Разбудила Алёшку Елена. Она присела на корточки около постели и дула ему в лицо.
— Смотри, что нам подарили эльфы. Набрали с цветов. Утренний цветочный сок. Прелесть!
Алёшка увидел на столе тонкий кувшин с высоким горлышком. В нём светилось что-то золотистое, плавало несколько блестящих лепестков.
Пока Алёшка зашнуровывал кеды, Елена нарезала хлеб. Она напевала нежным голосом какую-то песенку без слов, лукаво поглядывала на Алёшку и негромко смеялась.
В окна лился ясный солнечный свет, дверь была распахнута, видны были цветы, и в каждой чашечке — сверкающий драгоценный камень.
Елена налила из кувшина в кубок густого напитка, но сама пить не стала. Она только отламывала кусочки хлеба и кидала в рот. И всё время смеялась, пока не поперхнулась и не закашлялась.
Алёшка отхлебнул из кубка сладкого сока и, уже не отрываясь, допил до дна. В груди заплясали весёлые звонкие пузырьки.
Тут Елена схватила его за руку, и они побежали к озеру. На той стороне по-прежнему возвышалась крутая мёртвая скала, бросая на озеро тёмную тень.
А вот и ладья! Видна между ветвей серебристых ив.
— Смотри, что это с ней? — Алёшка остановился, с трудом узнавая знакомую ладью. Какая она стала короткая и узкая! Всего одна скамейка, а резная фигурка на носу совсем поникла, в горести закрыла лицо деревянными ладонями.
— Как же мы вдвоём? Тут один-то еле-еле… — Алёшка посмотрел на Елену.
Та хотела казаться серьёзной, но всё равно не выдержала и рассмеялась.
— Да ведь эта ладья волшебная! Неужто только сейчас догадался? Ты поплывёшь один на седьмое озеро, а ладья сама вернётся за мной.
— Один? — неуверенно протянул Алёшка.
— Ну да. И я приплыву к тебе. Вот будет здорово! — заторопилась Елена. — В этой ладье теперь может плыть только кто-то один. А если поплывут двое, одного волшебная сила всё равно тут же выкинет на берег. Понял? Я ж тебе говорю — волшебная ладья. Поэтому ты должен плыть один и ждать меня.
Что-то смутило Алёшку во всём этом. Плыть одному, без Елены…
Он вглядывался в туманный провал между алмазными берегами. Там высоко вздымались облачные столбы, вскидывая пышные обрывки пены. Что-то гудело, закручивая спиралями густую дымку.
Алёшка остановился в нерешительности.
И вдруг две прохладные руки обвились вокруг его шеи. Пахнуло ароматом незнакомых цветов. И, наконец, свершилось то, о чём он мечтал всё то время, даже уже не очень-то надеясь. Елена влажно и жарко поцеловала его прямо в губы. Она запрокинула голову, продляя сладость поцелуя. Огонь, дрожь пробежали по всему Алёшкиному телу. Он обнял Елену крепко-крепко, чувствуя под тонкой туникой её нежно-тающее хрупкое тело.
— Милый, — шепнула она тихо и покорно, и щёки её заалели. — Теперь плыви.
Алёшка ступил в качнувшуюся ладью.
— Камень-то не забыл? — как бы между прочим спросила Елена.
— Камень? Ах, камень Эвидентис, — с трудом вспомнил Алёшка. — Нет, он тут, в кармане.
Елена вошла в воду, так что намочила край туники, и оттолкнула ладью от берега.
— Смотри на меня, только на меня, слышишь! — ласково и нежно сказала она.
Алёшка и так не сводил с неё глаз. Его губы ещё хранили сладостный вкус поцелуя. Елена стояла на берегу. Глаза её сияли, а улыбка грела и торопила.
Алёшка приналёг на вёсла. Берег, дом, увитый розами, быстро удалялись. Вон Елена маленькая, тонкая, машет ему рукой. Это решено, они подрастут и поженятся…
Вдруг Алёшку окутало душное облако. Нестерпимый жар опалил лицо и руки.
Алёшка оглянулся и вскрикнул. Теперь он всё видел. Вот оно, Седьмое озеро!
Вода в нём кипела, вздувалась и бурлила. Из глубины вырывались столбы серного дыма. Угольно- чёрные вихри плясали, завивались кольцами, выбрасывая обжигающие языки пламени.
Дышать стало нечем. Как будто весь воздух вокруг Алёшки сгорел. Пылающие искры прожигали куртку, впивались в тело. Деревянная фигурка на носу ладьи обуглилась и задымилась.
А ладья, подхваченная течением, неумолимо неслась к погибельному провалу, туда, в горящее озеро.
— Елена! — голосом, полным отчаяния и ужаса, крикнул Алёшка.
Лёгкий счастливый смех донёсся в ответ откуда-то издалека.
Алёшка согнулся, выпустил вёсла, понимая одно: это смерть, ему не спастись.
Вдруг кто-то прозрачный, туманный встал на корме. Алёшка обожжённой рукой смахнул кипящие слёзы и увидел Седого Короля.
«Как он попал сюда?» — смутно пронеслось в голове у Алёшки.
В ту же минуту какая-то неведомая сила подняла его вверх и выбросила из ладьи. Он ничего не успел сообразить, как вдруг с размаху вломился спиной в хрустящие алмазные ветки на берегу у подножия тёмной крутой скалы.
Звериный бешеный вой, полный ярости и злобы, донёсся до него с того, другого берега.
И, уже теряя сознание, Алёшка увидел, как страшно меняется Елена. Её лицо почернело и исказилось. Нос вытянулся и повис над синими губами. Один глаз провалился, в другом зажёгся багровый огонь. Ветер вздыбил спутанные космы волос, и белая туника превратилась в чёрные лохмотья.
Темнота залила глаза Алёшке. Он лежал в глубоком обмороке на груде ивовых ветвей.
Глава 14
Седой Король
На лоб Алёшки легла прохладная рука. Он очнулся и открыл глаза.
Склонившись, над ним стоял Седой Король. Алёшка даже не сразу узнал его. Теперь это был живой человек, не тень и не призрак. И корона ярко сияла у него на голове.
— А… Елена? — спросил Алёшка, глядя на далёкий дом, увитый розами, на том берегу озера.
— Ей вернулся её истинный облик, — Седой Король сильной рукой обнял Алёшку за плечи и помог ему подняться. — О, Морганда — могучая колдунья. Она может превратиться в кого угодно. Но почему, почему она хотела сжечь тебя, мой мальчик? Это остаётся для меня тайной.
— А тогда зачем она меня спасала? Ведь меня медведь утащил в свою берлогу, — прошептал Алёшка, ещё не сдаваясь, не желая поверить.
— О, тут много загадок! Возможно, она сама превратилась в медведя, чтобы ты думал, какая она смелая, как верно любит тебя…
Алёшка вспомнил сплетённое из золотых волосков кольцо на когте медведя, но промолчал. Слишком тяжело было у него на душе.
Седой Король увидел, как омрачилось Алёшкино лицо, и крепче прижал его к себе.
— Почему я снова стал человеком? Ещё одна загадка, — задумчиво проговорил Седой Король.
Налетел душистый ветер, зазвенели длинные серебряные ветви ив. И, сливаясь с этим тихим звоном, откуда-то издалека донеслась тихая, прекрасная мелодия. Ветер подхватил её и запел, пролетая над озером:
