трости, которую поставил между ног. И сердито уставился в пол.
– До меня дошли слухи, – сказал он. – Из-за них я начинаю думать, что ты лишилась здравого смысла.
– Ты волен думать то, что хочешь, – заметила Франческа.
Она подошла к письменному столу, на котором часто держала всякую всячину вроде драгоценностей, шарфиков, перчаток, кремов и лосьонов. Усевшись за стол, Франческа принялась искать папку с бумагой и перо.
– Я никому не позволю управлять собой, – сказала она. – Если бы я этого хотела, то снова вышла бы замуж.
– Тереза, собери-ка этот жемчуг и убери в более подходящее место, – велел Маньи. – Господи, Франческа, позволь служанке позаботиться о твоих драгоценностях. Что с тобой случилось, почему ты такая беспечная?
«Взгляни хотя бы на то, как ты обращаешься с этим жемчугом, а ведь он великолепен
Мужчины используют женщин, но только тогда, когда все карты оказываются открытыми… Хотя нет, это совсем другая история. Тут – настоящее преступление.
– Убери жемчуг, – приказала Франческа горничной. И отодвинула в сторону баночку с пудрой. – А вот и перо, – сказала она.
Взяв его, Франческа разыскала бутылочку чернил среди остальных флаконов и пузырьков и освободила место для письма. Затем под одним из шарфиков она нашла листок бумаги.
Маньи не решался спросить ее, кому она собирается писать, зная, что Франческа скажет, что это не его дело.
– Насколько я понял, они поймали только одного из мужчин, – проговорил он после затянувшейся паузы.
– Из разбойников, – поправила его Франческа. Ее тело невольно содрогнулось. Она нервно засмеялась, чтобы скрыть страх. – Хотя есть ли в Венеции разбойники?
– А чему тут удивляться? – пожал плечами ее собеседник.
Франческа продолжила свою мысль:
– Они узнали о моих драгоценностях – именно их они хотели заполучить. А еще – развлечься, изнасиловав беззащитную женщину.
– И губернатор этому поверил? – спросил Маньи. – И ты этому веришь?
Франческа замолчала, и перо застыло в воздухе. Наконец она повернулась к графу.
– Но этот человек уже в тюрьме, – сказала она. – Его наверняка казнят. К чему ему лгать? Что он потеряет, если скажет правду?
– Не знаю. – Граф Маньи задумчиво покачал головой. – Я не перестаю думать о том, что все это имеет какое-то отношение к тому делу, которое произошло в начале лета.
– Лорд Квентин, – мрачно проговорила Франческа, возвращаясь к своему письму.
Она не знала, как Квентин разнюхал о письмах, которые она забрала из запертого ящика в письменном столе ее бывшего мужа. Не было ей известно и то, как Квентин раздобыл обрывок письма, который он показал ей и который так удивительно напоминал ей те письма, что были у нее. Однако, как Франческе показалось, Квентин сделал свое открытие совсем недавно.
«Это дело уже довольно давно не дает нам покоя, – сказал он ей тогда. – Но лишь совсем недавно мы стали складывать составные части этой мозаики в единое целое».
Однако если речь зашла о составных частях мозаики, то это означало, что Элфик занимается именно тем, в чем она заподозрила его пять лет назад: работает на врагов собственной страны. Однако пять лет назад никто не поверил бы ей. Особенно после тех ужасных обвинений, которые он выдвинул против нее в процессе развода.
Собственные юристы Франчески, которым она показала одно из писем, утверждали, что они принесут ей больше вреда, чем пользы, – либо во время слушания дела, которое Джон Боннард возбудил против нее по поводу ее внебрачной связи с лордом Робертом Медоузом, либо во время бракоразводного процесса. Адвокаты Джона без особого труда смогли бы доказать, что письма – всего лишь плод воображения аморальной и мстительной женщины.
Адвокаты и в самом деле без особого труда выставили ее сущим чудовищем. И все благодаря отцу Франчески.
Конечно, она не без греха, что скрывать. Они с бывшим муженьком были под стать друг другу. Но почему-то о его изменах никто не заикнулся, хотя они и были многочисленными. Однако Джон сумел наговорить людям о ней невесть что, в то время как проступком Франчески была единственная внебрачная связь, на которую она решилась от отчаяния и ярости. В устах Джона эта связь превратилась в череду грязных измен.
Что ж, дочь пошла по стопам отца – в это поверила вся Англия. Даже любовник Франчески, наслушавшись отвратительных сплетен о ней, оставил ее.
Лорд Квентин убеждал Франческу отдать письма ему. Она отлично помнила их разговор.
– Должно быть, до вас уже дошли слухи, – сказал он ей. – Элфик лелеет надежду стать нашим новым премьер-министром.
– Кто-то может сказать, что Англия получит именно такого лидера, которого заслуживает, – ответила Франческа.
