взвеется гордо над головами революционно настроенных масс, которые скинут гнет со своих натруженных плеч, и тогда….
Голос Жерара истерически зазвенел, но Беата отвесила ему оплеуху. Жерар захлебнулся и замолчал, но взгляд его черных глаз отражал скрытое в них безумие.
– Что будем делать? – хмуро спросил Роббер. – Ждать, пока этот идиот оклемается и поведет нас к твоему приятелю Филиппу или же попробуем найти его самостоятельно?
– Да черт его знает, – досадливо отмахнулась Беата. – Ждать придется долгонько, судя по всему. А от них явно не дождешься вразумительного ответа. Может быть, здесь поблизости и есть деревни или даже город, но куда идти я не знаю. Кевин, ты ничего подобного не чувствуешь?
Кевин выразительно пожал плечами.
– Ты преувеличиваешь мои способности. Поблизости нет ни одного населенного пункта, насколько я могу судить, но я и ошибиться могу.
– Есть город, вон там, – неожиданно сказал Кристиан и махнул рукой куда-то в глухие джунгли. – Но очень далеко. К тому же его отрезает от нас какой-то водоем, возможно река. А люди тут неподалеку, вон там. Больше я ничего сказать не могу.
Кристиан ткнул пальцем на восток, где уже начало подниматься солнце, окрашивающее небо в пронзительный синий цвет. Мы повернули голову и уставились на джунгли, верхушки деревьев которых уже начинали светиться призрачным голубым светом.
– Они оттуда и вышли, – задумчиво сказал Кевин, втягивая воздух своим широким носом. В его глазах чуть-чуть блеснул оранжевый уголек. – И там правда есть люди, в паре миль. Дымом пахнет. И машинным маслом.
– Чего раньше не сказал, когда мы тут на ночлег останавливались? – спросила Соня. Кевин укоризненно посмотрел на нее.
– Я в человеческом состоянии не обладаю таким острым нюхом. Да и понадеялся на псов Борегара. А не следовало, как видим…
– Так мы идем или нет? – нетерпеливо спросил Кристиан. – Уже светает, пока дойдем до леса, совсем рассветет. Думаю, что не заблудимся.
Роббер искоса посмотрел на него.
– Компас? – задал он непонятный вопрос. Кристиан кивнул. Соня недоумевающе сдвинула брови.
– Вы о чем?
– У этого парня есть такой дар, как компас, – пояснил Роббер, поднимая с земли свой рюкзак. – Хорошая штука для ориентирования в незнакомых мирах. На определенное расстояние чувствуешь, что у тебя впереди. Мы все им так или иначе наделены, но когда ты получаешь «компас» искусственно, твои чувства обостряются в сотни раз. Полезный талант.
Кристиан немедленно раздулся от гордости. Мы с Соней переглянулись.
– Вот и еще один талант в нашей тесной компании, – хмыкнула она. – Все интереснее, с каждой минутой, а ведь мы еще только начали.
– Ты-то все козыри из рукавов достала? – рассмеялся я. Соня слегка зарделась и отвела глаза. – Ну вот то-то. Ты как минимум вооружена до зубов и умеешь создавать несколько порталов одновременно. Я ничего не забыл? Ах да, еще ты можешь вести за собой людей.
Соня не ответила и пошла за своими вещами. Я тоже собрался в короткие сроки, поглядывая на совершенно деморализованных солдат, осторожно отползавших в джунгли. Только Жерар лежал на прежнем месте, вращая налитыми кровью глазами и морщась от боли. Беата высилась над ним, как палач над жертвой.
– Беата, мы уходим, – скомандовал Кевин. Беата окинула Жерара прощальным взглядом и пошла на восток, по слегка притоптанной траве, не озаботившись тем, чтобы забрать свой багаж. Роббер недовольно крякнул, но подхватил увесистую сумку Беаты и пошел следом. Мы с Соней догнали хмурую Беату, которая была явно чем-то озабочена.
– Он всегда такой был? – спросила Соня, кивнув на одинокую фигурку под раскидистой пальмой. Беата отрицательно покачала головой.
– В том-то и дело, что нет. Жерар всегда был крутым воякой, с головой на плечах. Он прошел через такие передряги, что диву даешься. Оттого и удивительно его теперешнее состояние. Конечно, когда я его знала, он был гораздо моложе, но у него всегда были стальные нервы.
