сотрудника безопасности. Бальцерский отрывается от протокола. Стефаняк продолжает:
— Теперь, Махура, я хотел спросить вас еще вот о чем — разве господин Редер имеет прачечную? Садитесь и отвечайте спокойно: это у господина Редера такой красивый почерк, которым написано на галстуке место переброски агента через границу?
Адольф Махура безвольно и растерянно садится на стул. Перо Бальцерского быстро скользит по страницам протокола, когда агент Гелена говорит:
— Да, я вижу, что нет смысла запираться, вы все уже знаете и без меня...
Агент «ОДТ-738» получает тут же, в кабинете, ужин, после которого — он сам удивлен тому — становится только слушателем. Стефаняк анализирует жизнь Махуры.
— Разве тебе плохо было в пароходстве, парень? А? Ведь у тебя тут мать, братья... Кому же ты служил? Господину Редеру! Ну и что? Господин Редер не любит упускать тех тысяч марок, которые проходят через его руки. Он купил себе виллу под Мюнхеном, а ты? Ты имел десять марок в день во время обучения шпионажу, а теперь у тебя только тюремная камера... Да, да, оказали тебе услугу твои берлинские приятели! Можешь теперь поблагодарить их за то, что они оставили тебя в дураках...
В душе агента Махуры растет ненависть. За собачий грош его послали на верную смерть! Ему давали пфенниги, а сами загребали тысячи марок! Нет, он не может опровергнуть слов офицера безопасности... Он слушает в полном молчании, стараясь подавить клокочущую в нем злобу на тех, которые ввергли его в такую кабалу. Да, Кайзер и Редер сидят сейчас в берлинском ресторане, а он, Махура, оказался за решеткой... Этот мерзавец «Ганс», наверно, уже отдал перочинный ножик, получил положенный «гонорар» и теперь, поди, смеется над своим незадачливым пассажиром!..
«ОДТ-738» решительно прерывает офицера. Теперь уже приходится сменять Бальцерского, так как он один не успевает вести протокол. Агент Махура жаждет мести виновникам своей недоли. Да, он скажет все, все как есть! Он проявит свою добрую волю: это, конечно, будет иметь вес в зале суда!..
— Надо, чтобы здесь был и этот перевозчик «Ганс»!.. Я расскажу вам, как мы с ним догово рились...
«Мальбрук едет на войну.
Не знает, когда вернегся
Может на пасху, а может…»
Я беседовал с людьми, которые своими глазами видели, что произошло, когда герр Кайзер послал «Ганса» (или Гейнца Ландвойгта) с заданием привезти из Польши в Западный Берлин агента «ОДТ-738», несомненно, обремененного ценными шпионскими сведениями.
— Это была чудесная сентябрьская ночь, теплая и спокойная. Время от времени рыба в Одере выскакивала на поверхность и резвилась... В такую ночь только взять девушку под руку и долго молча гулять по берегу реки... — рассказывает сотрудник органов госбезопасности, который принимал участие в операции на берегу Одера, когда было решено с почетом встретить геленовского «экспедитора».
В состав этой группы, кроме указанного офицера, входили: второй сотрудник Щецинского управления безопасности, который должен был изображать Махуру, затем следователь КПО и два пограничника с автоматами. Дело происходило в ночь на 5 октября, прямо напротив Кенитц — местечка, находящегося на территории Германской Демократической Республики. Там был рыбачий порт, что отнюдь не безразлично для предстоящего дела.
Технику переправы через Одер в Берлине разработали детально: «Гансу» (Ландвойгту) следовало под покровом ночи переплыть реку на маленькой рыбачьей лодке, разумеется, Махура не мог разгуливать по берегу в ожидании перевозчика — ему надлежало спуститься к воде в последнюю минуту, когда «Ганс» причалит к указанному месту. Следовательно, необходимо было еще со стороны ГДР просигналить, что переправа началась и что Махура должен быть готов. В рыбачьем порту в Кёнитце стоят прицепленные к мосткам лодки. Чтобы их не зацепил плывущий ночью буксир, на носу самой дальней лодки укреплен зажженный фонарь.
