– Ладно, Сагамонов. Бросай сигарету, пошли в казарму. Разговор есть.
– Вы идите, я догоню. Сигарету жалко. Всё-таки одна двадцатая солдатской получки.
Артур отвернулся.
– Рота, смирно! – услышал он крик дневального за своей спиной.
Замполита Артур нашёл у себя в кабинете. Тот сидел за письменным столом и курил сигарету. Перед ним на полированной поверхности лежала тонкая серая папка-скоросшиватель.
– Разрешите войти? – спросил Артур.
– Вошёл уже, – замполит помахал рукой, разгоняя клубы дыма перед своим лицом. Потом затянулся и вдавил окурок в обрезок артиллерийской гильзы.
Артур подошёл к столу. Отодвинул стул. Сел. Достал из кармана пачку «Marlboro», вытащил из неё сигарету и вставил в рот. Взял лежащие на столе спички.
– Сигарету убери, – сказал Комар. – Держи себя в руках. Курить в расположении роты – прерогатива командного состава.
Артур швырнул сигарету на стол.
– Приберите на потом, товарищ старший лейтенант. А то курите дрянь всякую…
Комар молча покачал головой. Взяв со стола папку, раскрыл её.
– Так, что тут у нас, – он потёр рукой подбородок. – Сагамонов Артур Александрович, семьдесят первого года рождения, уроженец города Башмак, холост, образование незаконченное высшее… ммм… мать – завзалом в ресторане «Ереван»… так… тут у нас всё заурядненько, – он перелистнул страницу, – а вот здесь начинаются чудеса. Танковый полк Страхув. Учебная рота. Семь суток ареста и прокурорское предупреждение за нанесение телесных повреждений старшему сержанту Тарасенко… Это что же за повреждения такие?
– Проникающее ножевое в мягкие ткани бедра, – ответил Артур, глядя на склонившегося над документами замполита исподлобья.
– Ууууу, – Комар сделал изумлённое лицо. – За проникающее ножевое семь суток ареста?! Это как это?
– Вы что, эти листы в первый раз видите?!
– Нет, не в первый. Но не устаю удивляться. Это же нонсенс. Посвяти же меня в неведомые мне тонкости военной юриспруденции.
– Тарасенко отказался от показаний.
– Чего вдруг?
– Оказалось, он на штык-нож случайно сел. В темноте не увидел.
Комар оторвался от текста и посмотрел на Артура.
– Ты ведь незадолго до инцидента с Тарасенко из госпиталя вернулся, где находился с множественными ушибами и сотрясением мозга, полученными тобой в результате ночного падения с лестницы. Тебе Тарасенко этот, случайно, не помог упасть?
Артур промолчал.
– Ну-ну, – сказал Комар, наморщив переносицу. – Читаем дальше. По окончании учебного подразделения очередного звания не присвоено. Отправлен рядовым в войска. С третьего апреля на авторемонтном заводе. За нарушения воинской дисциплины неоднократно содержался на гарнизонной гауптвахте, где наотрез отказывался работать, а также оскорбил действием ефрейтора Хамракулова, исполняющего обязанности выводного. Оскорбление действием – это пощёчина, что-ли?
– Она самая.
– Прямо вот так вот воину с автоматом и полным боекомплектом влепил леща?!
Артур промолчал.
– И что, тоже с рук сошло?
– Нет, почему же. Десять суток добавили.
– Нууу?!
– Ладно, хватит паясничать, вы же сами приказ подписывали…
– Товарищ старший лейтенант.
– Чего?
– Обращаться, говорю, по форме надо, когда с офицером разговариваешь.
– Ладно, хватит паясничать, товарищ старший лейтенант.
– Держи себя в руках, – повторил старлей. – За воротами тебя уже машина дожидается.
Он снова уткнулся в папку.
– Три месяца назад проходил по делу о хищении воинского имущества. Тааак… Получил прокурорское предупреждение… Ну, Сагамонов! Как это тебе удаётся?! Ты на меня прямо суеверный страх нагоняешь. Может, ты разведчик в высоком чине, поэтому тебя командование бережёт? Даааа, чудесааа! Стащил партию финских электродрелей в кол. три тысячи шт., а ему хоть бы хны! Прокурорское предупреждение!
– Эти дрели разворовывали в течение последних пяти лет. А я просто уснул на посту и пропустил Дудинцева.
– Ладно, – Комар закрыл папку. – Мне-то что. Я-то чудеса люблю. А вот твой бывший командир майор Усков настаивает на пересмотре. Что и логично. Прокурорское предупреждение – это условный срок. Так что, скорее всего, он своего добьётся. И получишь ты свою первую судимость, рядовой Сагамонов, и сделаешь, наконец, свой первый серьёзный шаг по дорожке, протоптанной твоим легендарным папашей.
Артур вздрогнул.
– Не трясись, воин, – ухмыльнулся замполит. – Плохо, когда враг о тебе всё знает. А я не враг. Я – замполит части, твой старший товарищ и духовный наставник. И моя главная задача – это вернуть тебя на правильный путь, если это, конечно, возможно. Задача же командира кадрового батальона охраны майора Ускова, которого ты опозорил в присутствии всего личного состава, – сгноить тебя либо в дисциплинарном батальоне, либо в исправительно-трудовом учреждении. Лично я советую второе. Даже если на более длительный срок.
– Так, ладно, я пошёл, – сказал Артур и поднялся.
– Ты куда это? – Комар недоуменно уставился на него.
– Надоел мне ваш длинный рассказ ни о чём…
Артур надел шапку и подтянул ремень.
– Разрешите идти?
– Сядь, – старлей посмотрел на него исподлобья.
– Я…
– Сядь, я сказал.
Артур сел. Сорвал шапку, бросил на стол и уставился прямо в глаза замполиту.
– Треть батальона охраны находится в госпитале, – сказал тот.
Артур молчал.
– Отравились чем-то, весь суточный караул, – продолжил Комар. – С минуты на другую военная прокуратура подтянется, будут разбираться.
– Я, что же, под подозрением? – ухмыльнулся Артур.
– Дело не в этом.
– Не в этом? А в чём же?
– Людей не хватает. Каждый человек на счету. Так что плакала твоя гауптвахта. Завтра в караул заступаешь.
– Вы хотите, чтобы я охранял завод?! После финских электродрелей?! После моего перевода в ремроту с клеймом «непригодности к несению»…
– Нет. Не завод, – оборвал его замполит. – Ты поедешь на пост номер семнадцать.
Артур расхохотался.
– Именно, – сказал Комар. – Ты не ослышался. Поедешь, отмочишь и вернёшься, покрыв себя несмываемой славой. А я во время твоего отсутствия подумаю, как тебя вытащить из вонючей выгребной
