своего убежища, по счастью, не встретив ни одной живой души. Там я тщательно умылся возле колодца, сжег в камине окровавленную одежду, переоделся в запасную, привезенную из Москвы, и, рухнув на кровать, забылся тяжелым сном.
Проснулся я далеко за полдень с больной головой, ноющими мышцами и отвратительным настроением. Есть не хотелось. Вскипятив чайник, я заварил «купчика»[21] выпил на одном дыхании два стакана и только тогда почувствовал, что постепенно оживаю. Усевшись на крыльце, я закурил сигарету. Безумно хотелось искупаться, но идея отправиться на реку, где до сих пор плавали дохлые чертопоклонники, вызывала содрогание.
– Андрей, какая встреча! – преувеличенно радостно воскликнул знакомый голос.
У калитки стояла Вика. На этот раз она была одета в короткое полупрозрачное платье, а в руках держала полиэтиленовую сумку.
– Я всю ночь о тебе думала, – при этих словах девица жеманно улыбнулась. – Такие привлекательные мужчины – редкость в нашем поселке!
«Похоже, кошелка собирается раздвинуть ноги, как приказал покойный Иван Гермогенович», – мелькнула раздраженная мысль. Вообще-то, до баб я большой охотник, но сатанистки, кроме брезгливости, не возбуждают у меня никаких чувств, а уж когда представишь себе, что придется коснуться губ, которыми целуют под хвост грязного козла, вовсе блевать тянет.
– Я собралась купаться, а по пути случайно увидела тебя, – продолжала Вика, завлекательно жмурясь. – Пойдем вместе на реку, там прекрасный пляж!
«Как же, случайно, – мысленно передразнил я. – Так тебе и поверили! Небось с утра пасешься здесь, потаскуха!»
Интересно, как вычислили мою хибару? Хотя в деревне это несложно, каждый приезжий на виду. На реку! А если там загорает ублюдок, знающий меня в лицо? Однако отказ вызовет подозрение. Отдыхающий увалень не хочет пойти на пляж с красивой девушкой? Придется согласиться!
– Хорошо, идем! – пытаясь изобразить радость, сказал я. Затем прихватил полотенце и, перемахнув через забор, оказался на улице. В глазах Вики мелькнуло торжество. Она тут же прилипла ко мне, словно пиявка, и поволокла за собой. Пляж оказался абсолютно пуст. Девушка быстро разделась догола, даже трусики скинула. Заметив мой удивленный взгляд, она подняла брови:
– Что ты так смотришь, тебе не нравится мое тело?
– Нравится, но…
– Ах, эти предрассудки! – рассмеялась она. – Мы здесь обходимся без них! Пошли окунемся!
Скрепя сердце я подчинился, но при первой же возможности выбрался на берег и растянулся на траве, подставив спину горячим лучам солнца. Вика продолжала с наслаждением плескаться. С реки доносился ее русалочий смех. Я расслабился, исчезло ставшее привычным чувство настороженности. Журчание воды, запахи трав, ласкающие тело солнечные лучи – все настраивало на мирный лад. Мысли в голове текли неторопливые, приятные. Вспомнилось детство. Тогда я очень любил купаться, часами в воде сидел. Это сейчас – окунулся да на берег загорать. Даже когда перегреешься – лень в воду лезть, заставлять себя приходится. В детстве же все было иначе. Потерявшие терпение родители силком выволакивали меня на берег, потом растирали посиневшее, покрытое гусиной кожей тело. Как-то раз в пятилетнем возрасте я по причине своей страсти к водным процедурам едва не утонул. Плавать я еще не умел, бултыхался возле берега, но неожиданно провалился в яму и сразу почувствовал, что захлебываюсь. Кругом резвилось много ребятишек, но звать на помощь я почему-то стеснялся. Тут бы и пришел мне конец, но какой-то парнишка постарше схватил меня за шкирку, вытащил из ямы и сразу уплыл куда-то. Я до сих пор ему благодарен, но иногда мне кажется: может, было бы лучше, если бы он меня вообще не заметил?…
Вдоволь накупавшись, Вика выбралась из реки и с размаху плюхнулась рядом на землю.
– Кайф, балдеж! – охарактеризовала ведьма свое состояние. – Ты почему так быстро вылез?
– Поясница побаливает, – соврал я. – Боюсь застудить!
