было представлено никаких документов. Как, не зная фактов и соответствующего законодательства, мог мистер Фиск или кто-либо еще, раз уж об этом зашла речь, принимать окончательное решение по делу?
Как ни прискорбно, это явилось лишь очередным примером полной неопытности мистера Фиска в делах судебных.
Проигрыши Клита Коули в «Лаки Джек» неуклонно росли, и он по секрету сообщил об этом Марлину как-то вечером в одном баре в Андер-зе-Хилл. Марлин просто зашел проведать кандидата, который, похоже, забыл о гонках.
— У меня отличная идея, — сказал Марлин, пытаясь подвести разговор к истинной причине своего прихода. — В северной части побережья Мексиканского залива есть четырнадцать казино, больших, красивых, в стиле Вегаса…
— Я видел их.
— Точно. Я знаю парня, которому принадлежит «Бухта пиратов». Он будет принимать вас по три ночи в неделю в течение следующего месяца в фешенебельном номере с великолепным видом на залив. Еду будут подавать туда же. Вы сможете всю ночь играть в карты, а днем понемногу заниматься кампанией. Нужно донести ваши взгляды до местных жителей. Черт возьми, именно там живут большинство избирателей. Я могу подогнать аудиторию. Вы будете заниматься политиканством. Вы отличный оратор, и людям нравятся ваши выступления.
Клита предложение явно заинтересовало.
— Три ночи в неделю, да?
— И даже больше, если захотите. Вы просто сами устанете от этого места.
— Только если буду проигрывать.
— Соглашайтесь, Клит. Послушайте, люди, которые вкладывают в это деньги, требуют большей активности. Они знают, что их план трудно осуществить, но в своих намерениях они серьезны.
Клит признал, что идея великолепна. Он заказал еще рома и задумался о прекрасных казино на побережье.
Глава 24
Мэри-Грейс и Уэс вышли из лифта на двадцать шестом этаже самого высокого здания Миссисипи и оказались в обитой плюшем приемной самой большой юридической фирмы штата. Она тут же обратила внимание на обои, хорошую мебель, цветы — все то, что когда-то и для них имело значение.
Элегантно одетая дама у стойки вела себя достаточно вежливо. Младший юрист в стандартном темно-синем костюме и черных туфлях проводил их в конференц-зал, а секретарь поинтересовалась, не желают ли они что-нибудь выпить. Но они не желали. Огромные окна выходили на весь Джексон. Купол местного Капитолия выделялся на фоне остальных зданий. Слева от него располагался Дом суда Гартина, а где-то там на чьем-то столе лежало дело Дженет Бейкер против «Крейн кемикл».
Дверь открылась, и появился Алан Йорк с широкой улыбкой и крепким рукопожатием. Он оказался человеком лет шестидесяти или чуть меньше, низкого роста, коренастым и выглядел несколько небрежно — без пиджака, в помятой рубашке и стоптанных туфлях, что нехарактерно для партнера фирмы со столь косными взглядами. Вернулся тот самый младший юрист с двумя большими папками документов. Обменявшись приветствиями и любезностями, все заняли места у стола.
Иск, поданный Пейтонами в апреле от имени семьи покойного резчика по дереву, уже прошел этап истребования информации. Пока дату разбирательства не назначили, но, вероятнее всего, они могли рассчитывать на это только через год. Ответственность явно должна была наступить: водитель грузовика, ставший виновником несчастного случая, ехал на слишком большой скорости, по крайней мере на пятнадцать миль превышая установленные ограничения. Удалось обнаружить двух свидетелей, давших подробные и изобличающие показания касательно скорости и безрассудного поведения водителя грузовика. В показаниях водитель признался, что преступил закон не впервые. До работы на трассе он трудился трубопроводчиком, но был уволен за курение травки на работе. Уэс нашел сведения по как минимум двум давним случаям управления автомобилем в состоянии интоксикации с участием этого водителя, а тот сообщил, что имел место еще один подобный случай, но деталей вспомнить не мог.
Короче говоря, дело никак не попадало к присяжным. В итоге компенсация, безусловно, подлежала выплате, так что после четырех месяцев усиленного истребования фактов мистер Алан Йорк уже готов был приступить к переговорам. По словам Алана, его клиент, «Литтан кежуалти», очень хотел закрыть дело.
Уэс начал с описания положения семьи погибшего: тридцатитрехлетняя вдова и мать с образованием на уровне средней школы и отсутствием реального опыта работы, с тремя маленькими детьми, старшему из которых двенадцать. Излишне говорить о том, насколько губительна была для них потеря кормильца.
Слушая его, Йорк записывал и поглядывал на Мэри-Грейс. Они говорили по телефону, но никогда не встречались. Дело вел Уэс, но Йорк знал, что она пришла с мужем не только потому, что на нее приятно посмотреть. Одним из его близких людей был Фрэнк Салли, юрист из Хаттисберга, нанятый «Крейн кемикл» для увеличения численности в стане защиты. Салли был задвинут на задний план Джаредом Кертином, чего никак не мог ему простить. Он рассказал Йорку много историй о деле Бейкер, и, по его мнению, лучше всего парная команда Пейтонов работала, когда Мэри-Грейс выступала перед присяжными. Она была непреклонна на перекрестных допросах, легка на подъем, но ее главный козырь крылся в умении общаться с людьми. Ее заключительная речь звучала великолепно, грандиозно и уж точно очень убедительно.