«Ганс» условился с Махурой, как тот заявил на допросе, что подплывет к лодке, на которой укреплен фонарь, и так раскачает ее, чтобы спрятавшийся в кустах на польской стороне Махура заметил этот мигающий на реке огонек. Тогда агент спускается вниз и ждет на каменной плите, находящейся прямо напротив Кёнитц.
Нам уже известно, как Ландвойгт добирался до Кёнитца: ему всегда помогал Купш на своем такси и владелец лесопилки Эдгар Зоммерфельд. И на этот раз «путешествие» Ландвойгта тоже прошло благополучно. Поэтому оставим его на немецком берегу и вернемся к действиям на польской стороне.
Сотрудники органов безопасности и КПО прибыли на место в сумерки. Патрули, обычно конт ролирующие этот участок 6epeia, были в эту ночь оттянуты, чтобы своим присутствием не вспугнуть поджидаемого перевозчика из разведки Гелена. Поляки разговаривали шепотом и нетерпеливо ждали двадцати двух часов, когда должно было состояться «свидание» агента с посланником Кайзера. К этому времени стих даже шепот, и все заняли заранее предназначенные каждому места. Несколько человек упорно всматривалось в маленький огонек, мерно колыхающийся на спокойной волне Одера.
Стрелки часов показывали уже 22.13, когда огонек вдруг так быстро замигал, что порой просто исчезал из виду. Начинается! Несомненно, Ландвойгт подплыл к крайней лодке и раскачал ее. Итак, все идет по плану! Теперь сотрудник контрразведки, который играл роль Махуры, медленно спускается к воде. На нем пальто агента, который спокойно (или беспокойно) спит в камере. Проходит минута, вторая, третья... Два пограничника уже держат автоматы. Они готовы отсечь вражескую руку, которая поднялась на сво бодный польский народ... И снова идут минуты, а лодки все еще не видно. Возможно, течение далеко отнесло геленовского посланца? А может быть, в самый последний момент его задержала на том берегу народная полиция ГДР?..
Прошел еще час. Огонек в рыбачьем порту мерно покачивается на легкой одринской волне. Река по-прежнему невозмутимо несет свои воды в Балтику. Почему же не явился «Ганс»? Кто-нибудь, кому неизвестна суть дела, мог бы подумать, глядя на озабоченные лица польских пограничников и сотрудников безопасности, что они ждут самого закадычного друга, который причинил им столько забот, не явившись на встречу. В 3.30 утра засада снимается. Все возвращаются на заставу. Никто не может понять: почему «Ганс» не явился к польскому берегу? Трудно — такова уж борьба на бесшумном фронте! Здесь почти невозможно с абсолютной точностью предвидеть всего. Жизнь по-своему вносит поправки в самые тщательным образом составленные расчеты и предположения.
Только позже, значительно позже, когда Ландвойгт уже причалил к польскому берегу (и к тю ремной камере), стало ясно, почему в ту ночь напрасно ждали его на польской земле. Всему виной было... широкое распространение культуры, а точнее — сельское кино!
Это придется объяснить. Так уж случилось, что именно тогда, когда Ландвойгт хотел отплыть, в Кёнитце закончился киносеанс. По вечерней росе звук разносится далеко. А перед кинотеатром — как вы сами знаете — всегда шумно и весело. Люди делятся впечатлениями, смеются. Услышав далекий гул голосов, «Ганс» немедленно вернулся. Как он рассказал позднее, ему показалось, что население преследует его. Вернулся в Берлин. «В конце концов, — думал Ландвойгт, — ничего не случилось. Ведь у меня еще есть договоренный запасной срок — следующая ночь».
Несмотря на эти утешительные мысли, Ландвойгт явился домой на рассвете явно расстроенным.