И с вашей матерью роптали вы меж слез,
Как блеющий ягненок.
Нет, вы не поняли любви и честь и свет,
Любви простой и милой.
Спокойной в радостях, веселой в пору бед,
И юной до могилы![92]
Это стихотворение входит в сборник 'Романсы без слов', в котором многие строки посвящены Матильде — Верлен пытается свести с ней счеты и доказать свою правоту. 'Добрая песня' уже давно была спета — начались другие времена. После злополучного свидания в Брюсселе Матильда подала иск о раздельном проживании супругов. Дело оказалось из разряда простых, настолько очевидной выглядела вина мужа. Постановление суда от 24 апреля 1874 года гласит:
'Ввиду того, что … вскоре после заключения брака Верлен стал пить и в состоянии опьянения часто совершал насильственные действия по отношению к жене…
Ввиду того, что… Верлен оставил семейное жилище и переехал на жительство в Брюссель, где беспрепятственно предавался привычному пороку пьянства…; что он вступил в гнусные отношения с одним молодым человеком; что 8 августа 1873 года он был приговорен уголовным судом Брюсселя к двум годам тюрьмы и штрафу в двести франков за огнестрельные ранения, нанесенные означенному лицу, причем к этим злонамеренным и насильственным действиям побудила его ревность…
По совокупности этих причин:
— означенные супруги должны жить раздельно и произвести раздел имущества;
— ребенок, ставший плодом этого брака, должен быть отдан на попечение матери; (…)
— Верлен обязан платить своей супруге алименты в сумме сто франков в месяц… и возместить расходы по иску….
Известие о расторжении брака Верлен получил в тюрьме. 'Принцесса Мышь' убежала от него навсегда, хуже того — через несколько лет она вновь вышла замуж и — что самое ужасное — посмела быть счастливой. И Верлен почти сразу начинает сочинять собственную версию того, что произошло между ними. Здесь уместно напомнить предысторию развода.
Первое прошение о раздельном проживании Матильда подала в феврале 1872 года (после того как Верлен ушел из дома) и сразу же уехала на юг. Верлен из Лондона шлет послание Лепелетье, из которого видно, что он приготовил свои батареи к атаке:
'Ты само собой в курсе всей этой истории… Похоже, что мой отъезд с Рембо вызвал кривотолки. Подумать только, как это аморально — путешествовать вместе с другом! И все забыли, что моя жена два месяца была одна в Перигё, и ее адреса я не знал… Разумеется, я страстно желаю, чтобы она ко мне вернулась, и это даже остается моей единственной надеждой…'.
Оставшись в одиночестве после отъезда Рембо и утвердившись в мысли, что жена больше не желает его видеть, он решает забыть этих 'подлых людей'. Из письма другу в декабре 1872:
'Черт возьми! Теперь мне дозволен любой реванш… Я столько страдал, столько умолял и столько прощал, что теперь не собираюсь отказываться от радостей честного семейного союза, хотя бы и созданного без участия мэра Монмартра…'
Верлен создает себе 'алиби' в стихах с английскими названиями' — 'Сплин', 'Жена-ребенок'. И проявляет при этом удивительную наивность — обычное для него сочетание простодушия и цинизма. Он решил посвятить 'Романсы без слов' Рембо — по выражению Марселя Кулона, это означало вручить противникам палку для собственного избиения. Адвокат 'семейства Мотэ', несомненно, воспользовался бы таким подарком, и Лепелетье пытается внушить это своему другу, но Верлен заявляет, что 'очень, очень дорожит этим посвящением': во-первых, из чувства протеста; во-вторых, потому что 'стихи были написаны, когда он был здесь'; в-третьих, из чувства 'признательности за преданность и любовь', которые всегда проявлял к нему Рембо:
'Процесс не заставит меня стать неблагодарным. И почему нужно считать неприличной дерзостью посвящение книги (составленной частью из дорожных впечатлений) тому, кто был спутником во время этого путешествия?'.
Даже после своего 'обращения' в тюрьме он не испытывает по отношению к Матильде никаких христианских чувств. 8 сентября 1874 года он посылает Лепелетье одно из лучших своих 'католических' стихотворений, вошедших затем в сборник 'Мудрость', и уверяет друга в искренности своего религиозного рвения. Далее следует пассаж, посвященный жене:
'Пусть эта жалкая маска подавится своим плевком…'
Даже обретя веру, Верлен не способен был отречься от злобы — иными словами, он так и остался грешником.
И только в минуты прозрения он мыслил иными категориями: 'Это был грубиян, уличный пьяница, худший из мужей…'. Зато в других стихах он поносит Матильду последними словами, называя ее 'гнусной мерзавкой', 'воровкой' (поскольку она украла у него не только сына, но и деньги), 'бессердечной и вздорной бабой'. Обвинения эти настолько грубы, что невольно возникает впечатление, будто он озлобился по справедливости — видимо, Матильда и в самом деле оказалась недостойной женой. Верлен (и вслед за ним Лепелетье) был убежден, что жена перед ним виновата — хотя бы тем, что была холодна:
Несомненно, Верлен был искренен (как всегда) в своих инвективах, но Марсель Кулон справедливо замечает по этому поводу: 'Быть искренним слишком легко; и искренность в глазах психолога отнюдь не всегда представляется добродетелью'.
Верлен, за очень редкими исключениями, никогда и ни в чем не обвинял Рембо, зато к жене не проявил ни капли жалости или сострадания. В конце 1872 года он ведет бурную переписку с Лепелетье, где всячески пытается доказать свою правоту:
'Увы, я сама нежность и наивность. (…) Разумеется, я буду защищаться, как настоящий дьявол, и буду в свою очередь атаковать. У меня есть куча писем, целый ворох 'признаний', и я ими воспользуюсь, раз уж мне подали такой пример. Ибо я чувствую, что на мою искреннюю любовь, свидетелем которой ты был в эту зиму, ответили полным презрением… (…) Мне по-прежнему грустно, что против меня взбунтовалась жена, для которой моя мать столько сделала, а я столько перенес. (…) Мне сломали жизнь тысячью коварных и мерзких подлостей, и, хоть я человек не слишком чувствительный, все это меня постепенно убивает'.
Готовясь к суду, он решил составить памятную записку, где намеревался разоблачить 'неслыханное коварство' жены и опровергнуть 'гнусное обвинение' по поводу его чистейшей дружбы с Рембо. Ему не удалось осуществить этот замысел, но его памятной запиской в защиту себя стали 'Песни без слов'. Кстати говоря, он был совершенно убежден, что 'не может не выиграть этот процесс'. Однако после выстрелов в Брюсселе дело стало безнадежным. Естественно, решение было вынесено в пользу истицы — Матильды. Ее адвокат произнес блестящую речь, тогда как адвокат Верлена даже не посчитал нужным взять слово. По тогдашним французским законам развод можно было получить только после десяти лет раздельного проживания: в 1884 году Матильда Мотэ, экс-мадам Верлен, воспользовалась своим правом. На склоне жизни, в 'Исповеди', Верлен признал, что дружба с Рембо сыграла некоторую роль в крушении брака, но вновь возложил вину на Матильду, которая прониклась к Артюру 'совершенно не оправданной ревностью'.
Эдмон Лепелетье, верный друг Верлена, был неисправимым моралистом, однако в данном случае негодование его было направлено на супругу, которая будто бы не выполнила свой долг:
