В глухих лесах. Мне слышится твой голос несравненный И в шуме вод; Под вечер он к дубраве оживленной Меня зовет. Я близ тебя; как не была б ты далеко, Ты все ж со мной. Взошла луна. Когда б в сей тьме глубокой Я был с тобой! Между 1814 и 1817
Так, все исчезло с тобой! Брожу по колено в сугробах, Завернувшись плащом, по опустелым лугам; Грустный стою над рекой, смотрю на угрюмую с'осну, Вслушиваюсь в водопад, но он во льдинах висит, Грозной зимой пригвожденный к диким, безмолвным гранитам; Вижу пустое гнездо, ветром зарытое в снег, И напрасно ищу певицу веселого мая. «Где ты, дева любви? — я восклицаю в лесах. - Где, о Лилета! иль позабыла ты друга, как эхо Здесь позабыло меня голосом милыя звать. Вечно ли слезы мне лить и мучиться в тяжкой разлуке Мыслию: все ль ты моя? Или мне встретить, Как встречает к земле семейством привязанный узник, После всех милых надежд, день, обреченный на казнь? Нет, не страшися зимы! Я писал не слушая сердца, Много есть прелестей в ней, я ожидаю тебя! Наша любовь оживит все радости юной природы, В воспоминаньи, в мечтах, в страстном сжимании рук Мы не услышим с тобой порывистых свистов метели! В холод согреешься ты в жарких объятьях моих И поцелуем тоску от несчастного друга отгонишь, Мрачную, с белым лицом, с думою тихой в очах, Скрытых развитыми кудрями, впалых глубоко под брови, - Спутницу жизни моей, страсти несчастливой дочь». Между 1814 и 1817
Еще в начале мая Тебе, Амур жестокий! Я жертвенник поставил В домашнем огороде И розами и миртом Обвил его, украсил. Не каждое ли утро С тех пор венок душистый Носил тебе, как жертву? А было все напрасно! Уж сыплются метели По обнаженным ветвям, - Она ж ко мне сурова, Как и в начале мая. Между 1814 и 1817
Как песенка моя понравилась Лилете Она ее — ну целовать! Эх, други! тут бы ей сказать: «Лилета, поцелуй весь песенник в поэте!» Между 1814 и 1817
(Идилия) (И. А. Б....ому)
Мы еще молоды, Лидий! вкруг шеи кудри виются; Рдеют, как яблоко, щеки, и свежие губы алеют