Йорк занимался защитой страховых компаний уже тридцать один год. Он чаще выигрывал, чем проигрывал, но иногда наступали те ужасные моменты, когда присяжные отказывались видеть дело в представленном им свете и выносили вердикт на огромную сумму против его клиента. Это была часть бизнеса. Хотя ему никогда не удавалось и близко подойти к вердикту в районе 41 миллиона долларов. А теперь это стало легендой в юридических кругах штата. К этому стоило лишь добавить трагическую историю о том, как Пейтоны поставили на карту все, потеряли дом, офис, автомобили и влезли в огромные долги, чтобы протянуть те четыре месяца, пока длилось разбирательство, а легенда продолжала обрастать слухами. Их судьба уже была предрешена и активно обсуждалась на встречах адвокатов, турнирах по гольфу и на коктейлях. Если вердикт подтвердят, они будут просто обязаны купаться в огромных гонорарах. Если нет, то само их выживание ставится под большой вопрос.
Уэс продолжал, а Йорк смотрел на них и не мог ими не восхищаться.
После быстрого обзора обстоятельств дела, Уэс подсчитал убытки, накинул немного за халатность компании-перевозчика и сказал:
— Мы думаем, два миллиона можно считать справедливой компенсацией.
— Еще бы, — ответил Йорк, изобразив обычную реакцию защитника, сочетающую шок и смятение. Брови его изогнулись в изумлении. Голова медленно покачивалась в замешательстве. Он подпер рукой подбородок и потирал щеки, то и дело хмурясь. Его улыбка давно исчезла без следа.
Уэс и Мэри-Грейс продемонстрировали полную апатию, а сердца их сковал ледяной холод.
— Чтобы получить два миллиона, — сказал Йорк, изучив записи, — вам нужно заложить в сумму некий штраф, и, откровенно говоря, мой клиент просто не хочет его оплачивать.
— О да, — невозмутимо сказала Мэри-Грейс. — Ваш клиент заплатит ровно столько, сколько укажут присяжные. — Такое бахвальство тоже было частью бизнеса. Йорк слышал подобные фразы тысячу раз, но эти слова и правда звучали намного весомее в устах женщины, которая на последнем своем процессе добилась присуждения огромной суммы в качестве штрафных выплат.
— Процесс начнется не раньше чем через двенадцать месяцев, — сказал Йорк, взглянув на младшего юриста, словно для подтверждения, как будто кто-нибудь мог предсказать дату слушаний в столь отдаленном будущем. Младший юрист послушно подтвердил то, что уже сказал его босс.
Другими словами, если тянуть до разбирательства, пройдут еще долгие месяцы, пока вы получите хоть десять центов из своего гонорара. Не секрет, что ваша маленькая фирма просто утопает в долгах и всеми силами борется за существование, и все знают, что вам нужно получить большую компенсацию и довольно быстро.
— Ваш клиент не может ждать так долго, — сказал Йорк.
— Мы назвали вам сумму, Алан, — ответил Уэс. — У вас есть встречное предложение?
Йорк вдруг захлопнул папку, натянул улыбку и сказал:
— Послушайте, все очень просто. «Литтан кежуалти» тщательно следит за расходами, а на это дело им явно придется потратиться. Мои полномочия позволяют мне разрешать дела с выплатой в один миллион долларов. Ни пенни больше. У меня есть миллион долларов, и мой клиент запретил мне просить еще. Один миллион долларов. Либо да, либо нет.
Сторонний юрист, передавший им это дело, получит пятнадцать процентов от суммы контракта по оплате компенсации. Пейтоны получат столько же. Пятнадцать процентов составляли 150 тысяч долларов — просто мечта.
Они мрачно посмотрели друг на друга, вместе с тем желая прыгнуть через стол и расцеловать Алана Йорка. Потом Уэс покачал головой, а Мэри-Грейс написала что-то в блокноте.
— Нам нужно позвонить клиенту, — сказал Уэс.
— Конечно. — Йорк бросился вон из комнаты, младший юрист с трудом поспевал за ним.
— Ну что ж, — тихо сказал Уэс, как будто зал прослушивался.
— Я с трудом сдерживаю слезы, — призналась она.
— Не плачь. И не смейся. Прижмем его еще немного.
Когда Йорк вернулся, Уэс сказал с серьезным видом:
— Мы поговорили с миссис Нолан. Ее последнее слово — миллион двести тысяч.
Йорк выдохнул, его плечи опустились, а лицо приняло понурое выражение.
— У меня столько нет, Уэс, — сказал он. — Я абсолютно честен с вами.
— Вы всегда можете попросить больше. Если ваш клиент платит миллион, то он всегда может позволить себе добавить еще двести тысяч. На суде они заплатили бы вдвое больше.
— С «Литтан» не так-то легко договориться, Уэс.
