охотно — ужас стал реальным. — Лицо даже не успевает покраснеть.
— Он изменял тебе? — прошептала Акрас, едва шевельнув бледными напряженными губами.
— С первого дня нашей встречи, — ответила Тори. Она говорила об Арноде, но знала, что вождь клана слышит осуждение Бирка.
Нгина защелкала от боли.
— Свяжи стромви руки, ноги и челюсти, — резко приказала сыну Акрас.
Роаке медленно повиновался, с любопытством глядя на мать, словно она внезапно превратилась в незнакомку.
Акрас сбросила плащ, и бори, дрожа, распластался на глиняном полу, все еще жалуясь на раны, нанесенные Нгиной. Акрас опустилась на пол и села напротив Тори, скрестив ноги. Темное пятно крови медленно проступало сквозь повязку на ее руке.
— Меня он тоже предал, — серьезно и торжественно произнесла Акрас.
Тори молчала. Ей незачем было пробуждать мучительные воспоминания.
— Вождь клана… — предупреждающе начал Роаке.
— Молчать! — прервала его Акрас. — Ты утверждаешь, что предатель-реа мертв. Если это правда, значит, эта женщина — наиболее вероятное орудие его казни. Если же твое заявление ложь, то Арес прав, называя тебя недостойным, и я не желаю больше тебя видеть. — Роаке нехотя поклонился, стоя у стены пещеры и все еще держа наготове оружие. — Мой отец, Расканнен, был великим вождем клана, — продолжала Акрас. — Биркай убил его и моего мужа Загаре. Он клялся в любви к тебе? — Тори не ответила, но это не заботило Акрас. — Биркай легко дает подобные клятвы. Он забрал у моего народа честь, а у меня — все. — Она коснулась шрамов на лице. — Я поклялась уничтожить его.
Арес спрыгнул из верхней комнаты и недоверчиво уставился на брата. Роаке приветствовал его небрежным жестом, но Акрас не сделала паузы в своем монологе.
— Я наблюдала за ним в течение многих спанов, а он ничего не подозревал. Даже когда я убила его жену-соли, он не узнал своего врага. Я надеялась, что инквизиторы допросят Биркая и разоблачат его злодеяния, но он избавился от тела жены, прежде чем кто-либо узнал о ее смерти, и притворился, будто она бросила его.
Отвращение, испытываемое Тори к признаниям вождя клана, не могло отвлечь ее от нависшей угрозы. Арес извлек длинный нож с бронзовой рукояткой — точную копию оружия, которое Джейс отобрал у Акрас. Роаке поднял свой пистолет. Акрас выглядела рассеянной, но прежде чем кто-либо из братьев осмелился осуществить свое смертоносное намерение, властно подняла худую перевязанную руку. Нож словно застыл в кулаке Ареса, едва сдерживаясь, чтобы не пронзить сердце Роаке. Тонкие пальцы вождя клана согнулись в безмолвном приказе.
Рука Ареса тяжело опустилась — он с явной неохотой спрятал кинжал в ножны. Роаке оставался настороже, но также опустил оружие. Арес смотрел на него с бешеной злобой, но оба брата молчали, и Акрас продолжила свое повествование, полное горьких сожалений о том, что она потеряла:
— Предатель вынудил меня жить во лжи, как жил он сам, но я восстановлю свою честь, когда вырву у него сердце, ибо именно сердцем он нанес мне самое тяжкое оскорбление.
Внимание обоих братьев сосредоточилось на вожде клана. Арес медленно прислонился к стене рядом с Роаке. Казалось, оба забыли о личной вражде.
Тори рискнула посмотреть на Нгину и встретила испуганный взгляд юной стромви. Нгина беспокойно защелкала, но Акрас как будто не слышала ее.
— Ты понимаешь, — продолжала она, — что я должна своим ножом искромсать останки предателя- реа. Соли не следовало отбирать у меня кинжал. Он заплатит за это. Я приказала своим воинам снова схватить его. На этот раз я сама позабочусь о его устранении.
Роаке проворчал что-то неразборчивое и прыгнул через дыру в верхнюю комнату так же проворно, как его брат. Вскоре его шаги стихли вдали.
— Когда говорит вождь клана, — недовольно заметил Арес, — никто не смеет его прерывать.
Акрас даже бровью не повела.
— Ты понимаешь, что я должна получить труп предателя-реа, — снова заговорила она. — Нужно совершить ритуалы в знак выполнения обета. Ты обязана вернуть мне его тело, или же мне придется воспользоваться заменой, что, конечно, не столь удовлетворительно.
— Оно в саду, — быстро сказала Тори, будучи не в состоянии придумать лучший ответ, — возле куста бело-голубых роз. — Поиски несуществующего куста могли по крайней мере помочь хоть немного выиграть время. Тори ощущала неприятное подозрение, что «заменой», о которой говорила Акрас, может стать ее собственный труп.
Вождь клана изящно кивнула.
— Найди его, Арес, — приказала она.
— Слушаюсь, вождь. — Арес криво улыбнулся Тори, заставив ее поинтересоваться, знает ли он уже о тщетности этого предприятия. — С твоего позволения, я пошлю воинов собрать наших пленников.
— Как тебе будет угодно, — ответила Акрас. Когда Арес ушел, она устремила на Тори печальный взгляд. — Он не понимает.
— Нет, — согласилась Тори, понятия не имея, чего именно не понимает Арес.
— Ты все изменила. Мне придется пересмотреть путь чести. Ты любишь его?
— Нет, — ответила Тори, прикидывая, кого Акрас имеет в виду — Ареса или Биркая.
— Ты поступила разумно.
Глава 39
Оми стоял в саду в полном одиночестве, занятый наблюдениями. При этом он ощущал чувство, редко испытываемое калонги, — страх.
Когда Джейс присоединился к нему, Оми уступил ему право говорить первым, которое по старшинству принадлежало калонги. Джейс закрыл глаза, словно от боли, но заговорил спокойным голосом, когда продолжительное молчание сделало ясными намерения Оми.
— Этот мир принадлежит стромви, но не все они наделены пониманием.
— Они сами выбрали, кого удостоить своим доверием, — ответил Оми. — Закон уважает их решение.
— За долиной Нгенги «вахта смерти» продолжается, но стромви, которые держат ее, мало понимают причину.
— Они не станут прислушиваться к нам больше, чем к своим старейшинам. Мы ничего не в силах для них сделать. — В бесстрастном голосе Оми внезапно прозвучало сожаление. — Мы не можем предотвратить завершение уже начавшегося бедствия.
— Но мы можем уменьшить вред. Нгури выслушает нас, если мы заставим его понять, что он делает.
— Он не станет слушать, — отозвался Оми.
— Реа не разделяют ваших сомнений.
— Они ничего не понимают.
— Тем не менее, — решительно заявил Джейс, — я могу убедить их поделиться со мной своими возможностями.
— А заодно и нецивилизованными методами, Джейс-лаи? Даже если вы решили запугать стромви, вам не хватит на это времени. В последние дни вам пришлось адаптироваться слишком часто и резко. У вас уже началось реланиновое отравление.
— Симптомы пока сравнительно слабые. — Джейс криво усмехнулся. — Я все еще в сознании и могу разумно мыслить.
— Вы знаете, что изменения окружающей среды ускоряют течение болезни. Вы, соли, слишком хрупки. Повторяю: у вас нет времени, а у меня нет желания вносить вклад в разрушение. Назовите мне хотя бы одну жертву, которую я мог бы защитить с чистой совестью, и я окажу вам любую помощь.
