победа уже не вызывала сомнений.
В 4 утра 17 февраля Хиль Роблес разбудил премьера и предложил ему немедленно объявить по всей Испании военное положение. Безуспешно. С рассветом к Портеле нагрянул Хосе Антонио Примо де Ривера, который просил выдать фаланге оружие для «самозащиты». Этой тревожной ночью раздался телефонный звонок в кабинете командующего гражданской гвардией генерала Посаса. На проводе был Франко, намекавший на предстоящие массовые беспорядки, которые бы надо встретить во всеоружии. Но Посас счел опасения Франко преувеличенными. Последний, однако, не унимался и пытался убедить военного министра генерала Молеро объявить Испанию на осадном положении. Тот сказал, что этот шаг находится исключительно в компетенции главы правительства.
17 февраля всю страну захлестнули многотысячные демонстрации ликующих левых, требовавших немедленного освобождения всех политзаключенных. Многие аристократы стали собирать чемоданы и готовиться к эмиграции. В 4 вечера Франко встретился с Портелой и вновь настаивал на объявлении военного положения. Премьер возражал, говоря, что это приведет к революции. В конце концов, он пообещал настойчивому генералу «посоветоваться с подушкой» (т. е. «утро вечера мудренее»). На самом деле Портела проконсультировался с президентом республики, который твердо решил находиться в рамках существующего законодательства.
Но правые не унимались. Кальво Сотело, словно предчувствуя свою скорую смерть, давил на Портелу и требовал военного переворота во главе с Франко и при поддержке гражданской гвардии. «Сеньор Портела, — почти грозил Кальво Сотело, — Вы можете войти в историю либо как достойный и героический человек, спасший Испанию в один из ее самых тяжелых моментов, либо как предатель, на которого падет вина в совершении одного из самых гнусных преступлений». Но Портела повторял, что противостоять воле народа штыками равносильно самоубийству.
А воля народа была красноречивой. Народный фронт получил 286 мест (в т. ч. ИСРП — 99, Левая республиканская партия Асаньи — 87), каталонская Эскерра — 36, коммунисты — 18, остальные места пришлись на левореспубликанские группировки и независимых левых). Правые смогли провести в кортесы 132 депутата (в т. ч. СЭДА — 88). Центристы, прежде всего радикалы были просто разгромлены — 42 места (в т. ч. 4 места у бывшей правящей партии Лерруса!).
Хиль Роблес никак не мог понять, почему правый блок проиграл, увеличив по сравнению с 1933 годом количество поданных за него голосов (до 4 млн). Но левые просто увеличили свои голоса в гораздо большей пропорции (с 3,2 млн в 1933 до 4,8 млн). Народный фронт победил во всех городах с количеством жителей более 150 тысяч, а также в Андалусии, Каталонии и Леванте. Много говорили о том, что победу левого блока обеспечило более активное, чем раньше, голосование сторонников НКТ. На самом деле явка избирателей в тех местах, где были сильны анархисты, возросла не очень значительно (в Барселоне, например, на выборы не пришел 31 % электората по сравнению с 40 % в 1933 году). Но в целом, по некоторым подсчетам, около 300 тысяч сторонников «либертарного коммунизма» все же поддержали Народный фронт (в НКТ насчитывалось в то время около 700 тыс. членов). Правые пострадали и от того, что многие консервативно настроенные избиратели разочаровались в СЭДА и остались дома.
Как бы то ни было, победили левые и после 16 февраля 1936 года Испанию ожидало новое будущее, манящее и пугающее одновременно.
Глава 6. Затишье перед бурей. Подготовка военного мятежа
После победы Народного фронта премьер Портела, всегда чувствовавший себя временным человеком на этом месте, стремился по-быстрее избавиться от ставшей бременем власти и передать ее победителям. Было ясно, что левые сделают премьером Асанью. Последний пока отказывался от предложений Портелы, ожидая, когда на свое первое заседание соберутся кортесы. Но медлить было уже нельзя. Страна стояла на пороге хаоса, и поэтому Асанья согласился 19 февраля сформировать кабинет. В него вошли только республиканцы. В ИСРП к тому времени возобладала ультрареволюционная линия Ларго Кабальеро, который испытывал личную обиду на республиканцев за развал совместной коалиции осенью 1933 года. К тому же Ларго Кабальеро надеялся, что без участия рабочих партий республиканский кабинет быстро рухнет под тяжестью свалившихся на него задач и сам вручит единоличную власть ИСРП.
