твой удивительный и абсолютно лживый рассказ по-любому бы прервался.
— Лживый рассказ, — в голосе кота задребезжала горечь. — Ты слышишь, Евгений? Это она про художественный вымысел, между прочим. Представляешь, что скажет эта приземленная реалистка, когда прочитает твой роман? На твоем месте я бы ее к нему и близко не подпускал!
Берта фыркнула и решила, что Константин не достоин той гневной отповеди, которая звучала в ее голове.
— Я пошла в погреб.
И она пошла — такой твердой и уверенной походкой, что становилось предельно ясно: усилиями одного кота и одного пингвина ее не остановить. Поэтому коту и пингвину не оставалось ничего другого, кроме как последовать за обуреваемой жаждой покаяния подругой.
В погребе их ждала картина, напоминающая поле битвы непосредственно перед сражением. Возле двери в угрожающих позах стояли Башеньки, готовые в любой момент пойти в атаку на врага, расположившегося у противоположной стены. Численностью враг превосходил защитников дома, но сильно уступал им в росте и комплекции.
Ворами оказались крысы. Их было около дюжины, они были одеты в старые и поношенные комбинезоны, а вооружены — палками и камнями. В середине композиции возвышался самый внушительный крыс — главарь. Он был единственным из всей компании, кто держал не камень и не палку, а кое-что посерьезней: пистолет.
Перед крысами валялись мешки с продовольствием — это и был предмет спора: еда, принадлежащая Башенькам, которую воры не успели утащить.
— Если припретесь сюда еще хоть раз, пеняйте на себя! — пригрозил Папа Башенька.
— Мы не сдадимся! — ответил на это главный крыс. — Наше дело правое, мы хотим прокормить наш народ!
— Да на здоровье! — возмущенно воскликнул Теодор Башенька. — Ваш народ, вы и кормите! А мы-то с какой стати должны кормить ваш народ?
Главарь оскалился.
— Проклятые эгоисты! Раз построили дом на нашей земле, то ваши запасы принадлежат нам!
— На вашей земле?! — Папа Башенька угрожающе вскинул ружье. — Убирайтесь в свои горы, воры несчастные!
Главарь злобно прищурился. Вслед за ним злобно прищурились остальные крысы.
— Горы? Как бы не так! Знайте, мы везде. Под каждым домом. Каждая труба служит нам дорогой. Каждый подвал — укрытием. Нас сотни тысяч. И мы голодны. Нам нужны завтрак, полдник, обед и ужин. Поэтому лучше отдайте нам еду по-хорошему. Или…
— Или что? — холодно поинтересовался Папа Башенька.
— Или мы пожалуемся гуманитарным организациям, что вы морите нас голодом! Что они с вами сделают, даже страшно подумать!
— Ах, вы пожалуетесь? Воришки, которые жалуются на тех, кого они обкрадывают, вы только полюбуйтесь! Убирайтесь! Считаю до трех, потом стреляю!
Главарь сделал шаг назад и сказал:
— Мы вырвем ваши сердца и съедим их, запивая вашей кровью.
— Раз!
Главарь попятился еще на шаг.
— Мы покусаем вас своими острыми, как кинжал, зубами.
— Два!
— Мы перемелем вас в муку и испечем из нее бублик, который обглодаем со всех сторон своими острыми, как кинжал, зубами.
— Три!
В тот же миг крыс будто ветром сдуло — они стремительно скрылись в больших норах, проделанных в дальней стене.
Папа Башенька опустил ружье.
— За работу! — скомандовал он.
Башеньки дружно сложили оружие и взялись за доски и инструменты. Было ясно, что они не в первый раз заделывают крысиные ходы.
— А вы что стоите? — накинулась Берта на Константина и Евгения. — Помогите им!
— С чего вдруг? — фыркнул кот.
— Надо загладить мою вину перед Башеньками! — объяснила Берта, протягивая ему молоток. — Поэтому вы им поможете.
— Мы? А что ты будешь делать, чтобы загладить, свою — подчеркиваю, свою! — вину, а? — возмутился Константин, но молоток взял.
Берта уперла лапы в бока и строго уставилась на кота.
— Константин, скажи, если бы не моя вина, ты бы стал помогать Башенькам?
— Нет!
— Вот именно! И что, ты по-прежнему не понимаешь, как много я сделала, чтобы помочь Башенькам? Хорошо, объясню доходчивей. Ты, мой дорогой, чтобы помочь им, используешь молоток. А я — тебя.
Обалдевший Константин несколько раз открыл и закрыл пасть и наконец промолвил:
— Ну, знаешь… В хитрости ты самого меня сейчас обскакала!
— Ох… Ребята, ну они же нас кормили…
Кот и пингвин переглянулись.
— Да я и сам хотел помочь, — сказал Евгений.
— Я тоже! — заявил Константин. — И если бы наша красавица не просила меня помочь, то я бы уже давно помогал!
И они принялись вместе с тиграми заделывать норы, из которых доносились голоса крыс:
— Ничего-ничего. Мы еще вернемся. Мы еще оторвем вам лапы!
— Намотаем ваши хвосты на телеграфные столбы!
— Задушим в объятиях!
— Отравим ложью!
— Пожалуемся гуманитарным организациям!
— Острыми, как кинжал, зубами!
Наконец последняя нора была заделана и голоса крыс смолкли.
— И часто такое происходит? — спросил Константин.
— В последнее время — довольно часто, — мрачно ответил Теодор Башенька.
— Ничего, — сказала Мама Башенька. — Мы уже написали в мэрию, в полицию и даже в прессу, самой Катерине — в «Утреннюю правду». Или в «Вечернюю»? Не важно. Все объяснили как есть. Так что скоро нам помогут.
— Как помогут? — поинтересовалась Берта.
— Скажут крысам, чтобы прекратили.
— А-а-а… И крысы послушаются?
— Конечно! Ведь им власти скажут!
Берта ничего не ответила, решив, что сейчас не время бороться с чужой верой в добро и власти.
— Мы пойдем, — сказала она.
— А может, еще чаю? — предложила Мама Башенька. — Как же вы так сразу пойдете после работы?
— Давайте еще чаю! — немедленно согласился Константин, который после помощи Башенькам опять был голоден. Вслед за ним согласились и Евгений с Бертой.
Усталые, но удовлетворенные одержанной победой, все поднялись в гостиную. Берта подошла к окошку и вгляделась в слабо освещаемую редкими фонарями улицу. Силуэты Сабельных гор были уже почти черными. Внезапно лисичка ахнула.
— Константин, Евгений, смотрите!
Кот и пингвин подскочили к подруге. За окном они разглядели одиноко бредущего по улице тигра с
