Благих и Неблагих дворов, царствующих особ - а также никаких дум, парламентов и прочих курултаев? Мне, откровенно говоря, кажется, что за многие века - а то и тысячелетия, которые якобы проживает всякая волшебная особь, уж можно бы додуматься до идеи анархии. Нет, не охлократии[25], а нормальной такой анархии, при которой всякий гражданин без давления сверху делает то, что должно, потому что иначе и ему, и всей системе капец, и гражданин это понимает даже в подростковые годы трудные, когда хочется ломать и крушить все созданное предшественниками, просто потому, что оно уже создано, а тебя-то не спросили - согласен ты с тем, КАК оно устроено или нет...
В политических размышлениях мы поднялись на довольно высокую гору. Даже не заметила, что холм на деле оказался горой. С нее открывался отменный вид. Но разглядывать его, а тем более описывать - увольте. Все желающие могут подождать экранизации. Все равно снимать будут в Новой Зеландии, что я ни опиши.
Наш бессменный провожатый указал нам на пару крепко вкопанных скамей - дескать, располагайтесь, разговор будет долгим.
- Придется подождать ту, что держит нити. Она не может сразу оставить свои дела.
- Ту, Что Держит Нити? - осведомился Дубина, произнося каждое слово с прописной, как и положено магическим титулам. В исполнении броллахана все это звучало гораздо прозаичнее.
- Да. Она всегда приходит, чтобы послушать гостей - ей это помогает. К тому же у нас никогда не бывало столько гостей сразу.
Сколько 'столько'? Ах да, если считать меня за четверых - человек-суккуб-ламия-дракон, а Дубину - за двоих... как минимум. Тогда нас действительно толпа.
- Тебе видны все наши... э-э-э... обличия? - вежливо поинтересовалась я.
- А тебе?
- Я только тебя одного и вижу.
- Я говорю не о себе.
Понятно. Ему интересно, в курсе ли я, сколько альтер эго во мне проживают. Не-а, не в курсе.
- Я знакома... со многими. Но всех наверняка не знаю. Ты хочешь нас перезнакомить?
- Я не уверен, что ты нуждаешься в этом.
Отчего же? Я не прочь. Но не сейчас. И не здесь. Как бы они мне не понизили самооценку, вытаскивая на свет божий всяких нежелательных личностей, о которых я, при всей своей самокритичности, предпочла бы не слышать. Меньше психоанализа - крепче сон.
Гора вздрогнула. Это очень неприятное ощущение, когда у тебя под ногами вздрагивает почва. Даже на равнине. А уж в горах-то...
Я почувствовала, как поневоле сжимаюсь, готовясь не то для прыжка, не то для перевоплощения. Щас, кажется, я сама их с собой познакомлю. И процедура будет не из приятных...
- Это она! - радостным голосом произнес броллахан. Так объявляют о приходе хозяйки дома.
На тропинку, по которой мы поднимались, вышла, вернее, выкатилась девица лет двадцати. Банально-красивое личико, какое бывает у начинающих моделей, чей истинный имидж еще не найден, вот и приходится довольствоваться стандартным. И рекламировать всякую фигню вроде щипчиков для подкручивания ресниц, шампуней, придающих шелковистость, и притирок от прыщей. Шелковисто- подкрученно-гладкое личико. Без следа мысли. Без следа личности. Без следа жизненного опыта. Ничего, дорастет до рекламы духов и раскроется.
Вот только рук и ног у нее было многовато. С таким количеством конечностей путь на подиум закрыт.
Пришелица бухнулась на свободную скамейку, положила три правые руки на три ближайших колена и обратилась в слух. Вот так, без всяких там 'здрасьте, приятно познакомиться!' - села и приготовилась слушать.
И мы оба поняли, что ни приврать, ни умолчать не получится. Я вздохнула и вступила первой:
- Когда я была еще маленькой...
Это был очень, очень долгий рассказ. Точнее, исповедь. Длиной в несколько суток. А может, в несколько недель. Мне пришлось рассказать свою жизнь, жизнь Дубины, жизнь многих людей, с которыми довелось пообщаться накоротке и вскользь, историю своих преступлений, побегов, поражений и побед, как я дошла до жизни такой и вообще все. Дубина периодически сменял мою персону и продолжал повествовательный марафон, который, казалось, не закончится ни в этой жизни, ни в следующей.
Но он закончился. Мы уложились в рекордные сроки - ни у Геркулеса, ни у броллахана, ни у меня не выросли длинные седые бороды к моменту окончания. Миссия была выполнена. Наполовину.
Девица-паучиха наконец-то отвела взор от нас с Дубиной и подняла на броллахана не замутненные мыслью глазки.
- Они нам нравятся, - сообщила она таким голосом, словно мы были два певчих дрозда в цветущем кусте. Хорошо, что все-таки не в клетке. - Они полезны нам.
Как же мне хотелось, чтобы она добавила: 'Дай им все, что они просят!'
- Они пришли за той, что убежала, - пожал плечами броллахан.
Убежала? Какого черта? Мы тут им всю ЖЗЛ в лицах пересказали, а они нам ТОЛЬКО СЕЙЧАС сообщают, что Кордейра, оказывается, убежала!
