Каверин Вениамин
Верлиока
Сказочная повесть
Эта история начинается разговором Шотландской Розы с Котом Филей, причем нет ничего удивительного, что они понимали друг друга с полуслова.
Шотландская Роза считала себя - и не без оснований - хозяйкой дома.
На первом этаже в столовой был овальный фонарь, ряд высоких - от пола до потолка - окон, и даже в этом просторном фонаре Розе было тесновато.
Красавицы обычно знают, что они красавицы. Знала и Шотландская Роза. Даже привыкший ко всему на свете солнечный свет медлил, скользя по ее стройным, упругим ветвям, хотя ему-то, без всякого сомнения, не полагается медлить. И нельзя сказать, что она торопила его: они нравились друг другу. Зато всех других влюбленных она останавливала равнодушным взглядом.
Что касается Филиппа Сергеевича, или Фили (как называла она своего собеседника), можно смело сказать, что знаменитый Кот в сапогах в сравнении с ним был недалекий малый. Ухоженный, гладкий, розовато-рыжий, с большим, похожим на лиру пушистым хвостом, он считал, что ловля мышей - это не больше чем хобби для уважающего себя, еще молодого, но уже завоевавшего солидное положение Кота. Хитрость соединялась в нем с честолюбием, а нечто хулиганское - с мудростью и благородством Дон-Кихота.
- Я люблю детей, - сказала Шотландская Роза. - И в конце концов, почему ты думаешь, что Платон Платонович перестанет заботиться о нас, если в доме появится мальчик?
- А тебе кажется, что он все-таки появится?
- Да.
- Почему?
- Ты понимаешь, в неотступном, многолетнем желании есть что-то загадочное, - задумчиво продолжала Шотландская Роза. - Оно как бы начинает жить отдельно от человека и в конце концов достигает цели. Ты помнишь жену Платона Платоновича?
- Еще бы, - с отвращением проворчал Филя.
- Целые дни она сидела перед трельяжем, так что однажды он даже пожаловался мне, что больше не в силах смотреть на ее вздернутый нос и глупые капризные губки. С первого взгляда было видно, что она не любит детей, а ведь природа наказывает таких женщин, и, как правило, строго. Тебе хочется спросить: 'За что?' Милый мой, это ясно: за отсутствие воображения. Детей не было, а когда она умерла, одиночество бесшумно пробралось в дом, и нет ничего удивительного в том, что хозяин часами ходит из угла в угол и мечтает о сыне.
- А что ты думаешь об ошибке паспортистки?
Шелест прокатился по упругим веткам Шотландской Розы - можно было подумать, что она рассмеялась.
- Ах, это очень забавная история, - сказала она. - Чей-то паспорт лежал рядом с паспортом Платона Платоновича, и рассеянная девушка в графе 'Дети' записала 'сын Василий' сперва в один паспорт, а потом в другой. А ведь иллюзия... Ты знаешь, что такое иллюзия?
- Спрашиваешь! - соврал Кот.
Шотландская Роза деликатно помолчала.
- Это то, что существует в воображении, но гораздо ближе к действительности, чем кажется. Хозяин не стал исправлять ошибку, потому что мальчик, которого он вообразил, уже занял свое место во времени и пространстве. Ты веришь в судьбу?
- Нет, - ответил Филипп Сергеевич. - Я материалист и убежден в том, что не бывает действия без причины.
- Напрасно. А я считаю, что сама судьба вмешалась в эту историю, а спорить с ней бесполезно и даже опасно. Хозяин ушел на пенсию, а ведь пенсия и одиночество всегда были в прекрасных отношениях. Если бы его желание исполнилось... Ты представляешь, как изменилась бы не только его, но и наша жизнь! Осталась неделя до Нового года, хозяин купил бы для мальчика елку, и я поболтала бы с ней - нам, комнатным растениям, всегда интересно узнать, что происходит в лесу. Он помогал бы Ольге Ипатьевне поливать цветы - с каждым днем ей все труднее поднимать тяжелую лейку.
- Ты оптимистка, - возразил Кот, - а я так и вижу, как он привязывает к моему хвосту консервную банку и гоняет по саду, пока та же Ольга Ипатьевна не надерет ему уши.
И Кот громко, с негодованием мяукнул - так живо представилась ему эта сцена.
- Тише, - сердито сказала Шотландская Роза, - хозяин сегодня принял сильное снотворное, и, если ты его разбудишь, у него разболится голова.
Но хотя лекарство действительно было сильное, Платон Платонович не спал. Он лежал с открытыми глазами и думал. Разговора между Котом и Шотландской Розой он не слышал, но тишину как раз слышал, и это была безнадежная, ничего не обещающая академическая зимняя тишина. Академической она была не потому, что поселок Сосновая Гора был построен для академиков, а потому, что, сохраняя их покой, она глубоко сознавала свое значение. Впрочем, зимогоров было немного, и они все, как один, немного побаивались Платона Платоновича, хотя уважали его как знаменитого астронома. А он побаивался их, подозревая, что они смеются над его внешностью, действительно не совсем обыкновенной. Дело в том, что Платон Платонович чем-то напоминал бяку-закаляку из стихотворения Корнея Чуковского:
Ну, а это что такое
Непонятное, чудное?
С десятью ногами,
С десятью рогами?
Это бяка-закаляка кусачая.
Правда, у Платона Платоновича были только две ноги, а в пышной, торчавшей во все стороны шевелюре едва ли удалось бы различить рога. Однако он почему-то не позволял подстригать торчавшие из носа и ушей волосы, в которых несомненно было что-то 'кусачее'. Рыже-седая голова курчавилась грозно, из-под мохнатых бровей поглядывали свирепые маленькие глазки. Только очень проницательный человек мог разглядеть в них доброту, простодушие, благородство и грусть. И Ольга Ипатьевна была совершенно права, когда говорила: 'Он и во сне комара не убьет'. Маленький, коренастый, с большой квадратной головой, он ходил по дому, цепляя по-медвежьи ногу за ногу, и думал. Иногда он начинал петь:
Из-за острова на стрежень...
Таким глубоким басом мог похвастаться только бяка-закаляка.
...С вечера ему удалось уснуть, а потом сон стал прибегать на минутку и убегать - торопился от стариков к детям, которые, не доставляя ему никаких хлопот, превосходно спали.
Платон Платонович встал и подошел к окну. Зима открылась перед ним, свободно раскинувшись в саду среди жасмина, голубых елей и американских кленов. Лунный свет осторожно вошел в детскую и стал распоряжаться в ней, притворяясь, что у него и без того немало дела.
В доме не было детей, но детская была.
Минуло пятнадцать лет с тех пор, как неопытная паспортистка подарила Платону Платоновичу сына, назвав его Васей, и теперь стало ясно, что пора убрать из комнаты надувных зверей, оловянных солдатиков, коня с пушистым хвостом и аккуратно подстриженной гривой.