– Крышу у него точно снесло далеко и надолго, – прокомментировал я.
– Вот и я думаю: что же тут такое происходит, если он из мужика превратился в истерическую размазню? И мне не нравится Сейвилла теперь, очень не нравится…
Беата ускорила шаг. Нам ничего не оставалось, как последовать за ней. Кевин шел впереди, настороженно озираясь по сторонам, замыкал процессию нагруженный сверх меры Роббер, который волок не только свою поклажу, но и сумку Беаты, ворча под нос что-то нелицеприятное.
У кромки джунглей Беата остановила нас, забрала у слегка запыхавшегося Роббера свою сумку и сказала:
– Дальше я иду первой, только говорите мне куда. Ничего не трогайте, ни к чему не прикасайтесь. Обходите желтые цветы с четырьмя лепестками и красными пестиками, они стреляют ядовитыми шипами. Не пейте из ручьев, в них может водиться такая пакостная рыбка, которая потом застревает в горле и селится в носоглотке, и вытащить ее можно лишь хирургическим методом, да и то не всегда. На привалах, если такие последуют, нужно держаться подальше от водоемов. В них водятся крокодилы. А они, если вам неизвестно, умеют бегать на короткие дистанции едва ли не быстрее лошади. Если за вами побежит крокодил, единственное спасение резко свернуть в сторону, потому что крокодилы не умеют поворачивать. Смотрите, куда наступаете, здесь водятся змеи. Осторожнее с поваленными деревьями, змеи часто прячутся под ними. Разрывайте паутину на пусти палками, а не руками, здесь водятся ядовитые пауки, яд которых смертельней яда кобры.
– Господи, – простонала Соня, – а хоть что-то позитивное в этом мире есть?
– Есть, – кивнула Беата. – Хорошо бы встретить серные озера.
– Что в них хорошего? – удивилась Соня.
– Ну, дорогая моя, серные озера, во-первых, очень полезны для моего радикулита, а во-вторых, в серных озерах нужно купаться как минимум раз в неделю, обитая тут, чтобы смыть с тела грибки и плесень. Да, чуть не забыла. Если вам не так дорога ваша одежда и снаряжение, то, покидая этот мир, ее лучше оставить здесь или по прибытию к себе сжечь. Дома нужно мыться пару дней хозяйственным мылом, в идеале принимать соленые ванны. Так что потом милости прошу ко мне в гости, у меня отлажен портал к Мертвому морю.
– Это так необходимо? – скривился Кевин.
– В принципе, этого можно и не делать, – невозмутимо ответила Беата. – Но через неделю пребывания тут на одежде начинают расти грибы, а тело покрывается такой противной фиолетовой сыпью. Ну, а уже потом в местах повышенного потоотделения тоже начинают расти грибы-паразиты. Все очень чешется и зудит…
Соня содрогнулась и осмотрела свои руки. Точно так же поступили Кристиан и Роббер. Кевин лишь фыркнул и решительно пошел в джунгли, разрубая позаимствованным у солдат мачете густые лианы.
Беата шла впереди, время от времени оборачиваясь на Кристиана и Кевина, которые то рукой, то подбородком указывали ей направление. Разговаривать не хотелось. Джунгли не были немы. То тут, то там из кустов и с веток деревьев вспархивали разноцветные птицы, поражавшие своей красотой, назойливо зудели над ушами местные насекомые, которые мгновенно искусали нас до крови. От комаров не отмахивались лишь Кристиан, Беата и Кевин, который на глазах изменился. Его фигура стала чуть более коренастой, а все тело покрыла густая шерсть. Беата и Кристиан, видимо, поставили какой то слабенький щит, потому что насекомые от него отскакивали, падая на землю, и снова взлетая. Приблизившись к Кристиану, я услышал легкий неприятный гул, который издает динамо-машина: электрический и то нарастающий, то затихающий, но постоянный, и не прерывающийся ни на миг. Роббер чертыхался, хлопая себя по лицу и шее, с его лысины обильно тек пот. Соня молчала, отмахиваясь от кровопийц сорванной веткой. Где-то наверху кто-то зарычал, отрывисто и резко, а потом рев перетек в протяжное мяуканье и унылый вой.