– Надо йогой заниматься, – наставительно произнесла Вика. – Тогда никаких болезней не будет, тогда… ой! – вдруг вскрикнула она, заметив в отдалении группу парней, вышедших из леса. – Это мои одноклассники! Сейчас приду!
Нисколько не стесняясь своей наготы, девица побежала навстречу им. Солнце светило прямо в глаза, и лиц пришедших я не разглядел, а напрасно!
Вика вернулась через полчаса, чем-то озабоченная.
– Пора домой, – заявила она.
Я не возражал.
Когда мы пришли в поселок, Вика стала настойчиво уговаривать зайти к ним пообедать. Сперва я решительно отказывался, но потом решил не злить ведьму – ведь это единственная ниточка к остальной нечисти. Благодаря знакомству с ней удалось отправить в Ад Ивана Гермогеновича. Может, теперь сумею на самого Учителя выйти, узнать место шабашей и разом уничтожить всю секту!
Авдотья Петровна лучилась златозубой улыбкой возле богато накрытого стола.
– Присаживайся, студент! Присаживайся, – суетилась она, тряся жирным задом. – Кушай на здоровье, но сперва рюмочку для аппетита! Домашняя настойка! Ни-ни, не смей отказываться, кровно обидишь!
Я слишком поздно сообразил, какая это «настойка». По голове будто треснули огромным молотом, комната закружилась перед глазами. Уже лежа на полу, я увидел лица обеих ведьм, оскаленные в гримасах дьявольской радости. Потом окружающий мир заволокло черной мглой.
Глава 6
Сознание медленно возвращалось ко мне. Во рту ощущался омерзительный привкус паленой резины, а голова болела так, словно на ней всю ночь танцевали канкан. К горлу подступала тошнота. Желудок горел огнем. Память на время отшибло, и, не открывая глаз, я принялся соображать: с кем это так вчера надрался? Не придя к определенному выводу, я решил хотя бы взглянуть, где нахожусь. Если у себя на квартире – хорошо, если у друзей или какой-нибудь шлюхи – гораздо хуже. Мысль о том, что придется добираться до дому в подобном состоянии, приводила в содрогание. «А вдруг на сегодня намечены важные дела?» – внезапно ужаснулся я и сделал героическую попытку открыть глаза. Это оказалось непросто. Веки будто смазали универсальным клеем. Наконец мне удалось разлепить левый глаз. То, что он увидел, превзошло самые худшие ожидания. Я лежал на полу в темном сыром подземелье, единственным источником света в котором являлось узенькое зарешеченное окошко под потолком. Руки и ноги были скованы цепями.
«Все ясно, лягавые сцапали! – мысленно содрогнулся я. – Интересно, за что?»
Я начал припоминать свои многочисленные прегрешения перед законом, но не обнаружил ни одного, на котором мог бы проколоться. Впрочем, в нашей стране, в связи с последними указами, тебя могут схватить просто так, по подозрению, и держать в изоляторе временного содержания до тридцати суток. Разгул демократии!
Я разлепил второй глаз. Постепенно в душу закрались сомнения. Подвал не был похож на камеру ИВС. Они набиты до отказа, здесь же пусто, и где, спрашивается, нары? Может, карцер?
В углу послышался слабый стон, скорее скулеж, будто обидели маленького беззащитного песика. Товарищ по несчастью!
– Где мы, браток? – с трудом ворочая языком, прохрипел я.
В ответ раздался тихий плач. Довели парня, падлы! Хнычет, как девка! Интересно, что с ним мусора сотворили?
Дверь в подвал широко распахнулась, пропустив поток яркого света и хорошо знакомую фигуру. В мозгу что-то вспыхнуло, пелена забвения спала, и память полностью вернулась.
На пороге, широко расставив ноги, стояла Вика. Лицо девицы кривила кровожадная улыбка, в глазах пылала злоба.
Ведьма наконец сбросила маску, полностью обретя вид, соответствующий ее прогнившей душе.
– Попался, Палач! – прошипела она, облизывая пунцовые губы тонким языком. – Не больно хитер ты оказался! Эх, как бы я тебя сейчас помучила! – шалава аж затряслась от вожделения. – Ничего, ничего! Скоро вернется Иван Гермогенович – тогда мы с тобой займемся по-настоящему!
Я мысленно усмехнулся, но о том, что колдун никогда больше не вернется, благоразумно умолчал, а заодно благословил собственную предусмотрительность, заставившую надежно спрятать трупы.
