республикой). На этот раз переворот готовился основательно. Согласовывались пароли, конспиративные квартиры и порядок связи. Одновременно Франко не замедлил лично явиться в министерство внутренних дел и заверил, что все слухи о его участии в заговоре являются ложными и он держится «далеко от политики», посвящая себя исключительно военной службе. Во время прощальной беседы с Асаньей перед отбытием на Канары Франко пытался убедить премьера в опасности грозящего стране коммунизма. В ответ последовал более чем ясный намек, что республика не боится ни коммунистической революции, ни военных мятежей. Генерал попробовал в том же ключе поговорить с Алкала Саморой, но результат был не лучшим.
В конце марта 1936 года были получены сведения о визите жившего в Португалии Санхурхо в Берлин, где он просил помощи для организации переворота. Правительство отреагировало отправкой генерала Молы в Памплону (столица Наварры), где он принял пост командующего 12-й пехотной бригадой. Это, правда, не отвлекло Молу от участия в заговорах. В апреле генералы сформировали первый состав будущего военного правительства страны, в которое входили Франко, Мола, Годед, Варела, Оргас, Саликет. На 20 апреля было назначено выступление военных (странное совпадение — это был день рождения Гитлера), но оно не состоялось: генералы все еще колебались и чувствовали себя не вполне готовыми. И все же о надвигавшемся путче говорила вся страна. Посол США в Мадриде Бауэрс (человек либеральных взглядов, сочувствовавший республике) сообщал о своей беседе с герцогом Фернаном Нуньесом, который прямо говорил, что восстание военных подготовлено и начнется с быстрого захвата столицы.
Между тем депутаты собравшихся 3 апреля кортесов стали свидетелями странной сцены. Прието предложил отправить в отставку президента республики за то, что тот неправильно распустил парламент в 1935 году (хотя именно левые требовали в то время досрочных парламентских выборов). Но все понимали, что эпоха консервативного Алкала Саморы ушла в прошлое, и 7 апреля он был отправлен в отставку.
Приближалась 5-я годовщина республики, которую страна встречала в обстановке растущего террора на улицах своих городов. Фалангисты отвечали на запрет своей партии пистолетами и бомбами, одну из которых получил по почте известный испанский философ и мыслитель Хосе Ортега-и-Гассет. Во время военного парада 14 апреля группа фашистов взорвала петарды рядом с трибуной правительства. В последовавшей затем перестрелке был убит младший лейтенант гражданской гвардии. В Гвадалахаре правые попытались полностью сорвать парад.
На следующий день вновь заседали кортесы. Асанья обрисовал текущий момент как «грандиозный исторический феномен — приход к власти тех социальных классов, которые раньше были от этой власти отстранены». Он призвал покончить с насилием («испанцы должны прекратить стрелять друг в друга»). Премьер жестко предупредил, что если республике будет навязана гражданская война, то власть «спокойно и серьезно» примет вызов. Хиль Роблес и Кальво Сотело повторили свои обвинения правительству, которое-де устроило в стране хаос и ведет «преследование» правых в угоду «Советам» и коммунистам. Лидер последних Хосе Диас, напротив, возложил всю ответственность за нестабильность в стране на правых, которые пытаются втянуть армию в политику. Генеральный секретарь ЦК КПИ отметил, что его партия не против армии как таковой, она лишь хочет создать демократические, проникнутые республиканским духом вооруженные силы. Хосе Диас предупредил о готовящемся перевороте и зачитал депутатам послание, подготовленное Испанским военным союзом в марте 1936 года. В нем, в частности, от правительства требовалось уважение прав офицеров, разоружение всех боевых формирований политических партий, освобождение из тюрем всех военных, «участвовавших в акциях по восстановлению порядка» (имелось в виду дело Очоа). ИВС настаивал, чтобы все требования были удовлетворены в течение 24 часов с момента их предъявления военному министру. Военный переворот просто стучался в двери государства. Нарастания напряженности могли не замечать лишь те, кто не хотел этого.
Между тем продолжалась уличная война. 16 апреля состоялись похороны погибшего 14 апреля офицера гражданской гвардии. Фалангисты превратили их в политическую демонстрацию с фашистскими приветствиями (они не отличались от НСДАП — поднятая вверх правая рука). Работавшие неподалеку каменщики ответили криками «Да здравствует республика» и знаками Народного фронта (поднятый сжатый кулак). Этого хватило, чтобы завязалась перестрелка, перекинувшаяся на другие районы Мадрида. Дело кончилось тем, что штурмовая гвардия стреляла по антифашистским манифестантам, трое из которых заплатили жизнью за свое гражданское мужество. Этот эпизод наглядно показывает, насколько накалена была ситуация в Испании тревожной весной 1936 года. А ведь таких эпизодов было множество.
