трелюют, а оттуда — чего бы доброго завезли!
— А лесничество что же? Рыбнадзор?
— Да толку с них! Людей с гулькин хрен, прав никаких — это одно. А второе — которые сильно принципиальные, те не больно приживаются. Свои же и выпихнут. А в одиночку не повоюешь, кому охота на пулю нарываться! Да и так, жим со всех сторон, того не трожь, этого. Один — начальник, другой у него в кумовьях. А когда Иван Иванович ворует, а Ваньку гнобят — чего хорошего может получиться?!
Вот инспектора и шмурыжат по тихой грусти. Больше по снабженческому делу для всякого руководстваа, да и себя не забывают. Коммерция везде. Не стало тут порядка. У вас в городе хоть какой-то порядок, а здесь!.. Все свои, перепились, пересплелись.
— Не жил ты в городе, — усмехнулся Сергей. — И не пробуй, не надо.
Из машины Онуфриев по рации скомандовал дежурному, чтоб тот пробудил ото сна какого-то главного механика и пусть грузовик дает, труп везти. Ну, нет шофера, пусть сам за руль садится. В общем, всё, давай, делай, а то на себе труп потащишь. Всегда был у начальника РОВД в запасе этот аргумент.
— Ты, Логинов, завтра прямо с утра свяжись с лесничеством. — Онуфриев заправил манипулятор допотопной рации в зажимы. — Гадину эту отстреливать надо.
Стоя возле «уазика», Сергей закурил. Николай тоже достал сигареты и продолжал.
— Или вот, Егор этот, Матюхин, который сейчас егозил. В этих краях родился, вырос, охотник был, каких поискать. Честный, скажу, мужик, порядочный. Никому задницу не лизал, шкурки неучтенные из лесу не тащил. Ну, ему и участок похуже, и дров зимой не завезут, и заработки соответствующие. Охотинспектор взъелся, что не кланяется, не мажет. Стал Егор попивать, с бабой пошло-поехало. Раз нажрался, чем-то она его допекла, поленом ее огрел, чуть дуба не врезала. Сам, правда, пришел сдаваться, но за нанесение тяжкого вреда здоровью «трояк» схлопотал.
Вернулся — баба на порог не пустила. А потом и вовсе уехала. Вот спился совсем.
Сейчас кочегарит. Пропадет. Или замерзнет по пьянке, или бичи башку оторвут. И все, знаешь, вот так как-то, хрен поймешь!
Со стороны леса в свете фар возникли остальные члены опергруппы. Участковый остался охранять тело до прибытия транспорта.
На обратном пути Сергея забросили на квартиру. В комнатах стоял знакомый запах заветрившейся пищи и остывшего табачного дыма. Понимая, что иначе не заснет, Сергей проглотил полстакана водки и, закутавшись в одеяло, повалился на постель. …Участковый пил чифир на летней кухне у мужика, принесшего в райотдел недобрую весть. Хрен вот Онуфрию, чтоб он там торчал ночью, в кустах, возле мертвяка.
Хуже ни черта уже с ним не будет, а зверюга, он, может, далеко и не ушел никуда.
Командовать все мастера. Сел себе в автомобиль и забуевертился.
Грузовик пришел в третьем часу ночи. Через борта попрыгали хмурые мужики, которых дежурный по райотделу подрядил тащить труп. Как подрядил, известно: не поедешь — смотри у меня!
Мужики поволокли из кузова свернутый в рулон брезент. Грузовик развернулся, и сколько было возможно, сдал задом в заросли.
— Так чо, начальник, вы все на холяву норовите, на кокарде? За такую работу платить надо. — Здоровый рыжий детина не скрывал недовольства.
— А я тебе плату где возьму, высру? — отозвался участковый. — Скажи спасибо, что прошлый раз за драку под суд не пошел.
— Токо это и можете, — проворчал детина. — Хрен я тебе опять за спасибо дров на зиму привезу. Привыкли…
— Топай, давай. Не привезет он! Куда ты денесься?
