Индивид и социум на средневековом Западе

²' Schmitt J- С. La decouverte de l'individu, une fiction historiographique? // La fabrique, la figure et la feinte. Fictions et Statut des Fictions en Psychologie. Sous la dir. de P.Mengal, F.Parot. P., 1989. P. 213-236.

²⁷Schmitt J.-C. La culture de l'imago // Annales, 1996, № 1, p. 7. См. также: Reconstructing Individualism. Autonomy, Individuality, and the Self in Western Thought. Stanford, 1986.

²⁸Duty G. Guillaume le Marechal ou le meilleur chevalier du monde. P., 1984.

²⁹ Ibid. P. 46.

³⁰Le Goff J. Saint Louis. P., 1996. См. рецензию М.Ю.Парамоновой в «Одиссее – 1997».

³¹ Individuum: Probleme der Individualitat in Kunst, Philosophie und Wissenschaft / Hrsg. G.Boehm, E.Rudolph. Stuttgart, 1994.

³² Individuum und Individualitat im Mittelalter / Hrsg. J.A.Aertsen, A.Speer. Berlin, N.Y., 1996.

³³ Естественно, здесь были упомянуты лишь немногие работы; более специальные исследования рассматриваются ниже в разных разделах книги.

³⁴ О поиске итальянскими гуманистами собственной индивидуальности см. работы Л.М.Баткина «Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления». М., 1978; «Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности». М., 1989; «Леонардо да Винчи и особенности ренессансного творческого мышления». М., 1990.

³⁵Шкуратов В.А. Не позабыть вернуться назад // Одиссей. Человек в истории – 1990. М., 1990. С. 35.

³⁶ В ходе проведенной в 1988 г. в московском семинаре по исторической психологии дискуссии на тему «Индивидуальность и личность в истории» (см.: Одиссей. Человек в истории – 1990. С. 6-89), в которой приняли участие специалисты разного профиля, был высказан ряд интересных Мыслей. Вместе с тем были продемонстрированы предельная разноголоси-

47

ца в интерпретации личности и индивидуальности и логическая непроработанность этих понятий историками. Подробнее см. экскурс Б.

³⁷Dronke P. Abelard and Heloise in Medieval Testimonies. Glasgow, 1976.

³⁸ Чуть ли не единственное исключение – «История автобиографии» Георга Миша, который посвятил целую главу личности и творчеству исландского скальда Эгиля Скаллагримссона. (Misch G. Geschichte der Autobiographie, Bd.2, T.l, H.l, S. 131-177).

³⁹Dopsch A. Beitrage zur Sozial- und Wirtschaftsgeschichte. Gesammelte Aufsatze. Wien, 1938. Статья Допша «Wirtschaftsgeist und Individualismus im Fruhmittelalter» впервые была опубликована в 1929 г.

⁴⁰ Подробнее см.: Гуревич А.Я. Избранные труды. Т. 1. СПб., 1999.

⁴¹Hatt G. Prehistoric Fields in Jutland // Acta archaeologica, 1931, II; ejusd. Oldtidsagre // Det Kongelige Danske Videnskabernes Selskab, Arkaeologiskkunsthistoriske skrifter. Kobenhavn, 1949, Bd. 2. № 2; Jahnkuhn H. Archaologie und Geschichte. Vortrage und Aufsatze. Berlin, N. Y., Bd. 1, 1976; Haamagel W. Die Grabung Feddersen Wierde. Methode, Hausbau, Siedlungs- und Wirtschaftsformen sowie Sozialstruktur. Wiesbaden, 1979. См. также: ГуревичА. Я. Избранные труды. Т. I.

⁴²Dopsch A. Op. cit. S. 164 ff.

⁴³ В частности, мною не рассмотрены агиографические сочинения, в которых можно было бы обнаружить немало биографических сведений. Кроме того, в этой книге отсутствуют данные, характеризующие выдающихся женщин эпохи.

48 Индивид и общество

Поиски индивида в памятниках средневековой письменности сопряжены со многими не вполне преодолимыми трудностями. Тенденция латиноязычных авторов подчинить индивидуальное общему и понять особенное посредством приложения к нему типизирующих моделей приводила к тому, что в литературе господствовали клише, устоявшиеся и освященные временем и авторитетами формы. Пробиться через эти каноны и топику к живой и неповторимой личности, как правило, едва ли возможно. Наследие античной культуры, латынь, доминировавшая в западноевропейской словесности на протяжении многих столетий, нередко скрывала индивидуальное.

Поэтому поиски иных подходов к проблеме личности и, следовательно, иных источников, которые могли бы высветить эту проблему под новым углом зрения, представляются в высшей степени настоятельными. Этим оправдано и обусловлено мое обращение к богатым и многокрасочным древнескандинавским памятникам. Их мировоззренческие ориентации и образный строй были таковы, что индивид, притом не обязательно только занимающий видное место в обществе, но и рядовой исландец или норвежец, широко представлены в литературе, – явление, для той эпохи исключительное! Язык, на котором эта литература создана, – песни «Эдды» и поэзия скальдов, саги – это родной язык людей, фигурирующих в произведениях названных жанров. Разумеется, выводы, которые мы смогли бы сделать на основе анализа древнескандинавских памятников, неправомерно распространять на всю средневековую Европу. Скандинавия сохраняла многие особенности и в плане социальном, и в плане духовной жизни. Но она не была отрезана в тот период от остального мира и представляла собой его неотъемлемую часть. В чертах личности, которую мы, как я надеюсь, сумеем распознать, выражалась не одна только северная специфика, сама по себе заслуживающая

49

всяческого внимания, но и принципы, общие для Средневековья в целом. В силу своего исключительного богатства скандинавские памятники письменности могли бы послужить полезным материалом в лаборатории медиевиста. Не удастся ли историку, который пытается пробиться к средневековой личности, обнаружить в этих памятниках некий субстрат, не чуждый и другим регионам тогдашней Европы?

Исландия: архаический индивидуализм

Прежде чем обратиться к анализу германских и скандинавских памятников, так или иначе относящихся к эпической древности, мне представляется необходимым остановиться на