На следующий день НКТ объявила 24-часовую всеобщую забастовку, к которой под давлением рядовых членов присоединился ВСТ. На этот раз обошлось без эксцессов. Рабочие демонстрировали железную дисциплину и самообладание.
1 мая на улицы Мадрида, выглядевшие особенно нарядно под приветливым солнцем, вышли под красными флагами более 500 тысяч жителей столицы. И здесь демонстранты соблюдали полный порядок. Это никак не вписывалось в картину социального хаоса, которую правые начали активно изображать через газеты за рубежом: мировое общественное мнение должно было быть готово к акции по восстановлению порядка в Испании.
8 мая был убит капитан инженерных войск Карлос Фараудо. Этот офицер левых взглядов был одним из лидеров Республиканского антифашистского военного союза (РАВС), созданного офицерами в основном младшего и среднего звена в качестве противовеса ИВС. Наиболее известными в РАВС были генерал Нуньес де Прадо, полковник Хосе Торрадо (талантливый офицер генштаба) и майор Перес Фаррас, руководивший защитой каталонского генералидада в октябре 1934 года. В РАВС входило особенно много офицеров штурмовой гвардии и генерального штаба. Весь Мадрид знал, что ИВС составил черный список членов РАВС, подлежащих физическому уничтожению. И первым в этом списке был капитал Фараудо. Его убийство потрясло общественность. Одновременно в столице стали распространяться слухи, что священники раздают верующим отравленные сладости. Возмущенные группы мадридцев стали жечь церкви. Но члены комсомола и социалистического союза молодежи по призыву правительства встали на охрану церквей и предотвратили дальнейшие погромы.
В такой обстановке 10 мая 1936 года президентом республики был избран Мануэль Асанья. Главу государства выбирала специальная Ассамблея, состоявшая из депутатов кортесов и такого же числа представителей провинций. Лидер республиканцев получил 754 голоса (за него голосовали не только члены партий Народного фронта, но и многие центристы). Леррус, Ларго Кабальеро и Хосе Антонио Примо де Ривера набрали по одному голосу. СЭДА опустила в урны незаполненные бюллетени.
Асанья (как этого и ожидала вся страна) поручил формирование правительства другому «сильному» человеку Народного фронта — социалисту Индалесио Прието. Но тот был вынужден отказаться, так как был связан решением ИСРП не входить в кабинет министров. Это была фатальная ошибка, во многом предопределившая успех мятежа в июле 1936 года. Ибо у Народного фронта на тот момент не было кроме Асаньи и Прието вождей, способных решительно и энергично вести Испанию через надвигавшуюся бурю. В результате премьером стал слабовольный и серьезно больной туберкулезом республиканец Касарес Кирога, главным достоинством которого была дружба с Асаньей. Таким же слабым, как и премьер, был и остальной персональный состав кабинета.
Почему же ИСРП не пустила Прието на ключевой пост в стране? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо рассмотреть внутреннюю обстановку в крупнейшей партии Народного фронта, которая сложилась после победы левых на выборах в феврале 1936 года.
Дело в том, что весной того же года единая соцпартия существовала только на бумаге. Внутри ИСРП развернулась ожесточенная борьба между левым течением во главе с «испанским Лениным» Ларго Кабальеро и центристами, знаменем которых был Индалесио Прието. Весной 1936 года казалось, что социалисты в большинстве идут за «ультрареволюционным» Кабальеро. Его поддерживали организации ИСРП в 26 провинциях (Прието мог рассчитывать только на 9), социалистический союз молодежи, ВСТ, большая часть парламентской фракции. Опорой кабальеристов был Мадрид и батрацкая Андалусия. В общем, сторонники Кабальеро были сильны в тех районах страны, где анархисты с их левой фразой также пользовались большим влиянием. К весне левое крыло ИСРП фактически оформилось в самостоятельную организацию.
В чем же состояла линия Кабальеро? Она была сформирована в проекте программы ИСРП, разработанном мадридской организацией партии 17 марта 1936 года. Социалисты ориентировались на завоевание власти любыми средствами, установление диктатуры пролетариата в форме диктатуры ИСРП,
