Он снова пробежал глазами письмо. Тина тем временем налила себе в рюмку коньяку и выпила.
— Вот теперь ты представляешь мое состояние?! — сказала она жалобно. — Ты когда в тот раз мне сказал — у меня настроение на весь день… Лучше б мне было вообще ничего не знать!
— Слушай, Тина, — сказал Сергей. — А почему она пишет про какие-то три месяца?
— Я тоже этого не поняла, — пожала плечами Тина. — Письмо пришло через полгода, после того, как Женька исчезла. Не знаю даже…
— Ты мне его отдашь? — спросил он. — Хотя бы эту часть?
— Господи, возьми целиком, — вздохнула она. — Какая теперь разница…
— Замечательно, — произнес Сергей, пряча листки во внутренний карман. Кирилл будет страшно доволен. Представляю его физиономию.
Тина обвилась вокруг его шеи и он почувствовал ее горячее дыхание с привкусом коньяка.
— Знаешь что? — прошептала она ему в ухо. — Давай сегодня больше об этом не будем? Давай ляжем спать?
— Ты думаешь, мы сможем спать? — с сомнением сказал он. — Когда вокруг такое?
Тина села к нему на колени и положила голову на плечо.
— Я думаю — сможем, — грустно улыбнувшись, сказала она. — У нас же еще целая бутылка.
Кирилл вздохнул и несколько минут задумчиво глядел на крышу соседнего дома. Потом он заметил, что сигарета в его руке давно потухла и выбросил ее вниз.
— Еще день прошел, — сказал он Сергею, прислушиваясь к доносящимся из комнаты возгласам. — Устал сегодня опять как собака. Все будто очумели, все чего-то требуют. Только и слышишь целыми днями: выборы, собрание!.. Заиграло очко-то у начальничков! Второе число совсем скоро. А результатов — ноль.
— Хочешь результат бросить к ногам избирателя? — спросил Сергей.
— Это не я хочу, — проговорил Кирилл. — Это они хотят. Барновский хочет, мэр хочет… Мне-то что? И вообще, у меня какое-то нехорошее предчувствие. Что-то скоро произойдет.
— Это ты о чем? — спросил Сергей. — Опять про свой сон?
— Не только… Обо всем, — ответил Кирилл хмуро. — О нашей ближайшей жизни. Вот сидит где-то внутри червяк и все. И точит, и точит, гад… На душе неспокойно. Кстати, ты пока молчи про Чистякова. Ни к чему сейчас об этом трепаться.
— Само собой, — сказал Сергей. — Ты знаешь, и мне почему-то кажется: что-то случится скоро… Совпадение?
— А бог его знает…
Возгласы в комнате стали громче.
— Чего это они звук прибавили? — сказал Кирилл. — Опять нашла коса на камень. Иваныч, пошли в комнату, ну их в баню, эти проблемы!.. Хотя бы до завтра. Завтра на трезвую, понимаешь, голову…
Они вернулись в комнату.
Схватка между Глебом и Валерой была в самом разгаре. Валера со сползшими, как обычно, на нос очками стоял посреди комнаты и размахивал какой-то газетной вырезкой.
— Васильич, ты это чего? — недоуменно воскликнул Кирилл. — Тоже начал, что ли, цитатами бросаться? Май, это ты его заразил?
— Кир, погоди! — возбужденно бросил Валера.
— Май, не знал, что твоя болезнь заразная, — сказал Кирилл весело. Интересно, каким она путем передается?
— Воздушно-капельным, — ответил Глеб из своего кресла. — Вам тоже передать? Заходи на эстакаду…
— А я думал — половым, — разочарованно сказал Кирилл. — А то капельным…
— Это, смотря откуда капли, — заметил Глеб, поглаживая бороду
— Да подождите вы!.. — выпалил Валера нетерпеливо. — Ты послушай, между прочим!..
