— Да, — сказал он. — Давай, твоя очередь.
— Уорд, ради всего святого, пристрели его, — крикнул Джон.
Я не знал, что делать. Я попытался слегка переместиться вдоль края, но Пол видел меня и тоже переменил позицию, оставаясь недоступным для Джона и меня.
— Что ты собираешься делать? — крикнул я. — Вернуться обратно в Сиэтл? Должен тебя предупредить, путь неблизкий.
Он лишь рассмеялся.
Это была всего лишь игра. Он знал, что я приду, и ждал. Он хотел, чтобы Нину убил один из нас, от отчаяния и безысходности совершив ужасную ошибку.
Если же нет — он сделает это сам не моргнув глазом, а потом на его милость окажемся отданы мы оба — я и Джон, который лежал на земле, судя по всему, раненый. В данный момент я не испытывал к Джону особенно добрых чувств, но и обречь его своими действиями на смерть тоже не мог.
И тут Джон выстрелил.
Пуля прошла мимо. Человек прямоходящий отошел еще на шаг назад, таща за собой Нину.
Посмотрев вдоль рва, я понял, что если сейчас он ее убьет и побежит вдоль ручья, то сможет скрыться, прежде чем я успею до него добраться. Я знал, что время безвозвратно уходит.
Он намеревался убить Нину и сбежать.
Взгляд ее все так же был устремлен на меня. Я понял, что она оставляет окончательное решение за мной, словно говоря мне, что я сам должен сделать выбор, как поступить в данной ситуации, чем бы это ни закончилось.
Я отошел еще на шаг, на мгновение опустив руки и ощущая холод в пальцах и пустоту в голове, в которой билась одна-единственная мысль — что делать?
Казалось, я ничего не вижу, кроме лица Нины.
Краем глаза я заметил какое-то движение на дальнем краю рва. Не на самом краю, чуть дальше — очертания низко пригнувшейся человеческой фигуры.
Я выпрямился.
— К черту, Пол, — сказал я. — Я не стану этого делать.
— Как хочешь, — ответил он, посмотрев мне прямо в глаза, и сильнее прижал ствол к виску Нины. — Тогда я сделаю это за тебя.
Силуэт на другой стороне переместился почти к самому краю. Я продолжал смотреть на Пола, стараясь ничем не выдать того, что мне было уже известно.
— Уорд, пристрели его. Или выстрелю я.
— Джон, ничего не делай.
Подождав мгновение, я быстро метнулся влево и крикнул:
— Давай!
Пол развернулся кругом и шагнул назад, продолжая держать Нину между собой и мной.
Коннелли выстрелил, попав Полу в плечо.
Тот снова развернулся, выставив перед собой пистолет, и в то же мгновение я увидел, что нас с ним ничего больше не разделяет. Я выстрелил три раза. В плечо, в руку, в ногу.
Он неуклюже старался удержать Нину, но та вывернулась, пнув его ногой. Он попытался бежать, но смог преодолеть лишь несколько ярдов, прежде чем упасть.
К этому времени я уже карабкался вниз по обрыву. По пути я выстрелил еще раз, попав в туловище. Его отбросило к каменной стене, и пистолет вылетел из его руки.
Я быстро встал между ним и Джоном, не вполне уверенный в том, что это поможет. Но Джон стрелять не стал.
Ступив в холодную воду, я перешел на другую сторону реки и остановился в шести футах от лежащего.
Подняв руку, я направил на него пистолет.
Пол лежал у подножия обрыва весь в крови. Трудно было поверить в то, кем на самом деле является этот человек.
Он посмотрел на меня.
Его лицо было так похоже на мое собственное.
_____
Четыре дня спустя мы последовали совету Патриции и поехали на юг, до Портленда, а потом свернули на запад по трассе номер 6. В течение всего пути через штат Вашингтон шел дождь, и он продолжался, пока мы ехали к побережью через национальный парк Тилламук.
Это прекрасный лес. В нем множество деревьев, хотя когда-то все было иначе. Его вырубали в течение многих лет, а затем, в 1933 году, страшный лесной пожар прорезал широкую полосу прямо посреди леса. Погибло более трехсот тысяч акров старых деревьев, и говорят, будто горячие угли падали на корабли в пятистах милях от берега. Однако пожар все-таки потушили и посадили новые деревья.
По какой-то странной иронии судьбы лес снова горел в тридцать девятом, сорок пятом и пятьдесят первом, словно проклятие преследовало его каждые шесть лет. Однако к его восстановлению было приложено немало сил, люди по доброй воле проводили там каждые выходные, высаживая новую молодую поросль. Сейчас он выглядит просто как обычный лес. Если не знать, что с ним случилось, можно подумать, что он всегда был таким.
С нами так тоже бывает. Иногда.
Никому из нас не приходило в голову остановиться и прогуляться по лесу и не пришло бы, даже если бы погода не была столь сырой. Мы и без того уже успели насмотреться на деревья. Более чем.
Нина не позволила мне его убить.
Я действительно собирался это сделать. Все остальное просто не имело смысла. Этот человек убил моих родителей и разрушил мою жизнь. Он убил дочь человека, который лежал сейчас по другую сторону рва, сверля взглядом мою спину. Он убивал людей, имен которых я никогда не узнаю и о которых мог бы вообще никогда не услышать. Я не знал, был ли прав Джон, возненавидев меня за то, что я не застрелил его в прошлый раз. Но, судя по всему, он имел на то полное право, если я не сделаю этого сейчас.
Нина подошла ко мне сзади. Она ничего не делала, не пыталась остановить меня. Я просто чувствовал ее присутствие у себя за спиной, настолько близко, что ощущал тепло ее дыхания у себя на затылке.
Я смотрел, как человек передо мной пытается пошевелиться и руки его беспомощно скользят по камням, словно пара каких-то бледных тварей, находящихся при последнем издыхании. Не знаю, почему именно так бывает с безумцами, но они определенно обладают немалой силой воли. Возможно, все дело в отсутствии сдержек и противовесов, которые имеются у всех нас, или, может быть, я просто обманываю сам себя: возможно, их разум просто более чист и не затуманен теми заботами и моральными соображениями, которыми обременены все мы. Может быть, им даже хватает смелости обратиться за поддержкой к высшим сферам. Однако одной силы воли ему сейчас явно не хватало. Он не мог пошевелиться, у него не было оружия, и он никому не мог причинить вреда.
Я знал, что без труда могу его пристрелить. Никто не стал бы винить меня в этом. С обрыва за нами наблюдал Коннелли. Лицо его казалось восковым, и я мог слышать его дыхание даже с того места, где стоял, но он твердо держал в руках винтовку. Похоже, он вполне мог выстрелить, если этого не сделаю я. Я хорошо знал, чего хочет Джон, но мне была неизвестна позиция Фила. Парень он был явно неплохой, и вряд ли его прельщала охота на человека, но, учитывая, что Человек прямоходящий прострелил ему ногу, подозреваю, настроен он был достаточно воинственно.
В конце концов я опустил руку.
— Чертов ублюдок, никакого от тебя толку, — пробормотал Джон.
Нина подошла к нему и, присев на корточки, что-то тихо сказала на ухо и забрала из его руки
