он не был знаком ни Сарой, ни с Тонечкой, не знал магических обрядов — но все же безошибочно почувствовал подлинность происходящего. Да, победить смерть нельзя… но можно не быть побежденным ею!
На эмоции уже не хватало сил, и все испытывали странное равнодушие. Ведь рано или поздно 'пятое время суток' закончится — и что тогда? Преодолела ли Тонечка притяжение колдовской тьмы замкнутого мира? Останется ли она с теми, к кому стремилась столько времени, или уйдет опять?
— Она может остаться, — спокойно произнесла Инга, — но времени совсем мало…
Евгений удивился было, но через несколько секунд понял, в чем дело: пробивающийся сквозь ветки солнечный свет снова начал теплеть! Так что же — конец сказке? Изменения подкрадывались медленно, едва заметно, но чуткая к энергии Инга сразу уловила их неумолимый смысл. Время уходило, разрушая не покорившийся ему странный мир — и никто не знал, как можно помешать этому…
Евгений понял, что им дан последний шанс: такие совпадения не повторяются! Он попытался представить себе, что чувствовал бы сам, окажись он на месте Тонечки. Конечно, никто не знает, как устроен мозг и где помещается душа… но как-то же можно обойти это!
'Она должна заговорить, — отчетливо подумалось ему. — Образам слова не нужны, но мысль облекается в них всегда. Если речь подчинится ей — она станет человеком. Если нет — останется воспоминанием…'
Сергей бережно поддерживал Тонечку — что он еще мог сделать? — и смотрел на Евгения, в ожидании чуда. И все смотрели на него в ожидании чуда. А он не умел делать чудеса, а только изо всех сил соображал, какие ключевые слова могут разбудить Тонечку, помочь ей выйти из прошлого и остаться в настоящем?
Кажется, Юля поняла его:
— Спроси ее про грустных гремлинов, — тихо сказала она. — Этого ведь Сара знать не может…
Да, это было логично: разговором о неизвестных Саре предметах прогнать последнюю окончательно. Только бы не утонуть при этом в воспоминаниях! 'Какая, оказывается, тонкая грань между прошлым и будущим, — подумалось Евгению. — Стоп! Черт возьми, почему я подумал — будущим? Машинально? Или это подсказка?!'
До реальности оставалось всего несколько минут, а ничего не происходило. Времени было — на один решающий шаг, и Евгений сделал его:
— Скажи, — он посмотрел Тонечке в глаза, — у нас много будет неприятностей, — он кивнул в сторону невидимого за деревьями здания, из-за всего этого?
Молчание… Напряженная тишина ожидания и безмолвная душевная борьба — подчинится ли полуразрушенный мозг Сары Даррин отчаянно любящей жизнь эсперке? Или все-таки нет?!
Секунды паузы превращались в часы, и чем дальше, тем меньше оставалось надежды…
Но под радостный птичий вопль, окончательно разбудивший солнце, прозвучал наконец ответ… Еще неуверенно, еще робко и сбивчиво — еще не Тонечка, но уже не Сара:
— Н-нет, совсем не будет… наоборот!
Она хотела пояснить, что «наоборот», задумалась, подбирая слова, но это было уже не важно: когда сделан первый самый трудный шаг, остальные дадутся легче.
