Рейнтри: Призраки

Гидеон нежно поднял спящую напарницу, которая даже не шевельнулась. Он подумывал, не оставить ли ее на кушетке, но поскольку долго спать на коже было не слишком комфортно, перенес ее на свою кровать, где Хоуп тотчас перекатилась на бок, обняла подушку и вздохнула.

Она могла бы поспать в одежде, но, как и в случае с кушеткой… это было не удобно. Гидеон расстегнул ее брюки, каждую секунду ожидая, что она проснется и отвесит ему пощечину. Но Хоуп либо всегда крепко спала, либо события дня совсем ее вымотали. Она даже не шелохнулась, когда он снял ее некогда тщательно отутюженные серые брюки и отбросил их в сторону.

Блузку он оставил, поскольку не смог бы полностью раздеть ее, а потом просто уйти. Без лифчика, который все еще лежал на кушетке в гостиной, ей и так будет достаточно уютно.

Когда на Хоуп остались только блузка и трусики, он укрыл ее простыней и босиком прошелся к окну. Прежде чем задернуть шторы, Гидеон постоял там несколько минут, наблюдая за разбивающимися о берег волнами.

Он рассказал ей больше, чем кому-либо. Однажды его подруга узнала кое-что о его способностях, совсем немножко, не то, что сейчас, и в ответ постаралась как можно быстрее сбежать от него. Это было давным-давно. Потом, через несколько лет после расставания, он столкнулся с ней, и, по-видимому, она полностью забыла о причине их разрыва. С людьми именно так и происходит: если они не могут объяснить увиденное, то попросту все забывают. Гидеон считал это разновидностью амнезии, защищающей разум от всего, что не поддается осмыслению, то же самое происходит с подробностями автокатастрофы или другими травмирующими событиями, случавшимися ежедневно.

Вспомнит ли Хоуп обо всем случившемся, когда придет утро? Возможно. Она казалась серьезной женщиной, не склонной верить в то, что способно пошатнуть ее упорядоченный маленький мирок. Он же, определенно, мог пошатнуть его — более чем одним способом.

Наконец, Гидеон задернул шторы и, вернувшись к кровати, устроился рядом с Хоуп. Ее тепло и мягкость манили придвинуться ближе, и он ответил на этот зов. Он всегда знал, что если переспит с ней, то Хоуп потребует перевода, но все равно хотел ее.

В комнате для гостей на третьем этаже стояла двуспальная кровать, но сейчас ему было слишком лень идти туда и обосновываться. Комната главным образом использовалась как склад, но он содержал ее в порядке, поскольку там останавливалась Экей, а изредка и Мерси с Евой. Человек, предпочитающий одиночество, мог обустроить дом на пляже большим количеством удобных, ждущих гостей спален, только если он мазохист, а поскольку Гидеон таковым не являлся, их нехватка имела важное значение.

Единственная кровать в гостевой спальне сейчас стояла не застеленной, так как в понедельник перед отъездом в Шарлотт Экей сняла постельное белье. И потом, та комната была завалена кипой дел по нераскрытым убийствам, которые он принес домой. Он не испытывал желания возиться с приготовлением постели в другом месте во имя того, чтобы прослыть джентльменом. Его собственная кровать была теплой и мягкой, и он потянулся к Хоуп так, как мужчина тянется к своей женщине.

Его женщина. Хоуп много для него значила, но, определенно, не была его. И тем не менее, прежде чем заснуть, он перекинул руку через ее талию и притянул к себе.

***

Она спала настолько глубоко, что совсем не помнила, что ей снилось. Хоуп зарылась в мягкий матрац, пытаясь спрятаться от холода. Кондиционер, должно быть, выставлен на максимум. Удивительно, ведь мать была ярой сторонницей экономии электричества.

Воздух казался ледяным, но она чувствовала странное и уютное тепло. Будильник пока не звенел, значит можно поспать еще немного. Несколько драгоценных минут.

Затем, с внезапностью, заставившей ее дернуться, она вспомнила, где находится. Дом Рейнтри. Она заснула на кушетке, но сейчас лежала в другом месте. В кровати Рейнтри. Хоуп очень осторожно перевернулась лицом к спящему рядом мужчине. Она ощущала тепло по той простой причине, что к ней прижималось почти голое тело Гидеона.

