— Bay! Ну и парни!
— Я же говорил вам, — сказал отец. — Я играю свою роль, но вам всем следует начать одеваться здесь поярче.
Дверь салона распахнулась. Вошли двое парней. На обоих были обтягивающие джинсы и еще более обтягивающие футболки. У обоих были осветленные и мелированные волосы, выщипанные брови, и еще я заметила своим наметанным глазом работу ботокса, когда осторожно пригляделась к ним, чтобы определить, двигаются ли мышцы на их лицах, когда они разговаривают.
Отец подбоченился.
— Прошу прощения, — заговорил он, — но мы работаем по записи и не принимаем тех, кто зашел просто так.
— Можно подумать, нас это волнует, — хмыкнул тот, что был повыше и посветлее.
— Вот и отлично, — сказал отец. — Потому что я косметолог, а не волшебник.
Высокий парень поднял знак с надписью «Продается».
— Вам что-нибудь об этом известно? — спросил он. Папа переплел пальцы на макушке своей лысой головы.
— О чем?
У меня было такое ощущение, будто я попала на место действия старого вестерна. Я сделала шаг вперед.
— Послушайте, — сказала я, — в этом волосатом городе хватит места для всех нас.
— Скажите это вашему старику, — посоветовал мне высокий.
Тут заговорил тот, что был пониже:
— Знаете, мы далеко не в первый раз сталкиваемся с гомофобией.
— Вот что, придержи-ка свой bосса,[27] сынок. У меня в семье есть собственный гей. Даже два, если считать его мужа, — сообщил папа.
Марио и Тодд помахали незваным гостям.
— Пап, скажи, что ты сожалеешь о том, что повесил знак, — проговорил Марио. — И пообещай, что больше этого не сделаешь.
— Sei pazzo! — закричал отец. — Это означает: «Ты безумец!», перевожу я для находящихся в комнате неитальянцев, — добавил он.
— Проще было бы сказать: «Для всех», — вставила я. Папа потряс кулаком.
— Ну какой парикмахер мог бы накапать властям на канализационную систему своих соседей?! — загремел он. — Scemo! Stupido! Cretino![28] — Он плюнул себе под ноги. — Disgrazio![29]
Вики подошла к нему и стала заметать папин плевок в совок.
Парни из «Лучшей маленькой парикмахерской» только покачали головами.
— Мы понятия не имеем, о чем он говорит, — сказал маленький.
Отец шагнул вперед и снова тряхнул кулаком.
— Disgusto![30] — продолжил он трагическим тоном. Марио потянул его за ремень защитных штанов.
Высокий показал Тодду знак «Продается…».
— Постарайтесь держать его подальше от нашего салона, о'кей?
Как только они ушли, Канноли подбежала к двери и залаяла.
— По-моему, ты слишком поздно засуетилась, — заметила я.
— Не собака ли это расхаживает по моему салону? — поинтересовался папа.
— О'кей, хватит тут ругаться, это всех касается, — сказал Марио. — У нас впереди длинная неделя.
— У Эндрю все готово к свадьбе? — спросила Анджела, когда мы снова расселись по своим местам, кроме отца, который направился к себе в квартиру за бутылочкой граппы. — Кстати, мы уедем не раньше субботнего утра, потому что у детей в пятницу днем игра в футбол, которую они не могут пропустить.
Марио улыбнулся.
— По-моему, Эндрю немного волнуется перед свадьбой. Он очень не любит быть в центре внимания.
— Майк собирался работать в пятницу допоздна, чтобы встретить меня с детьми в субботу, — заговорила Тьюлия. — Я отказалась от такого плана — объяснила это тем, что мы все вместе прилетим в пятницу днем. А Мэгги до сих пор не верится, что она понесет в церкви цветы на свадьбе своего кузена. Между прочим, Эндрю был так мил, когда попросил Мака и Майлза держать кольца. Я надеюсь лишь на то, что Майлз не проглотит кольцо: у него сейчас такой возраст, когда он все тянет в рот. — Детей с Тьюлией сегодня не было, если только она не забыла их всех в машине.
— У них отличный возраст — именно для этого, — заметила Анджела. — Мои дети были в восторге от своих ролей на свадьбе Беллы.
— Давайте не будем говорить об этом, — попросила я.
— Знаете, — сказала одна из девушек-стилистов, — мне все время кажется, что сегодня вечер пятницы, и поэтому пора расходиться. — Она покачала головой. — Это как-то сбивает с толку.
Тут в дверь постучали.
— Интересно, кто бы это мог быть, — пробормотала София. Посмотрев на меня, она улыбнулась. Нехорошая это была улыбка. Поднявшись, София направилась к двери.
Дверь распахнулась и вошел папаша Силли Сайрен. Я схватила Марио за руку.
— Привет! — поздоровалась София. — Вы что-то ищете? А может, кого-то с четырьмя лапками?
Отцепив мою руку, Марио тоже встал.
— Рад снова видеть вас, сэр, — сказал он. — Могу я нам чем-нибудь помочь?
Я склонилась над Канноли, чтобы ее не было видно. Пройдя мимо Софии, Марио подошел к Силли Сайрену и объяснил ему, что у нас идет собрание. Потом он открыл дверь, и они вместе вышли из салона. София задержалась на пороге. Остальные даже чуть привстали, чтобы услышать, о чем говорят мужчины.
Повернувшись, София посмотрела прямо на меня.
— Просто не верится, что ты пытаешься отнять собаку у его дочери, — высказалась она.
— Нет, вы только послушайте, КТО это говорит! — возмутилась я, оглядывая присутствующих. — Не хочешь ли поговорить о том, кто кого и чего отнял?
Вики оторвалась от своего бесконечного подметания.
— У кого, — поправила она меня.
— Bay! — воскликнула она из девушек-стилистов. — Да у нее отличное знание грамматики!
— Не отличное, а хорошее, — поправила ее напарница.
Мы с Софией все еще прожигали друг друга глазами, когда вернулся Марио с пиццей в руках.
— Что там было? — хором спросила добрая половина присутствующих.
Марио поставил коробку с пиццей на регистрационную стойку.
— О'кей, вот официальная версия, — сообщил он нам. — Я сказал ему, что ты принесла собаку сюда, потому что не знала, что с ней делать. А когда никто за ней так и не пришел, я обратился в приют для животных в Маршберри, потому что у нас в салоне уже есть собака. Та самая, которую из-за ненависти к другим животным прозвали Убийцей Канноли.
Вскочив со стула, я поцеловала Марио в щеку.
— Ты лучше всех! — сказала я. Схватив Канноли, я поднесла ее к брату, чтобы и она смогла поцеловать его. — Ты слышала это, Убийца?
Вернулся отец с бутылкой граппы. Он открыл коробку с пиццей и взял себе кусок.
— Ешьте! — крикнул он.
Мы потянулись к бумажным тарелочкам.
— Собрание уже закончилось? — спросила она из девушек-стилистов.
