Тадеуш вернулся из кухни с подносом в руках. Он стоял в дверях столовой и улыбался Кэрол.
— Почему бы нам не выпить кофе в гостиной? Там удобнее, и вид из окна лучше.
«Там удобнее», — мысленно повторила Кэрол. Еще бы не удобнее, ведь там не надо тянуться через стол, уставленный тарелками после пяти смен блюд.
— Очень хорошо, — сказала Кэрол, вставая и следуя за Радецким.
Входя, Кэрол оглядела комнату. Два дивана под углом друг к другу и удобное кресло рядом с одним из них. Сесть в кресло значит заявить о том, что она не собирается еще больше сближаться. С одной стороны, ей не хотелось его поощрять, с другой — она была очень далеко от дома и совершенно вымотана. Тем не менее, пока Радецкий и Кразич на свободе, ей придется играть свою роль.
Тадеуш поставил поднос на низкий металлический столик со стеклянной столешницей и сел в углу между двумя диванами, после чего посмотрел на Кэрол, скользнув взглядом по облегающему вечернему платью.
— Устраивайся, — сказал он и наклонился, чтобы налить кофе в тончайшие чашки из костяного фарфора.
Кэрол села на диван поближе к кофе и скрестила ноги в надежде, что Тадеуш правильно поймет ее, однако она совсем забыла, как соблазнительно в таком случае выглядят округлая линия бедра и тонкие лодыжки. Тадеуш наклонился над столом, одной рукой опершись на него, и подал ей кофе.
— Бренди? — спросил он. — Уже не слишком рано.
Едва заметно кивнув и улыбнувшись, Кэрол показала, что помнит их разговор. Радецкий в первый раз за весь вечер намекнул на их якобы общий бизнес.
— Я люблю «Гранд Марньер», если у тебя есть ликеры.
— Твое желание — закон для меня.
Радецкий подошел к подносу с бутылками и вернулся с бренди для себя и большой бутылкой «Гранд Марньер» для Кэрол. Дальше случилось то, чего она боялась. Он сел рядом, и она оказалась между ним и подлокотником дивана. «До чего же они предсказуемы», — устало подумала Кэрол и потянулась за чашкой с кофе. Только идиоту может прийти в голову обнимать женщину, которая держит в руках обжигающий кофе.
— Все было очень вкусно, — сказала Кэрол. — Ты умеешь баловать женщин. Спасибо за то, что не побоялся хлопот.
Тадеуш выпил, не вникнув в смысл ее слов:
— Никаких проблем. Телефонный звонок и несколько полученных указаний, которым надо в точности следовать. Температура в духовке должна быть такой-то. Ставить блюдо «А». Ждать десять минут. Ставить блюдо «Б». Вот так.
Кэрол покачала головой:
— Знаешь, я была бы рада и пицце.
— Это платье заслуживает лучшего.
Тадеуш коснулся бедра Кэрол, провел пальцем по тонкой ткани из смеси хлопка и шелка.
«О черт, надо его остановить», — подумала Кэрол.
— И платье, и его хозяйка весьма польщены.
Тадеуш повернулся, чтобы видеть ее лицо. Мягким жестом он забрал у нее чашку и поставил на стол:
— Это самое меньшее, что я мог сделать для женщины, которая вновь научила меня смеяться.
Он наклонился и поцеловал ее.
Кэрол старалась придумать правильный ответ. Она чувствовала слабый запах бренди, и ей было неприятно. Однако она не посмела показать это. И в то же время она не посмела отдаться во власть нежного объятия, противостоять которому было очень нелегко, хотя ответ ее тела был инстинктивным, звериным. Вопреки самой себе она находила мужчину привлекательным, и ее гормоны не желали слушаться приказов сознания. Кэрол целовала Тадеуша с таким же жаром, с каким он целовал ее.
Его руки уже были на ее теле, притягивали ее ближе, ближе. Кэрол не сопротивлялась, пробегая пальцами по длинной мускулистой спине. Они целовались, и дыхание у обоих все учащалось. Уже почти лежа на Кэрол, Тадеуш поднял подол платья, и ее кожу словно обожгло. Ей не хочется его останавливать, в ужасе поняла Кэрол.
Однако разум стоял на страже желаний плоти. Перед ее мысленным взором пронеслись ужасные видения. Трупы в контейнерах. Морган, говорящий ей, что поставка людей Радецким должна быть прекращена. Человек, убитый на ступенях полицейского участка. Потом лицо Тони с грустной усмешкой на губах и укоризненным взглядом милых глаз. И Кэрол вновь взяла власть над Кэролин Джексон. Она отодвинулась от ищущих губ Радецкого.
— Нет, подожди, — задыхаясь, проговорила она.
Радецкий застыл, не отнимая руки от ее бедра:
— Что? Почему?
Кэрол закрыла глаза:
— Я не могу. Извини. Просто не могу.
Он прижался к ней теснее, не отрывая рук от ее тела:
— Ты хочешь, я знаю, ты хочешь.
Кэрол постаралась отодвинуться подальше, отрывая его руку от своего бедра:
— Я хотела. То есть я хочу. Просто… Тадзио, извини. Слишком все быстро. И неожиданно.
Он уперся ладонями в бока:
— Я не понимаю. Ты целовала меня, ты хотела меня. — Он говорил громко, сведя брови над прищуренными глазами.
— Я и не говорю, что не хотела. Пожалуйста, не думай так. Но… все это очень странно. У меня никогда раньше не было близости с деловыми партнерами. Я не уверена, что из этого что-нибудь выйдет. Мне нужно время, чтобы подумать.
— Боже мой. — Тадеуш вскочил на ноги и достал из коробки сигару. Некоторое время он раскуривал ее, словно пользуясь возможностью взять себя в руки. — Мне никогда раньше не хотелось близости с деловыми партнерами, — проговорил он, и его слова были куда рассудительней тона, каким он их произнес. — Но я не понимаю, каким образом это помешает нашим деловым отношениям. Наоборот, наши отношения могут стать крепче. Мы станем командой. Это же великолепно, Кэролин.
Кэрол потянулась за кофе и сделала глоток из чашки.
— Мне тоже нравится. Однако пока прошло слишком мало времени, и я не успела привыкнуть. Я же не говорю «никогда», всего лишь «не сегодня». — Она отвернулась. — Есть еще и другое.
— Да? И что же это?
Он вызывающе смотрел на нее.
— Катерина, — тихо проговорила Кэрол.
На его лице словно появилась маска, которую Кэрол видела в первый вечер, когда пришла в его ложу.
— Что — Катерина? — в конце концов переспросил Тадеуш.
— Ты сам сказал, что я очень на нее похожа. — Кэрол постаралась изобразить мольбу. — А я хочу быть уверена, что ты будешь спать со мной, а не с подобием Катерины.
Глаза Тадеуша подернулись туманом, он опустил плечи:
— Думаешь, я сам не задавал себе этот вопрос?
— Не знаю.
Понимая, что нашла кнопку, благодаря которой может умерить его гнев и сделать его уязвимым, Кэрол позволила себе немного расслабиться.
— В первый раз, когда я увидел тебя, я был в шоке, дал себе слово, что пальцем к тебе не прикоснусь, потому что тогда станет еще больнее. Но чем лучше я узнавал тебя, тем сильнее ты мне нравилась. Теперь же, когда я смотрю на тебя, то вижу Кэролин, а не Катерину. Извини, если я поторопился.
— Тадзио, мне хочется тебе верить. Но мне нужно еще немножко времени.
Он скрестил руки на груди:
