— Вам лучше вернуться на свое место, моя дорогая. — Черные глаза Екатерины смеялись над ней. — Иначе вы пропустите лучший поединок дня.
Смятение охватило Габриэль, и у нее заболело сердце, когда она увидела, как два всадника занимают места на противоположных концах арены. Дантон с головы до пят сверкал дорогими, даже с гравировкой, доспехами, перья колыхались на его шлеме, алые перья в тон ткани, закрывающей его белого жеребца. На гнедом коне Реми не было ни украшений, ни защиты, только уздечка и седло с высокой спинкой для рыцарских поединков. Реми не счел обязательным надевать на себя все предусмотренные латы. На нем был только панцирь на грудь и шлем. Он больше походил на обычного солдата в ожидании сражения, нежели на рыцаря, и его появление вызвало насмешки и свист на трибунах.
Красный шелк затрепетал и упал вниз. Реми и Дантон начали сражение.
Габриэль стояла у края трибуны, вцепившись в ограждение. Ее сердце стучало в такт копыт. Дантон часто хвастался своими успехами в рыцарских поединках. Он играючи управлялся и с поводьями, и со щитом, его копье поддерживалось специальным приспособлением на луге седла.
Что до Реми, так тот явно не имел большого опыта в подобных боях. Это была не его стихия, хотя в седле он сидел достаточно уверенно и крепко держал копье, не пользуясь никакими дополнительными поддержками. Когда эти двое сошлись, единственное, что смогла сделать Габриэль, это не закрыть глаза. Копье Реми отскочило от щита противника. Дантон направил копьем в шлем Реми, но промахнулся. Когда оба всадника прогремели мимо друг друга, ладони Габриэль стали скользкими от пота.
Она сжала ограждение так сильно, что костяшки пальцев побелели, но это не принесло облегчения, страх не отступал, подкатывал к горлу. Реми и Дантон галопом промчались к границам арены. Дантон бросил своего коня в караколь. Реми и Байон казались единым целым, так слаженно они двигались и разворачивались. Снова копья были подняты на уровень груди, снова оба всадника сошлись. Наконечник копья Реми ударил в щит Дантона. К ужасу Габриэль, Реми не удержал копья, и оно упало на землю. Он только сумел отклонить удар Дантона своим щитом. Копье Дантона треснуло и раскололось надвое.
С трибун раздавались страстные одобрительные крики. Габриэль рукой заглушила стон. «О, Боже, пожалуйста, — взмолилась она про себя. — Пусть на этом все и закончится». Но душа ее снова ушла в пятки, поскольку оба рыцаря галопом вернулись на исходные позиции, а их оруженосцы уже пробирались к ним с новыми копьями. Конь Дантона, похоже, стал проявлять свой норов. Возможно, он откажется идти на новый круг. Надежда Габриэль стремительно растаяла, поскольку Дантону удалось усмирить животное. Схватив новое копье, Реми направил своего Байона в бой.
Толпа еще раз погрузилась в тишину, когда рыцари накренились друг к другу, наращивая темп, как если бы весь их гнев, вся их неприязнь друг к другу должны были найти выход в этой заключительной схватке. Они сошлись в яростном лязге копий и щитов. Конь Дантона встал на дыбы. Выбитый из седла, Дантон ударился о землю с такой силой, что шлем слетел у него с головы. Реми натянул поводья и резко осадил своего коня. Жеребец Дантона налегке, без всадника, галопом умчался на край арены. Радость Габриэль за Реми, оставшегося целым и невредимым, была омрачена зрелищем неуклюже раскинувшегося неподвижного тела Дантона. Сдавленный судорожный вздох прокатился по толпе, многие из придворных повскакали на ноги.
«О боже, — подумала Габриэль. — Умоляю, ради Реми, не дай этому негодяю умереть прямо здесь. Пусть будет так, что Реми не убил его». Время, казалось, замедлилось, секунды превратились в минуты, прежде чем Дантон застонал, затем с трудом сел. Толпа разразилась аплодисментами. Габриэль задрожала, испытав такое облегчение, что чуть не упала на колени.
Она закрыла глаза. Слава богу! Все кончено, и Реми м безопасности. Темной Королеве со всем ее хитроумным планом не удалось справиться с ним. Габриэль захотелось победно взглянуть на Екатерину, так велик был соблазн бросить ей вызов. Но стоило ей открыть глаза, как сердце чуть было не остановилось: Дантону удалось подняться на ноги, и он ждал меча.
