королевской крови дозволяется делать все, что душе угодно, особенно иностранцам. Они могут не придерживаться общепринятых правил. – Она кивнула. – Да, думаю, нам это удастся.
Несколько мгновений Джеймс молча наблюдал за женой, любуясь ее удивительно красивым лицом. Он бы не смог перечислить тех мелочей, за которые любит ее, но это, пожалуй, было главным: ее жизнелюбие, ее чувство юмора.
– Иди ко мне, – прошептал он. Отодвинувшись в сторону, чтобы освободить Франческе побольше места, Джеймс похлопал по дивану рядом с собой. – Я еще ни разу в жизни не целовал леди Делкэр.
– Вот этого не надо, – строгим тоном произнесла она, но в ее глазах заплясали хитрые огоньки. – Ты помнешь мне платье.
– Это я и собираюсь сделать, – отозвался Джеймс.
– Но мы ждем гостей.
– Они будут шокированы! Иди сюда, мой багаж. Все, что мне нужно, – это всего лишь поцелуй… Ну и немного супружеской ласки.
Рассмеявшись, Франческа выполнила просьбу Джеймса и пересела поближе к нему. Он взял ее лицо в руки, повернул к себе и приник к нему нежным и долгим поцелуем. Она запустила пальцы в его черные волосы и принялась ласкать их.
Когда они наконец оторвались друг от друга, Джеймс заглянул в зеленую бездну ее глаз и почувствовал, что тонет в ней, наслаждаясь безоблачным счастьем.
– Так когда мы тронемся в путь? – спросила она. – В Лондон, я имею в виду…
– Когда захочешь. – Его руки будто случайно оказались на ее лифе. – Может, через две недели? Сколько времени нужно женщине, чтобы приготовиться к долгому путешествию?
– Думаю, двух недель будет достаточно, – сказала она.
– Разумеется, мы вернемся сюда, – проговорил Кордер. – Уж не знаю, как долго я смогу прожить вдали от этих лепных купидончиков.
Франческа посмотрела на потолок и улыбнулась:
– Они такие смешные! И все же ты к ним привык.
– Ну да, я привык, а кое-кто использовал их – приклеивал разные свертки к их пухлым попкам, например. – Джеймс помолчал, а его рука тем временем скользнула к нежному изгибу за вырезом ее платья. – Кстати, когда мы все-таки приедем в Лондон, не вздумай никому говорить, где ты прятала эти письма.
Глаза Франчески, блаженно закрывшиеся всего несколько мгновений назад, снова распахнулись.
– Ты не рассказал об этом Квентину? – удивилась она. – И он не спросил?
В тот день Франческа осталась в гондоле. Квентин вышел им навстречу к пристани Сан-Ладзаро, но его встретил только Джеймс.
– Обычно в таких случаях мы не ведем долгих разговоров, – промолвил Кордер. – Я попросту передал ему сверток, а он сказал: «Давно пора, черт возьми». С этими словами и ушел.
– Если это вся его благодарность, то он и не заслуживает того, чтобы ты ему что-то рассказывал, – заметила Франческа.
– Да я бы и не сказал ему, даже если бы он спросил, – возразил Джеймс. – Кто знает, что будет дальше? Может, когда-нибудь мне понадобится подходящий тайник. – Он вновь перевел свое внимание на пышный бюст своей жены.
– А я думала, что ты ушел в отставку, – сказала Франческа.
– Так оно и есть, – ответил он. – И это несмотря на то, что иметь тебя соучастницей преступления весьма заманчиво.
– Но ты же говорил, что твоя работа тебе нравилась, она тебя возбуждала, – заметила Франческа.
– Знаешь, к тому времени, когда я сюда приехал, мошенничество и всевозможные обманы утомили меня до предела, – вздохнул Кордер. – Но после знакомства с тобой от скуки не осталось и следа. А встреча с Мартой Фейзи была, пожалуй, одной из самых ужасных в моей жизни.
Франческа глубже зарылась в подушки и, подняв руку, погладила его подбородок.
– Да уж, такую встречу забыть трудно, – медленно кивнула она.
Джеймс повернул голову, чтобы поцеловать ладонь ласкающей его руки.
– Твоя непредсказуемость – вот что помогло нам, – сказал он. – Она добавила делу огонька, который не на шутку встряхнул меня. Да что там встряхнул – я был в ужасе. – Джеймс нахмурился. – Хотя нет, если подумать, то в качестве твоего мужа я то и дело получаю разного рода встряски. Как бы там ни было, давай никому не будем рассказывать о том, где был спрятан сверток с письмами. Пусть это останется нашей тайной.
Франческа провела пальцем по его губам.
– Да, ваша светлость, – прошептала она по-итальянски.
Джеймс рассмеялся, и она отдернула руку.
– Что? – улыбнулась Франческа. – Разве знатного господина не следует называть «ваша светлость»?
– Дело не в обращении, а в твоем акценте – слишком уж он английский, – промолвил Кордер.
– А вот маркиз говорил, что у меня очаровательный акцент, – заметила Франческа.
