Именно так, почти в тех же выражениях и доложил Сурин комкору по приезде в Москву о «безобразиях» на Особом заводе. Салов, как и ожидал Сурин, прореагировал спокойно, с некоторой даже долей добродушия.
- Значит, говоришь, точно все выполнили? И проект А-20 готов? Ну-ну, посмотрим… А своими предложениями пусть они… сами кормятся. Мы в прожектерах не нуждаемся.
Глава шестая.
На двух полигонах
1 сентября 1939 года гитлеровские танковые дивизии двинулись на Польшу. Подспудно уже клокотавшее пламя второй мировой войны первым огненным языком вырвалось наружу.
По дорогам Польши на восток двигались в основном танки T-II - легкие машины с противопульной броней и слабым вооружением - двумя пулеметами (в другом варианте - пушка калибром 20 миллиметров и пулемет). Немало было и танков T-I, считавшихся учебными и не предназначавшихся для боевых действий. Эти машины, закупленные в свое время в Англии (в основе - танкетки «Карден-Ллойд»), заменили те фанерные и парусиновые макеты, с которыми немецкие генералы еще с оглядкой на Версальский договор (запрещавший Германии строить и иметь танки) проводили репетиции будущего «решительного танкового наступления». Генерал Гейнц Гудериан, небезызвестный апологет «молниеносной танковой войны», в одной из своих статей сетовал на то, что на учениях школьники протыкают эти макеты своими карандашами, чтобы заглянуть внутрь. Может быть, это и послужило причиной получившего печальную известность кровавого недоразумения, когда польская кавалерия в первые дни войны с саблями наголо атаковала немецкие танки, понеся огромные потери. Броня гитлеровских машин оказалась уже не фанерной, а настоящей, крупповской…
Взяв всего через три недели Варшаву, упоенные небывалым успехом, гитлеровцы стремительно двинулись к границам СССР. Уже за Бугом, в Бресте, танковый корпус Гудериана встретился с танковой бригадой Семена Кривошеина, участвовавшей в освободительном походе Красной Армии в Западную Украину и в Западную Белоруссию. В бригаде были танки Т-26, имевшие примерно такую же, как Т-П, противопульную броню, но значительно превосходившие их вооружением (45-миллиметровые пушки и пулемет ДТ).
Комбриг Семен Кривошеим смело ввел свои танки в город, уже занятый немецкими войсками. Он двинул один батальон к вокзалу, другой - к Бугу, третий - в центр города, где размещался штаб Гудериана.
Кривошеий был испытанный вояка, еще юношей сражался в Первой Конной армии под Воронежем и Касторным, в украинских степях и под Варшавой. Потом окончил академию, стал танкистом и - так уж получилось - с батальоном Т-26, погруженных на пароход, проделал тернистый путь от Феодосии до испанского портового городка Сегиденья, где ночью высадился на берег. Испанские республиканцы знали его как полковника Сенья. Невысокий, всегда подтянутый полковник Сенья, в любой обстановке сохранявший невозмутимость и склонность к подтруниванию и добродушной иронии (над своими ли, чужими ли делами), быстро освоился под знойным небом Испании, сражаясь в рядах испанских компанерос под Мадридом и на реке Эбро, как когда-то под Каховкой.
В Бресте, подогнав свой танк к немецкому штабу, Кривошеий, как был в танковом шлеме и запыленном кожаном пальто, поднялся на второй этаж и, строго взглянув на застывшего в недоумении адъютанта, вошел в кабинет Гудериана. Вот что пишет об этом Гудериан в своих «Воспоминаниях солдата»: «В день передачи Бреста русским в город прибыл Кривошеий, танкист, владевший французским языком. Поэтому я смог лично с ним объясниться. Все вопросы… были удовлетворительно для обеих сторон разрешены».
Разрешены они были так, что Гудериану со своими танками пришлось убраться из этого белорусского города на другой берег Западного Буга, о чем он горько сожалел. Но о советских танках в воспоминаниях ни слова. А ведь Гудериан был не обычный генерал, а своего рода «отец» гитлеровских танковых войск, их генерал-инспектор. Значит, превосходство советских машин его не обеспокоило?