Одной и первых мер нового левореспубликанского правительства было объявление 21 февраля амнистии для политических заключенных. Народ на руках выносил героев октябрьского восстания из тюрем. В Каталонии было восстановлено автономное правительство во главе с Луисом Компанисом, распущенное после событий осени 1934 года. 1 марта был обнародован декрет, обязывающий предпринимателей восстановить на работе всех рабочих, уволенных по политическим мотивам. Этот декрет приветствовала гигантская демонстрация сторонников Народного фронта в Мадриде.
Асанья действовал с присущей ему решимостью и в других областях. 23 февраля была приостановлена выплата арендной платы за земли, подлежащие конфискации в соответствии с законом об аграрной реформе 1932 года. Крестьяне поняли данный им сигнал и не стали ждать формальных решений. В провинциях Толедо, Саламанка, Мадрид, Севилья и других арендаторы и сельхозрабочие оккупировали латифундии начиная с марта, и сразу приступали к обработке земель. Самозахватами руководили профсоюзы. 25 марта путем единовременной, хорошо спланированной акции 80 тыс. крестьян в провинциях Бадахос и Касерес захватили поместья крупных землевладельцев. Все акты самозахвата скрупулезно сообщались правительству с просьбой об их легализации.
Министерство сельского хозяйства выслало на места специалистов для регистрации новых владельцев. Всего с февраля по июнь 1936 года 72 тысячи крестьянских семей стали собственниками 232 тыс. га земли. Крупные латифундисты требовали от армии и вооруженных отрядов правых сил немедленно свергнуть правительство. Но Асанья выслал наиболее реакционных генералов подальше от Мадрида. Франко было назначен командующим армейскими частями на Канарских островах, а генерал Годед занял тот же пост на Балеарских.
Одновременно Асанья просил находившегося в зените славы Ларго Кабальеро прекратить победные манифестации радикально настроенных рабочих, которые уже привели во многих местах к стычкам с гражданской гвардией и традиционным поджогам церквей. Со своей стороны правые делали все возможное, чтобы создать на улицах испанских городов обстановку гражданской войны и затем призвать армию «восстановить правопорядок». 10 марта было совершено покушение на выходившего из своего дома вице- президента кортесов от ИСРП Хименеса де Асуа. Арестованные террористы признались в связях с фалангой. Через несколько дней был обстрелян дом Ларго Кабальеро. «Испанская фаланга» была объявлена вне закона 18 марта, а ее лидер Примо де Ривера был арестован (интересно, что сразу же после победы Народного фронта он строжайше запретил партии проводить враждебные акты по отношению к новому правительству и проявлять солидарность с проигравшими правыми).
В рядах правых шла острая критика Хиль Роблеса, которого явно намеревались сделать «козлом отпущения» за поражение на выборах. Лидер СЭДА объяснял успех своих противников распространенным среди населения чувством солидарности с политзаключенными (ему вторил Хосе Антонио Примо де Ривера, прямо заявивший Портеле, что победил дух октября 1934 года), голосованием части анархистов и усталостью многих консервативно настроенных избирателей. Кальво Сотело со своим крайне правым Национальным блоком требовал «срочной координации контрреволюционных сил для… защиты общественного порядка».
Конспиративная деятельность военных началась сразу же после прихода к власти Асаньи. Тревожным звонком для верхушки армии стал арест 10 марта генерала Очоа, которого обвиняли в расстрелах без суда и следствия взятых в плен астурийских повстанцев. Было ясно, что одним Очоа дело не ограничится.
Постоянно шли тайные совещания генералов испанской армии, в которых, как правило, принимали участие Франко, Варела, Оргас, Вильегас, Фанхуль и Мола. В принципиальном плане без разногласий было решено поднять восстание и захватить власть, чтобы «восстановить порядок внутри и международный престиж Испании». По предложению Франко путчисты постановили не поддерживать ту или иную партию и не связывать себя конкретными обещаниями определенной формы правления (т. е. монархией или
