Игра сэра Валентайна

Сэй Алек Игра сэра Валентайна

Места нет для северных интриг,

И, увы, не на гремящий тинг,

Вы попали, острые умы,

Нет для благородных здесь войны.

Псарня, знатоки за медяки,

А на вас кольчуги так легки...

Театр для нервно-стойких... где антракт?

Вряд ли может тешить чей-то взгляд.

Яркость масок, в общем, броский вид,

Потому как вечный недосып,

Не украсит мир в глазах солдат.

Славен Имладонский султанат!

Haku.

Татьяне Минасян, которая и подала мне идею этого произведения.

   Своим нынешним местом назначения сэр Валентайн Виризг, барон ре Котль, был обязан дракону и сэру Алану Лавора, который вчистую переиграл барона в Айко, арестовал, но вместо того, чтобы казнить или пытаться перевербовать, выслал из страны вместе со всей его осрамившейся в этом деле командой. Собственно, поступил Лавора не только благородно, но и мудро. Никаких таких ужасных секретов молодой разведчик поведать ему не мог, имя аазурского резидента в Четвертом столе Канцелярии первого советника герцога Айко и так прекрасно знали, а учитывая начавшуюся между Айко и Саагором войну, в которой Аазур выступил, совершенно неожиданно для себя, на стороне герцогства, подобный жест доброй воли оказался отнюдь не лишним в дипломатической игре.

   Собственно, только тот факт, что король Оттон, благодаря блистательному провалу сэра Валентайна, почти бескровно оттяпал у Саагора Вормерон, и спас карьеру барона. И все же, фиаско, пусть и повернувшееся к вящей славе Аазура, им и оставалось, так что следующее назначение Виризг получил туда, куда Кормак телят не гонял -- в Имладонский султанат, и это в то время как Айко и Аазур успешно занимались дележом своего соседа, вырывая куски из Саагора, когда в Кааторе тинг трижды прокричал 'виват' новому Великому Князю и двинул свои дружины все в тот же многострадальный Саагор, когда все, по-настоящему важные события крутились именно там, когда гораздо менее компетентные агенты, пользуясь смутными временами, ловили рыбку в мутной воде и делали карьеру, а депеши из удаленных стран никого толком и не интересовали.

   И все же сэр Валентайн не сдался, не опустил руки и не подал прошение об отставке, а безропотно отправился выполнять свою работу под видом атташе по экономическим связям и два года, почти без финансирования, не ожидая ни похвалы, ни награды, трудился в поте лица, выстраивая сеть агентуры в самых разных слоях имладонского общества. Он умел ждать своего часа.

Часть I

Глава I

   -- Вся проблема в том, досточтимый Валентайн-бей, что у солнцеликого султана Джимшала, да продлит Тарк его годы, девять сыновей от восьми жен. -- старик, сморщенный как печеное яблоко, отхлебнул из пиалы прохладного щербета, отщипнул другой рукой виноградину и отправил ее в лишенный большей половины зубов рот. -- А как бы не возносили молитвы за его здоровье, какими бы снадобьями его не потчевали, моложе он не становится, хоть по-прежнему проявляет пылкость и чувственность достойную отрока, а не убеленного сединой мужа. На днях, я слыхал, понесла очередная наложница султана, четырнадцатилетняя Аль А-Йа, подарок ромханкорского сатрапа.

   Сэр Валентайн молча кивнул в знак согласия со своим собеседником, и изящным движением промокнул лоб тончайшим платком. То, что говорил ему сейчас шейх Гафар тер Гийюн, он и сам отлично знал, и ничуть не сомневался в том, что молодящемуся и ведрами пьющему зелья, сохраняющие мужскую силу, султану осталось от силы полгода. Конечно, кого-то из лекарей обвинят в отравлении Джимшала, хотя правда, на самом деле, будет куда как проста -- у любвеобильного старика просто не выдержит сердце. Зная состав снадобий, которыми потчевали султана, барон ни мгновения в этом не сомневался, и сейчас мысленно костерил велеречивость южан, не позволяющую сразу перейти к интересующему вопросу. Не может же он вот так просто, как сделал бы это в том же Айко, будь оно неладно, прямо спросить у везира: 'Так на кого Аазуру ставить?'

   Нет, спросить он, конечно, мог бы, хотя это и было бы ужасное нарушение местного этикета, но ответом ему стали бы только пространные рассуждения ни о чем. Определенно, манеру имладонцев изъясняться, барон, уроженец королевства прохладного и снежного, ненавидел даже больше, нежели мерзопакостный жаркий климат султаната, к которому так и не смог привыкнуть за весь период своей службы в нем.

   -- Мудрость Гафар-эфенди общеизвестна. -- отозвался аазурец. -- Словно горный орел он видит незримое простым людям с высоты полета своей мудрости, словно раскаленный клинок масло, разум его рассекает тьму невежества и незнания. Лишь удивления достойно то, что место Великого Везира до сих пор не досталось истинно достойному.

   -- Большое видится лишь на расстоянии. -- везир, курирующий в Диване вопросы внешней торговли, пожевал губами. -- Чтобы увидеть истинно достойного надо, видимо, смотреть из Аазура.

   Намек старого шейха был совершенно прозрачен, и столь же невозможен к воплощению. Никак не мог барон ре Котль обещать своему собеседнику поддержку аазурских клинков, которую тот просил уже не раз, он даже взятки приличной дать не мог, поскольку далекий торговый партнер предметами роскоши, рассматривался королем Оттоном как страна, имеющая в его политике даже не второ, а третьестепенное значение. Соответственно, финансирование спецопераций велось из рук вон плохо.

   -- Не поделится ли достопочтенный полетом своей мысли со мной, недостойным? -- не дал увлечь себя на скользкую тему сэр Валентайн.

   -- Отчего ж не поделиться? -- везир, который понял, что опять ему от надоедливого аазурца не получить ничего полезного, стремительно терял к разговору интерес. -- Истинно, мало кто во младости стремиться испить горького напитка познания из чаши чужого опыта, и лишь похвалы заслуживает такое пожелание досточтимого Валентайн-бея. Ибо сказано было пророком Рамулей, 'Мудрости ищите у убеленных сединой и положением, ибо век их был долог и полон испытаний, которые миновали они с честью, и советы их -- нектар для уха внимательного'.

   'Старый пень меня выпроваживает', понял Виризг. 'Эта их варварская традиция, бакшиш давать совершенно за все... Нет, чтобы пообщаться, как коллега с коллегой, может нашелся б и какой общий интерес, но жадные имладонцы, у которых глаза загораются при виде чужого медяка, вечно желают получить сразу и все'.

   -- Сказано еще, 'Чти проживших долгий век, ибо чтишь ты при том не седины, но разум и память их обладателя'. -- сэр Валентайн стукнул себя по лбу ладонью. Движение, четко выверенное и неоднократно