— Так сколько же вам лет? — из вежливости спросил Гринер. Честно говоря, ему и правда комфортнее было, когда учитель его учителя выглядел… ну, впечатляюще древним. Он и так уже подозревал, что Тео выглядит лет на пятьдесят моложе, чем есть на самом деле, и обилие молодежи со взглядом стариков его выбивало из колеи. Впрочем, как и стариков с молодыми глазами.
— Около трехсот, да, Ольсен? — уточнила Тео, подсаживаясь. Она поставила сковородку на стол. В ней шкворчала яичница с ветчиной, разделенная на три равные части.
— Около, — не стал спорить маг и, ткнув вилкой в один из кусков, быстро, чтоб не закапать маслом стол, перекинул его себе на тарелку. В коридоре, ведущем на кухню, послышался лязг металла.
— Ольсен из тех магов, — сказала Тео, — которые участвовали в строительстве крупных городов Вердленда. Если ты заметил, Гринни, во многих из них есть водопровод, канализация, отопление…
— Да что все обо мне, расскажи лучше о себе, юноша, — еще раз подмигнул маг Ольсен. Гринеру показалось, что такое подмигивание что-то значит, раз уж повторяется с завидной периодичностью. Но что? Кто знает…
— Я самый обычный, — ответил Гринер, наливая себе и Тео чаю. Та благодарно кивнула и показала ему на сковородку, ешь, мол. В приоткрытую дверь кухни просунулся шлем от рыцарских доспехов, и загробный голос провозгласил:
— Набиваете пищей тленную плоть, прощелыги!
Гринер не обратил на это ни малейшего внимания — к ходящим и говорящим доспехам он привык еще в первый месяц своего житья в доме Тео. Он знал, что доспехи ходят не сами по себе — внутри живет дух старого вояки, который любит попугать гостей и рассказать пару-другую страшных историй.
— Арчибальдо Риниал Гросейрен, убери свой нетленный дух куда подальше, не порти нам пищеварение, а не то продам арахандским магам на опыты, — пригрозила Тео, и доспехи спрятались обратно в коридор.
Гринер нашел мысль, которую собирался озвучить еще когда маг Ольсен преобразился в старца:
— Так вас зовут Ольсен… Я почему-то подумал, что Меррилен. Ну, тот самый.
Старик захохотал.
— Нет, Меррилен не я, что ты… Меррилен сидит по другую руку от тебя.
Гринер во все глаза уставился на Тео, надеясь, что ее эксцентричный учитель пошутил.
— Правда же, — с нажимом спросила Тео, ковыряя вилкой желток, — что этот костюм сидит на Гринере отлично?
— Да ладно, чего ты стесняешься… покажи мальчику, — настаивал маг.
— А пуговицы, — еще сильнее давя вилкой еду, продолжила Тео, — я выбирала отдельно, у лучшего мастера Тэниела…
— Ну, покажи!
Гринер приготовился. Хотя, сказать по правде, он такого не ожидал… Даже зная, что Тео может менять свой облик, как ей вздумается, представить, что участник (а то и устроитель) многих очень значимых для страны событий, легендарный маг, единственный, кто показывался людям — это его наставница было трудно.
— Ладно, — сдалась Тео. Черты ее лица потекли, как и у Ольсена перед этим, и взгляду Гринера предстал второй старик — тоже с бородой, не такой окладистой, как у Ольсена, но куда длиннее, пронзительными синими глазами, в синем же балахоне. Он почесал крючковатый нос и усмехнулся в усы.
И тут Гринер сказал фразу, удивившую его самого:
— А я вас знаю…
— Что? — удивился маг Меррилен.
— Я откуда-то вас знаю… Вы приезжали к нам…
— Как звали твоих родителей, Гринер? — спросил Ольсен, наклоняясь к юноше.
— Марта и Питер Розенталь, а что?
Меррилен схватился за бороду и прорычал:
— Не может быть!
Ольсен же усмехнулся, словно именно такой реакции и ждал от своей ученицы, и продолжил расспросы:
— А что ты о них помнишь?
Гринер напряг память… вообще-то он помнил родителей смутно, хуже всего — отца, но, когда он увидел Меррилена, воспоминания выскочили откуда-то, и радостно, словно дети, уставшие сидеть взаперти, стали скакать в голове. Перед глазами замелькали картинки…
— Мало помню… мы жили в домике. У нас был сад… — юноша повернулся к наставнице, которая отпустила бороду и вцепилась вместо этого в край стола, во все глаза смотря на него. — Вы там были, ведь так? Угощали меня яблоками, и еще подарили мне деревянную лошадь, с хвостом из мочалки…
Тео молчала.
— Так, значит, вы знали мою мать?
За Тео ответил ее учитель:
— Не просто знала. Она отдала им тебя на воспитание.
Гринер ошарашено охнул. А потом, одновременно со страхом и надеждой спросил:
— Так вы… моя настоящая мама?
— Нет, — возразил Ольсен. — Твоя мама — не она. Твою мать звали Гиневра, а отца — Беорель. Он был королем Вердленда пятнадцать лет назад, а тебя при рождении назвали Дорианом.
Гринер почувствовал, что дышать стало трудно. Он хотел спросить у Тео, правда ли это, но, увидев, с какой тоской она смотрит на него, понял — правда. Он встал и тихо сказал:
— Я пойду… посижу у себя в комнате.
И ушел, не замечая, что безотчетно отрывает пуговицы с праздничной курточки, резко, оставляя висеть нитки.
После продолжительного молчания Тео сипло сказала:
— Ольсен, зачем?
— Помнится, десять-одиннадцать лет назад, когда ты потеряла след юного принца и его приемной семьи, ты попросила меня помочь найти их. Я выполнил твою просьбу.
— Но… почему сейчас? И при нем?!
— Разве тебе не интересно, что с ними случилось? Печальная история. Да, тебе сказали, что их жизни забрало поветрие, но на самом деле они ушли из деревни. Питер и впрямь умер через две недели, а вот Марта и маленький Дориан, то есть Гринер, выжили. Марта пришла в замок, устроилась там прачкой, но через полгода тоже умерла, оставила мальчика круглым сиротой…
— Ты не ответил на мой вопрос. — Тео приняла свой обычный облик. — Почему сейчас? О Боги, в любое другое время — да пожалуйста. Я бы сама ему рассказала, но…
— Ты когда-нибудь слышала голос чистой Силы? — задумчиво пробормотал Ольсен.
— Я…
— А я слышал. Когда ты сказала, что не можешь найти ту семью, я задал Силе вопрос. А ответ услышал только сегодня. Так что мальчик должен был узнать — выбор времени и места неспроста. Именно сейчас… А что из этого выйдет — одна Сила ведает.
— Что выйдет — она ведает, но объясняться-то с ним придется мне! Что я ему скажу?
— Правду. Что сама не знала… Что его семья оказалась волею судьбы скрыта от твоей магии, и что все должно было случиться именно так.
— Это слабое утешение.
— Он должен его принять. Он — Белый маг. Возможно, самый сильный за последние несколько веков.
Тео встала из-за стола, скрестила руки на груди. В глубине души она осознавала, что просто оттягивает неизбежный разговор с Гринером, но ничего не смогла с собой поделать — обозлилась на Ольсена, который всего лишь принес весть в этот дом.
— Мне так и сказать ему — знаешь ли, Гринер, ты по праву рождения и есть король Вердленда,