Носильщики под предводительством участкового убрели в кусты. Какое-то время оттуда доносился треск веток, возня и окрики милиционера. Утробный звук возвестил о слабости чьего-то желудка. Наконец к машине выволокли длинный, прогибающийся в середине сверток, взметнули его вверх и с глухим стуком забросили в кузов.
Шофер, дождавшись, когда рабсила займет свои места, полез в кабину.
— Подожди, отолью, — сказал участковый и отошел в сторону.
В кромешной тьме уполномоченному вдруг почудилось, что кто-то черный, приземистый стоит неподалеку, выступая глыбой из шевелящихся под ветерком зарослей.
Господи! Теплая струя обдала руки, побежала вдоль штанины.
Ни звука не исходило от неподвижной фигуры, только тянуло оттуда промозглым, пробирающим до костей ветерком.
— Эй! — крикнул водила. — Долго там ссать будешь? — И посветил фонариком.
Желтый луч скользнул по зыбкой стене листвы…
Не было там никого, ни зверя, ни человека. Один обман зрения. Застегиваясь на ходу, участковый поспешил к машине. Долбанная служба! Спят все добрые люди, а тут, ну ни днем, ни ночью покоя нет! Мерещиться, что ли, уже начинает?
«Чего на пенсию не иду? — вздохнул он. — Деньги бы хоть платили хорошие». …Проводив милицию, хозяин летней кухни погасил свет, запер дверь и собрался на покой. Черт ему подгадал эту напасть! Всю ночь с мертвяком проколготились, а с утра на работу. Повестку, небось, не выписали! Дождешься от них. Сами-то отоспятся.
Он поглядел в сторону огорода. Вроде, возник там какой-то посторонний шорох и шум. Может, показалось? Но нет! От того был шум, что со стороны леса, через жерди ограды перемахнула вдруг громадная черная тень, в несколько прыжков пересекла наискосок пустые грядки, снова подпрыгнула, минуя другую изгородь, и пропала, словно и не было ничего.
Опамятовался хозяин в сенях, безуспешно пытаясь задвинуть оконный шпингалет, прибитый к внутренней стороне двери.
Тьфу! Тоже мне, преграда!
Справившись с запором, юркнул в комнаты, где спали безмятежным сном домочадцы, поглядывая на окна, сдернул со стены ружье.
Господи, твоя воля! Неужто медведь по огороду шастал? Хотя, вроде, стоймя скакал. Медведю с чего бы так? Или человек какой? Но здоро-вый, не приведи Бог!
Если медведь, в дом-то не должен заломиться. Не могло же померещиться! А почему не могло? С мильтонами свяжешься, на их дела насмотришься — доброго ничего не жди. Да, может, собака пробежала? Как же, собака, два метра ростом! Или не два?
Чифиру еще нажрался — в глазах двоится. На следы бы глянуть.
Но смотреть ночью следы он не пошел.
А ближе к утру на поселок обрушился диковинный, не по-осеннему бурный, просто тропический ливень, какой и в летнюю пору случается в этих краях не каждый год.
7
Репин проснулся в семь часов без будильника. Сработал многолетний рефлекс. Свет из окна сочился пасмурный, серый, снаружи по металлическому карнизу барабанил дождь.
Превозмогая слабость, Сергей умылся холодной водой, долго чистил зубы, через силу высосал кружку крепкого чая. Обуваясь в прихожей, глянул на себя в зеркало.
Ну и харя… Уже отперев входную дверь, он решительно вернулся к неприбранному столу, налил из недопитой бутылки и торопливо, словно боясь передумать, опрокинул стопку в рот. А, поразмыслив, выцедил и остатки. Не ползать же мореным тараканом под насмешливыми взглядами деревенских детективов.
Дверь кабинета Сергей отпер запасным ключом, который накануне дал ему Логинов.
Хозяина на месте не оказалось, он с утра хлопотал насчет облавы на людоеда.
Сергей закурил и, вздохнув, взялся за бумаги. Просматривая их, тут же, по ходу, набрасывал черновик справки, однако скоро отложил ручку. Не шла работа, но определенно настала пора позвонить.