— Нет, как вам это понравится? — сказал Глеб сокрушенно. — Мы тут, положим, заговорили об абсолютах мироздания, а этот тип выволок какую-то инопланетную петицию…
— Сам ты петиция! Это не петиция…
— Ну, вот что с парня взять? Глобальнейший, так сказать, философский вопрос… Снова все опошлить каким-то инопланетизмом.
— Да пошел ты со своим инопланетизмом!.. — запальчиво сказал Валера. — Ты же не слушаешь меня!.. Я тебе про что говорю-то? Ты же тут начал логику абсолютизировать!..
— Минуточку! — строго произнес Глеб, поднимая вверх указательный палец. Что значит — абсолютизировать? Ты, вообще, представляешь себе, на чем зиждется традиционная логика человеческого мышления?
— Болван, я тебе про это и стал говорить!..
— Нет, ты мне начал совать под нос какие-то марсианские хроники…
— Заткнись и послушай! — сказал Валера недовольно. — И вы тоже все заткнитесь и послушайте.
Он поправил очки и стал читать с расстановкой:
— «…Пользуясь вашим математическим языком, можно сказать, что ваша логика базируется на дискретном фундаменте вместо непрерывного. Причем за основу принята самая примитивная функция, имеющая всего два значения. Отсюда напрашивается неизбежный вывод, что если ваш метод оценки бытия и можно назвать мышлением, то эта система мышления является самой примитивной из всех возможных…»
Он сделал паузу, чтоб перевести дух.
— Ну и что? — с напором вставил Глеб.
— Ну и что? — непонимающе изрек Кирилл.
— Ну и что? — сказал Сергей за компанию с ними.
— Заткнитесь, — процедил Валера. — «Дискретность логики и принцип счета принуждают вас полагать число признаков предмета конечным и давать названия каждому из них. Отсюда появляется весьма сомнительная возможность отчленять одни признаки от других. Прием, называемый вами абстрагированием. Движение по ступенькам абстрагирования к все более общим признакам считается единственно верным путем познания истины, между тем, как это движение является движением, уводящим в обратную сторону…»
Валера сделал еще паузу и, воспользовавшись этим, Глеб выпрыгнул из кресла, выхватил у него газетную вырезку.
— Чего это он такое выкопал, вообще… — пробормотал Глеб, хмурясь и забираясь обратно в кресло. — Так… Угу… «Третье обращение к человечеству, принятое в 1929 году от…» М-да… Ну и что? Так… «Мир хаотичен. В нем нет ничего незыблемого, в том числе и мерности. Мерность пространства во Вселенной колеблется и плавно меняется в весьма широких пределах. Наилучшим условием для возникновения органической жизни является мерность пространства, равная числу „пи“. Значительное отклонение от этой величины пагубно действует на живую природу». Да уж, — вздохнул он и отложил листок в сторону. — Сурьезный документ, что и сказать. Тоже, что ли, подписаться? Родный, где ты оформлял подписку на инопланетный вестник? И почему, собственно, он отпечатан на нашей земной бумаге? Экономный они все же народец, эти зеленые!
— Ну, началось, — скривился Валера, махнул рукой и свалился на диван. Старый пердун.
— Минуточку, лектор, — сказал Глеб. — А вы что, собственно, имели сказать-то?
— Тебя я имел, — бросил Валера недовольно. — Сдохнешь ты от своей желчи, это точно. Захлебнешься как-нибудь во сне… Чего ты прицепился к этой бумажке? Это, что ли, важно: что за бумажка, откуда она?.. Я только оттуда тебе, кретину, мысль хотел зачитать.
— Но ты же зачитал, — сказал Глеб невозмутимо.
— Погоди, а что за мысль?.. — спросил Кирилл, наморщив лоб. — Я или не понял, или пропустил чего-то…
— Да нельзя к непрерывному миру применять дискретные методы познания! воскликнул Валера, всплеснув руками. — Вот в чем все наши проблемы!