Дело было в том, что еще в 1937 году на Куммерсдорфском полигоне под Берлином при непосредственном участии Гудериана были закончены испытания новых немецких танков - среднего T-III и тяжелого T-IV. Батальон этих новейших машин уже действовал в Польше, проходя боевую проверку в одной из дивизий. Они вполне удовлетворяли и генерала, и фюрера.
…В Куммерсдорфе заканчивались испытания. Низкое хмурое небо сочилось дождем. На бетонированной площадке, окруженной подстриженными липками, два черных, с виду почти одинаковых танка. Вокруг них - оживленная группа офицеров и генералов. В центре, впереди всех, Гитлер. Гудериан докладывает ему о новых танках.
Главное их качество - высокая скорость. У T-III она достигает 55 километров в час! Броня толщиной до 30 миллиметров защищает экипаж от ружейно-пулеметного огня и осколков снарядов. Вооружение - скорострельная автоматическая пушка калибром 37 миллиметров и два пулемета. У танка T-IV пушка калибром 75 миллиметров должна компенсировать сравнительно небольшую мощь осколочно-фугасных снарядов 37-миллиметровых пушек.
- Эти танки не предназначаются для поддержки пехоты, - докладывал Гудериан. - Они должны действовать самостоятельно в составе крупных танковых соединений при поддержке авиации и воздушно- десантных войск. Моторизованная пехота будет сопровождать танки и закреплять успех их прорыва. Комбинированным ударом они смогут парализовать противника, рассечь его на отдельные группы, изолировать. Танковые клинья будут неудержимо двигаться вперед, а следующая за ними пехота должна завершать окружение и уничтожение деморализованного противника.
- У вас будет для этого достаточное количество танков, генерал, - сказал довольный Гитлер.
Всего четыре года назад, едва придя к власти, новый рейхсканцлер посетил Куммерсдорфский полигон, где тот же Гудериан, сухощавый и невзрачный, напоминающий встрепанного, задиристого воробья, но чрезвычайно деятельный и подвижный, продемонстрировал ему действия подразделений моторизованных войск. Тогда это были лишь мотоциклетный взвод, мелкие подразделения легких и тяжелых бронемашин и взвод танков T-I. Танки были легкие, по существу, иностранного происхождения, однако Гитлер пришел в восторг и воскликнул: «Вот это мне и нужно!» В книге почетных посетителей Куммерсдорфского полигона вслед за последней записью, которую сделал, как оказалось, не кто иной, как рейхсканцлер Бисмарк, польщенный Гитлер размашисто писал: «Германия будет иметь лучшие в мире танки!»
И, отдав авиацию на попечение рейхсминистра Геринга, лично занялся созданием и оснащением танковых дивизий, вполне разделяя взгляды на танки как на решающее средство достижения победы в «молниеносной» войне. Новые немецкие танки и были типичным порождением разбойничьей доктрины блицкрига, плодом личной заботы фюрера.
Оба новых танка - T-III и T-IV - имели сравнительно узкие гусеницы и плохое их сцепление с грунтом, а значит, плохую проходимость в условиях распутицы и зимы. Но и это соответствовало фашистской так называемой «магистральной тактике» - действиям вдоль основных дорог. Да и воевать зимой гитлеровцы не собирались. Все, в том числе и проектирование танков, велось в расчете на блицкриг - молниеносную войну до наступления холодов.
Такая молниеносная компания удалась им в Польше даже с танками T-I и Т-П. А в запасе были T-III и T-IV. Вот почему Гудериан с балкона двухэтажного дома, в котором размещался его штаб в Бресте, спокойно смотрел на проходившие по улице советские Т-26. Генерал-инспектор гитлеровских танковых войск считал, что у него нет оснований для беспокойства.
Как раз в день, когда гитлеровские танковые дивизии подходили к Варшаве, на одном из полигонов под Москвой состоялся показ правительству новых образцов бронетанковой техники. В лесу, на обширной глухой поляне, примыкавшей к берегу Москвы-реки, - свежеотрытые препятствия: рвы, эскарпы, контрэскарпы. У