Я поняла, что невольно ищу рукой меч. Наверняка против бессмертных фэйри он бессилен, но количество ручек-ножек я ей сейчас поуменьшу. Пусть поищет себя в модельном бизнесе!
- Они ее найдут, - с уверенностью в голосе заявила паучиха.
Опять искать? Да сколько ж можно-то!
- Они захотят и другую.
Какую другую? Это кого еще? У Дубины была только одна подружка! Ну, если этот гад ухитрился гульнуть от Кордейры налево и тут еще кто-то в заколдованных лесах прохлаждается... Я уставилась на Геркулеса. Тот осторожно покачал головой - не виновен, мол!
Остается одно. Вторая - МОЯ МАТЬ!!!
Что ж, деваться нам некуда, как и всем героям. И идем мы, бедовые головушки, следом за броллаханом, туда, где находится истинное лицо - нет, скорее уж истинная утроба - магического мира. Внутрь поросшей редколесьем горы, не скалистой, не неприступной и даже недостаточно высокой, чтобы у ее вершины вечно клубились облака. Неприметная гора, что и говорить. Такую в фэнтези и вставлять-то неловко.
Мир волшебных созданий вообще на первый взгляд казался пресноватым. Не было в нем космического размаха и трагической глубины. Удобный и хорошо сбалансированный, словно механизм швейцарских часов, - в самый раз для беспроблемного проживания в течение многих-многих- многих веков.
Притом, что это был не сам механизм, а лишь обертка механизма. Яркая упаковка, на которой все имело привычно-понятный вид - склоны, долины, коровы, бидоны с молоком и корзины с плодами. Как и положено картинкам на упаковке, от которых зависит приятное ощущение удачной покупки. И заодно ощущение того, что мир у тебя в руках. Что мир прост и предсказуем.
Но вера в упаковку - не для таких, как мы с Дубиной. И я перестала скучать, как только увидела паучиху с ясным девичьим личиком. Теперь-то я знала: все окружающее нас - фантик, завеса, морок. Что впереди нас ждут зрелища, по сравнению с которыми замковые темницы недоброй принцессы покажутся отелем класса B&B - дешевеньким, но терпимым.
Хотя еще не поздно просто сбежать. Сделать вид, что мы поверили в здешние фантики-мультики. Откланяться и попросить отпустить нас по-хорошему, поелику мы осознали: нашей протеже никто не причинит вреда, отныне и впредь, а мы сами не местные, случайные, проездом, простите великодушно... Как ни унизительно звучали эти фразы, а отступление манило. Оно ведь было для нас НАИЛУЧШИМ выходом. Но мы же герои!
Вернее, это Дубина оказался герой. А я оказалась дурой. Но не настолько дурой, чтобы пытаться переубедить истинного принца, халтурно, спустя рукава превращенного в раба. Уж я-то знала, какова суть Геркулеса. Значит, будем спасать бедную его девочку. Будь она трижды неладна.
- Что ж, искать, так искать, - бормочу я. - Ведите.
- Ты правильно выбрала. Тебе понравится, - ухмыляется броллахан. - Тебе вообще нравится жить наяву. Хотя ты постоянно уговариваешь себя, что сон приятнее. А вот как она решит - не знаю... Может быть, иначе...
- Ты что там бормочешь, пустотелый?! - Как-то трудно сдерживать бешенство, когда тебя принимаются раздевать без твоего согласия, да еще и такими... непривлекательными лапами.
- Я не пустотелый, - без малейшего раздражения отзывается броллахан, - я невоплощенный. Это гораздо, гораздо утомительнее. Пустотелость - такая удобная вещь, что я бы, право, не отказался. Но... сохранять невоплощенность - это как постоянно пересчитывать, все ли пальцы у тебя на месте и хватает ли тебе рук и ног.
- А ты у девушки одолжи! У нее-то их вдосталь! - продолжаю я балансировать над пропастью. Почему-то мне кажется важным вывести из себя чертов призрак…
- Ах! - машет он тем, что у него вместо руки. Рукавом машет. С перчаткой на конце. - У нее их столько, что она постоянно забывает, сколько их должно быть - у человека. Мы уж ей и не напоминаем - пусть будет, как будет! А потом всякие смешные истории про нее слушаем: тысячерукая убийца, разрушительница времени, мать тьма...
- Кали[26]!!! - Вопль вырывается у меня из груди, будто электрический разряд. Эхо услужливо повторяет, отражаясь от холмов: 'Кали-Кали-Кали, кто ж еще?' - Так вот ты куда нас ведешь, болтун проклятый?
- А кого, если не вас? Вы ей самая компания! - радостно вскидывается броллахан. - Ну сама посуди: ты - разрушение, он - порядок, кому, как не вам, побывать у нашей держащей нити? У нее редко бывают такие понятливые гости, можно, сказать, коллеги...
Вот это 'коллеги' меня убило. Если бы мы шли просто как двое людишек, пришедших увести своего собрата оттуда, где нам, приматам, вообще не место! Можно было бы рассчитывать на божественное равнодушие - не обращайте внимания, это горничная, а это грузчик, им надо кое-что забрать... Но с коллегами они же церемониться
