– Я, пожалуй, возьму свинину, – сказал отец.
– Я тоже, – сказал господин Леман.
– Тогда и я тоже, – сказала мама. – Пожалуй. В вегетарианских блюдах я вообще не разбираюсь.
– Может быть, жаркое из отрубей с соусом карри? – предложил господин Леман.
– Нет-нет, раз уж ты говоришь, что свинина…
– Так, – объявился Карл. Он нагнулся над господином Леманом, коснувшись пиджаком его щеки, и поставил на стол бутылку вина. – Это просто напиток богов.
– Бокалы, воду, – сказал господин Леман.
– Будет сделано, босс, – ответил его лучший друг Карл и исчез.
– Вообще-то декантируют по-другому, – вставил отец, изучая бутылку. – И это вино вовсе не восемьдесят пятого года.
Господину Леману захотелось спросить отца, с каких это пор он разбирается в вине, но он смог сдержаться. Карл вернулся с бокалами и минеральной водой.
– А свинина у вас вкусная? – спросила мама господина Лемана Карла.
– Не то слово! – ответил Карл. – Это просто песня, все так говорят.
– А она с корочкой?
– Минуточку, – сказал Карл и снова исчез.
Господин Леман увидел, как он пошел на кухню, и почуял недоброе. И Карл действительно вернулся с Катрин.
– Как же он не знает, с корочкой она или без, – бурчала мама. – Такие вещи надо знать.
Катрин подошла к их столу.
– Чем могу помочь? – спросила она всех сразу.
– А свинина с корочкой? – спросила мама господина Лемана.
– Разумеется с корочкой.
– Почему – разумеется? Я вот, например, всегда делаю без корочки. Это слишком хлопотно.
– Факт наличия корочки, – с улыбкой ответила Катрин, – обычно переоценивается.
– Кстати, это Катрин Вармерс, – сказал господин Леман, – она наш повар, а это мои родители.
– Ваш сын прекрасно разбирается в жареной свинине, – сказала Катрин с убийственно серьезной миной.
– Да вы присаживайтесь, – сказала мама и пододвинула стул от соседнего столика.
Мои родители отлично вписались бы в Кройцберг, подумал господин Леман. Раньше ему такое и в голову не приходило.
– Но у меня мало времени. – Катрин села рядом с мамой господина Лемана и убрала с лица прядь волос.
– Так вот, я никогда не готовлю с корочкой, – затянула мама ту же песню.
– Я бы тоже не стала, – ответила Катрин.
Господин Леман, который уже перестал понимать, до какой степени неловко он должен себя при этом чувствовать, решил расслабиться и разлил вино по бокалам.
– Налей и мне немножко, – сказала Катрин. Карл, который околачивался рядом и подслушивал, тут же подскочил с четвертым бокалом.
– А вам можно так долго отсутствовать на кухне? – спросила мама.
– Раз уж сам босс здесь, – встрял Карл.
Господин Леман стремительно опорожнил свой бокал и налил еще. Без алкоголя тут было решительно не справиться.
– Так что вы говорите?
– Если я делаю без корочки, то половина посетителей начинают ворчать, что хотят с корочкой, – сказала Катрин и взглянула при этом на господина Лемана. – Вы просто не можете себе представить, какие тут бывают привередливые посетители.
– Бедняжка моя, – сказала мама и погладила ее руку, – могу себе представить. Наверное, непросто готовить для людей, которых совсем не знаешь.
– А любители свинины – хуже всех, – сказала Катрин.
– Ох, не надо было мне вас спрашивать.
– Нет-нет, с вами все в порядке.
– Могу я принять заказ? – снова проявился Карл.
– Зачем тебе принимать заказ? – агрессивно спросил господин Леман. – Что ты будешь с ним делать? Отнесешь на кухню? Там разве кто-то есть?
– Во всем должен быть порядок. Это ведь твой высший принцип, босс.
– Да, он нас постоянно муштрует, – подтвердила Катрин.
– Я возьму свинину, – сказала мама.
– Я тоже, – сказал отец господина Лемана.
– Три свинины, – сказал господин Леман. – С переоцененной корочкой.
– Я обычно добавляю немного чеснока, – сказала мама.
– Я тоже. И это гораздо важнее, – ответила Катрин.
Господин Леман поднял бокал и посмотрел на отца. Они чокнулись. Тем временем женщина, которую он любил, и женщина, являющаяся его матерью, углубились в разговор о чесноке и о том, с чем его едят.
– Здесь всегда так малолюдно? – осведомился отец.
– Нет, все начинается позднее, – ответил господин Леман. – В девять здесь не протолкнуться.
– Но тогда уже не все заказывают еду, – сказал отец.
– Да, – согласился господин Леман, который в этот момент заметил, что у стойки расположился Кристальный Райнер. – Даже если они и едят, деньги мы зарабатываем на выпивке.
– Это логично, – ответил отец. – Да, – прибавил он, – пьют всегда и везде. В этом смысле ты тут хорошо устроился.
– Ну, мне пора возвращаться на кухню, – сказала Катрин и встала.
– Очень мило, что вы посидели с нами, – сказала мама господина Лемана.
– Ваш сын, – повторила Катрин, – просто отличный специалист. Во всем. – И ушла.
– Что она имела в виду? – спросила мама господина Лемана.
– Понятия не имею, – ответил господин Леман. – Иногда мне хочется их всех уволить.
– Но ресторан… – сказала мама и наклонилась, чтобы получше оглядеть зал. – Это же больше похоже на бар. Многие ничего не едят.
– Нельзя же заставить их есть, – сказал господин Леман, быстро выпитое вино сделало его язвительным. – К тому же в алкоголе много калорий.
– Так, дорогие мои. – Его лучший друг Карл был снова рядом и поставил на стол плетенку с хлебом и горшочек с топленым салом. – Вот вам пока пожевать. И намазывайте сало как следует, подумайте об электролитах.
– Он действительно очень симпатичный молодой человек, – сказала мама господина Лемана, глядя вслед Карлу. – Но немного странный. С ним все в порядке?
– Трудно сказать. Как вам понравилась экскурсия?
– Это ужасно. – Мама сразу же вплотную занялась хлебом. – Как ты можешь здесь жить, с этой чудовищной Стеной вокруг, это же ужасно. Я бы не смогла.
– Для нас это не так страшно. Мы же можем выезжать.
– Но ведь все равно чувствуешь себя взаперти. Она же везде, это же настоящее кольцо.
– Чепуха! – Господину Леману совершенно не хотелось обсуждать эту чушь. Всегда один и тот же разговор, когда люди приезжают в Берлин. – Если в Бремене какая-то улица заканчивается и там стоит стена, ты же не чувствуешь себя взаперти.
– Но это совсем другое.
– Да. Но это проблема не для нас, а для тех, кто живет на Востоке. Ведь смысл этой Стены не в том, чтобы нас не выпускать, а в том, чтобы они не могли попасть внутрь. Хотя для них это было бы, конечно, не внутрь, а наружу.
– Да, – сказала мама. – Они же все хотят уехать оттуда, теперь это всем понятно.