Все еще полностью не проснувшись, она затихла насколько могла и принялась изучать его. Они лежали рядом, ближе, чем она предполагала когда-либо оказаться с этим мужчиной, которого поначалу даже подозревала в коррупции. Теперь она знала, что он не был грязным полицейским. Он просто был другим. Очень, очень другим.

Сегодня утром он выглядел прекрасно, ничуть не хуже, чем до ранения и воздействия лекарства. Во сне он выглядел немного проще, беззащитнее и был красив какой-то собственной мужской красотой. Но даже если Гидеон и знал о своей привлекательности, то в отличие от других мужчин не кичился ею. Он просто оставалсясамим собой .

Осторожно, чтобы не разбудить его, она приподняла прикрывавшую их обоих простыню и заглянула под нее. Его бедро почти исцелилось. Вчера вечером это был глубокий порез, теперь же от него осталась только неприятного вида царапина. Ей не следовало удивляться. Ничто, связанное с этим мужчиной, больше не должно удивлять ее.

— Не волнуйся, — раздался хриплый голос. — Ничего не было.

Хоуп слегка приподняла голову и встретила изучающий взгляд Гидеона. Его полуприкрытые глаза все еще были сонными, сексуальными и заряженными электричеством.

— Я изучала твою рану, — чопорно ответила она.

— А я подумал, ты проверяешь, надел ли я трусы.

Она отбросила простыню, откатилась подальше и начала подниматься с постели, не желая, чтобы Гидеон заметил, как она покраснела. Ее щеки и в самом деле горели, а это определенно была реакция девчонки.

Прежде чем она успела уйти, Гидеон поймал ее одной сильной рукой и притянул обратно к своей груди.

— Полежи со мной немного, — попросил он хриплым со сна и дьявольски сексуальным голосом. Хоуп знала, что запросто может уйти, слегка отпихнув его и откатившись. Хватка Гидеона не связывала, он лишь уговаривал. Большой, теплый и уютный. Она не оттолкнула его и не откатилась. Вместо этого опустила голову на подушку и постаралась не смотреть на Рейнтри, пока он держал ее в объятиях.

Джоди не часто спал у нее. Может быть, дважды. И даже тогда поступал неправильно. Он быстро засыпал и сбегал рано утром, едва проснувшись. Но она помнила, как ей нравилось нежиться вместе в кровати. Хоуп очень нравилось прижиматься вот так, плоть к плоти, она любила эту сексуальную связь, которая на самом деле таила в себе намного больше. Именно этого она лишилась, решив жить в одиночестве, посвятив себя карьере и глядя на каждого улыбнувшегося ей мужчину так, будто он может превратиться в людоеда и в тот же миг укусить ее.

Она не думала, что Гидеон будет кусаться, но сама ситуация казалась потенциально рисковой. Он такой же мужчина, как и любой другой — поскольку они лежали очень близко друг к другу, этот факт быстро стал очевиден.

Если она собирается себя спасать, то теперь самое время подняться с постели. Хоуп четко осознавала, что произойдет, если останется здесь, если не уйдет прямо сейчас . Она взрослая, двадцатидевятилетняя женщина, благоразумная и одинокая. И хотя она до сих пор не могла взять себя в руки из-за всего, что узнала прошлой ночью, в этот момент ей хотелось продлить объятия. И не просто с кем-нибудь, а именно с ним, Гидеоном Рейнтри, который разговаривал с призраками, питался молниями и иногда светился в темноте.

Он сдвинул ее волосы в сторону и прижался ртом к шее. По ее телу пробежала неудержимая дрожь. Было ли это электричеством или трепет вызвали именно его действия? Нечто не поддающееся объяснению или что-то удивительно нормальное? Сейчас она не могла заставить себя беспокоиться об этом. Ощущения были такими приятными…

— Я хочу тебя, — тихо произнес он.

Хоуп облизнула губы. Знаю. Я тоже тебя хочу. Слова дрожали на кончике языка, но так и не сорвались с губ.

— Хотя не уверен, что это хорошая идея. — Он скользнул рукой ей под блузку, поглаживая обнаженную кожу, и она закрыла глаза от наслаждения. Разум твердил, что это очень плохая идея, но тело не соглашалось. Телу хотелось того же, что и Гидеону, хотя ее желание не было таким очевидным, как у него. По крайней мере, на ощупь.