И тогда смеяться начинал он – хоть и довольно уныло, потому что это было правдой.
Франческа Боннард была куртизанкой, причем такой дорогой, что лишь немногие мужчины могли купить ее. И лорд Байрон не принадлежал к их числу.
Из всех городов мира она должна была приехать именно в этот.
Страшно неудобно!
Не говоря уже о том, что здесь очень сыро.
Гондола Джеймса отправилась в путь с материка под дождем и плыла по Большому каналу под таким яростным ливнем, что пришлось закрыть окна пассажирской каюты. А сквозь рейки жалюзи были различимы лишь силуэты домов да каменные набережные. До него не доносилось ни звука – лишь дробь дождя по каюте и палубе гондолы.
Можно подумать, что это и есть тот потусторонний мир, в существование которого верили его римские предки. Словно он плывет по Стиксу среди теней умерших.
Этот полет воображения долетел до земли или, скорее, воды, когда Джеймс услышал эхо ударов весел о воду под мостом. Через мгновение гондольер объявил:
– Мост Риальто.
Гондольера звали Дзеджо. На первый взгляд венецианец казался слишком юным для того, чтобы везти кого-то куда-то, слишком красивым, чтобы заниматься физическим трудом, и слишком невинным, чтобы его воспринимали всерьез. Вероятно, именно из-за внешности знакомые Джеймса и считали Дзеджо наиболее удобным проводником по Венеции. Потому что на самом деле ему было тридцать два года, он был далеко не невинен, и к тому же они уже нанимали его ранее.
Дзеджо был высоко почитаемым местным агентом. Более того, он стремился стать венецианской версией Джеймса Кордера.
Бедняга!
Свернув с Большого канала в какой-то узкий водный переулок, а затем – еще в один, они наконец оказались возле Ка-Мунетти.
– Ах, Венеция! – оглядываясь по сторонам, протянул выбравшийся из каюты Джеймс. Зрелище было невеселым – дома и гондолы казались лишь темными силуэтами в серой дождливой мгле. – Отличное место, надо сказать. Для сырости.
Его слуга Седжуик пробормотал что-то в ответ. Это был невысокий паренек – настолько неприглядный, что люди старались не замечать его. И это было их первой ошибкой, а порой и последней.
– Что ты сказал, Седжуик? – переспросил Джеймс.
– Я сказал: «Как мне хочется оказаться в Англии», – отчетливее проговорил Седжуик.
– Кому бы не хотелось? – пожал плечами его хозяин. Конечно, в Англии еще холоднее, да и солнца там не больше, но это же Англия, в конце концов, а не очередная чертова страна, полная иностранцев.
Впрочем, Джеймс здесь не был полноценным иностранцем. Его мать состояла в родстве с доброй половиной известных итальянских семей, и ее предки были не менее знатны, чем предки его отца, лорда Уэствуда.
Однако Венеция – это не Италия.
Венеция – это… Венеция.
Гондола остановилась около водных ворот, и Джеймс посмотрел на дом на противоположной стороне канала. Ее дом.
А она – это Франческа Боннард, дочь бессовестного мошенника, покойного сэра Майкла Сондерса; бывшая жена так называемого столпа нравственности лорда Элфика, в настоящем – самая дорогая шлюха в Венеции.
Может, кто-то бы возразил, что последний титул нынче не был слишком большим достижением, каким был бы, скажем, три века назад. Ведь Венеция прославилась на весь свет в последние десятилетия. А эта Боннард имела репутацию самой дорогой потаскухи не только в Венеции, но, возможно, и во всей Италии и, очень возможно, на всем материке.
Вот только какими ветрами королеву куртизанок занесло в Венецию – вот в чем вопрос… Легендарный город обнищал, множество знатных семей покинуло его, а ручеек стремившихся сюда гостей совсем обмельчал.
Почему она не осталась в Париже, где три или четыре года назад достигла небывалой славы и где могла выбирать себе жертвы среди многочисленных представителей знати? Или почему она не в Вене? Или, на худой конец, не в Риме, не во Флоренции?
Рано или поздно он обязательно ответит на эти вопросы. Лучше бы как можно раньше. Потому что у него есть планы, которые она нарушила.
Джеймс забрал изумруды у Марты Фейзи и вернул их настоящему владельцу. В благодарность за то, что британское правительство оказало ему эту маленькую услугу, владелец подписал один очень важный договор. Джеймса он тоже наградил, причем весьма щедро.
Предполагалось, что это была последняя миссия Джеймса. Выполнив ее, он должен был уехать к себе домой на заслуженный отдых.
Не тут-то было.
Когда водные ворота распахнулись и гондола остановилась, Джеймс пожелал про себя, чтобы бывшая жена лорда Элфика отправилась прямиком в Аид – царство теней.
Джеймс ступил на выложенную мрамором прямоугольную площадку, которая вела на первый этаж. Стены вокруг были обшиты темными деревянными панелями. Здесь было холодно, пахнущий плесенью