Реми спешился. Он стянул с головы шлем и тоже потребовал оружие. С глубоко несчастным видом Волк суетливо выбежал вперед, чтобы вручить Реми палаш, в то время как другой паж уводил коня. Оруженосец Дантона оказался не менее проворным и вооружил своего господина. Реми и Дантон двинулись навстречу друг другу с ужасным лязгом и скрежетом стальные мечи скрестились.
Габриэль толкали со всех сторон, поскольку все повскакали с мест и нетерпеливо сгрудились у заграждения по краю галереи. У нее вызывали отвращение их лица, своим выражением напоминающие шакалов, учуявших запах крови. Никто не собирался вмешаться, никто не желал остановить смертельный бой… Никто, кроме нее. Она протиснулась сквозь толпу и бросилась к ступенькам, ведущим вниз с галереи.
Реми колотил палашом по мечу Дантона с такой силой, что удары отдавались в его руке. Но Реми не замечал ничего, разве что изредка до него доносился отдаленный рев толпы. Кровь барабанила в ушах, нечто подобное этому дикому клокотанию собственной крови пи испытывал на полях многочисленных сражений.
На лице капитана застыл яростный оскал, всегда вселявший ужас в сердца его врагов. Реми нависал над Дантоном, давил, под его натиском тот пятился назад. Стиснув зубы, в мрачной сосредоточенности Дантон отражал удары. Сделав ложный выпад, он прорвал защиту Реми, Лезвие прорезало рукав поддевки капитана. Он почувствовал, как запылала рука, по которой прошлась сталь, и, зарычав, жестче надвинулся на Дантона, обрушивая на того удар за ударом.
Дантон пошатнулся, почти потеряв равновесие. Отсутствие части доспехов делало Реми уязвимее, но доспехи Дантона тянули его вниз. Этьену все труднее становилось двигаться, пот струился по его красивому лицу.
Рука Реми была неутомима, его мускулы были больше приучены к долгим часам тренировок, необходимых солдату, когда плоть мускулов преображается в сталь, а рука становится продолжением оружия.
Дантон еще отражал его удары, но Реми увидел, как постепенно исчезает высокомерие этого гордеца. В глазах Дантона замелькало первое легкое подозрение, что он может и проиграть или вообще погибнуть. Задыхаясь, он бился с нарастающим отчаянием. Реми чувствовал этот страх, смаковал его. Он опустил меч особым полукругом и чуть не отрезал Дантону ухо. Тот испустил пронзительный вопль, кровь заструилась по его щеке.
— Ладно, хватит. Достаточно. — Задыхаясь, он попятился от Реми.
— Ну, уж нет, еще недостаточно, — крикнул Реми и снова нанес удар Дантону, который едва успел отреагировать, чтобы блокировать выпад.
— Проклятье! Я же сказал, достаточно. — Глаза Дантона расширились от боли и страха. Он отступил еще дальше. — Я сдаюсь. И прошу вас прекратить.
— Так же, как Габриэль просила вас прекратить?
— Да. Нет… она не просила. Она хотела меня…
Реми снова нанес удар, его меч прошелестел у самой щеки Дантона.
— Хотела, чтобы ты, мерзкая тварь, взял ее силой? Да я расчленю тебя на части, отрезая кусок за куском.
Тяжело и отрывисто дыша, Дантон отчаянно отбивал удары Реми. Их мечи сплелись, и Реми свирепо взглянул на него. Кровь и пот заливали лицо Дантона, но он попытался примирительной улыбкой снискать расположение своего противника.
— Ради… всего святого, дружище, к чему столько осложнений? Она же, она всего лишь шлюшка.
Леденящий темный поток, пульсирующий по жилам Реми, извергнулся расплавленной лавой, чем-то багряное заволокло глаза. Он отпихнул Дантона и тяжело, с размаху ударил по его руке и окончательно разоружил его. Дантон зашатался и плашмя упал на спину. Но Реми больше не видел человека, съежившегося у его ног и молящего о пощаде. Перед его взором проплывала Габриэль, с глазами, как у загнанного зверя, он слышал только ее судорожные прерывистые рыдания. Стоя над Дантоном, Реми поднял меч…
— Нет! Реми!
Он смутно осознал, как кто-то бросился к нему, повис на его руке с мечом. Он почти отбросил нападавшего и сторону и в этот момент сообразил, кто это, но все равно попытался стряхнуть ее.
— Габриэль! Какого черта… прочь отсюда, — прорычал он.
