может случиться, что он-то будет уверен в себе, что за такое доброе дело ему уготована награда на небесах, а между тем, на суде Божием, он услышит: «Восприял еси благая твоя в животе твоем»... И прежде всего я спросил бы такого доброго человека: с кем он посоветовался, когда решался на свое «доброе» дело? Не своеволие ли это было? А может быть, духовный отец, если только он знал о начинании своего духовного сына, и не давал ему совета непременно делать то, что задумал он? Вот и первое сомнение в чистоте этого доброго дела. Сын православной Церкви твердо должен помнить, что всякое доброе дело может быть и медницей, и сребром, и чистым златом в очах Божиих. Если ты делаешь доброе дело без совета и благословения, если делаешь ради расчетов земных, ради тщеславия, ради наград, орденов и медалей, ради похвалы людской, то твое дело — медница, которою не стяжешь ты себе царствия Божия. Тебя хвалят, тебя прославляют люди: и довольно с тебя этих похвал, этой славы человеческой — не жди себе славы Божией! Нельзя служить и Богу и мамоне, своему грешному «я». И все твое славное, по суду человеческому, дело много-много стоит медницы в очах Божиих, а может быть, равняется и круглому нулю. Не и язычницы ли такожде творят, говорит Господь о таких добрых делах. А если так, то оно теряет уже цену и христианской добродетели, и напрасно себя будет льстить человек, указывая другим на такие добрые дела...
Вот другой любитель благолепия храмов Божиих жертвует на позолоту крашеного иконостаса, делает серебряные ризы на святые иконы, жертвует на поминовение родных, и все это, согласно заповеди Спасителя — от имени неизвестного благотворителя. Это уже поистине доброе дело, исполняемое притом во смирении, как сказано: да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя. Но еще единого не докончил сей благотворитель: не отсек он воли своей, не положил ее вместе с даром своим к подножию креста Господня. Сего ради и его дело — еще только сребро, но не чистое злато в очах Божиих. Хочешь ли, о христианин, да будет оно чистым златом пред Господом? Сице сотвори: вместе с твоим добрым намерением повергни к стопам распятого Господа и твое произволение; нет дара более приятного Господу, нас ради смирившемуся и Отцу Своему послушливу бывшему, даже до смерти, смерти же крестные, как наша воля, — это дрожайший дар Творца Своему богоподобному созданию, эта наилучшая черта богоподобия Божия в нашей душе... Отдай же ее как чистую жертву Господу, скажи в твоем сердце: «Господи! Вот я хочу сделать такое-то доброе дело, но не знаю: угодно ли оно Тебе? Не хочу я, чтоб непременно мое желание исполнилось, хочу, чтоб Твоя святая воля сказалась, а я готов отречься от своей воли и исполнить то, что повелишь Ты... Скажи мне святую волю Твою через моего духовного отца, моего духовного друга, руководителя, к коему расположена душа моя. Если он одобрит мое начинание — слава Тебе: я приму его слово, как ответ на запрос души моей; если же подскажет мне другое доброе дело, паки — слава Тебе: готов исполнить сие, хотя бы оно и не по сердцу было моему ветхому человеку...» Так молись, так ищи воли Божией и верь: никогда Господь не откажет рабу Своему, вопрошающему Его о деле, Ему благоугодном! Ты увидишь, как станут располагаться самые обстоятельства, чтоб не твоя, а Божия воля исполнилась, увидишь, как и сердце твое какая-то дивная сила повлечет к исполнению Божией воли... И будет тогда, только тогда твое дело доброе — чистым златом в очах Божиих.
Аще же не тако — то можно еще сомневаться: действительно ли ты поступаешь как истинный Христов ученик, как истинный христианин?
XI
Из городов пойдем в самую глушь деревенскую. Посмотрим, что там творится у православных христиан в праздники, например, или когда справляются свадьбы, похороны, крестины... Нужно ли много говорить о том пьянстве, которое разливается рекою, о том распутстве и драках, какими сопровождается это пьянство? У кого из людей, ревнующих о Церкви, о родине, о славе Божией, не сжималось сердце болью, не выступали слезы горькой обиды, стыда, унижения за родной народ при виде всех этих безобразий? Какой-то пьяница придумал складное слово: «Кто празднику рад, тот до свету пьян», а наша деревня приняла это глупое, богохульное слово как бы за заповедь, и вот храмы Божий в праздники пусты, в них только дети, старики да женщины, а мужички, домохозяева, эти «труженики», как они себя любят называть, они с раннего утра, минуя храм Божий, пошли верст за пять и дальше — туда, где можно водки достать, где есть винная лавка, трактир, харчевня: там они будут справлять праздник... А к вечеру вернутся домой, принесут с собою живительной влаги, будут насильно поить детишек своих, несчастных жен, отцов-стариков, матерей... Ведь все это — столь знакомые картины, что говорить о них, право же, не хочется! Но как и молчать? Ведь эти несчастные полагают, что они тоже «христиане», что они в Бога веруют и вот — праздники помнят... Помнят!.. О, если бы они знали и помнили грозное слово Господа против такого празднования, возгремевшее устами великого пророка Божия Исаии почти три тысячи лет назад: «Слушайте слово Господне: праздничных собраний ваших не могу терпеть: беззаконие — и празднование! Праздники ваши ненавидит душа Моя... ваши руки полны крови: омойтесь, очиститесь, удалите злые деяния ваши от очей Моих, перестаньте делать зло, научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову... Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли. Если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас, ибо уста Господни сие говорят!..» (Ис. гл. 1). О, если бы, говорю, эти словеса Господни постоянно звучали в ушах современных христиан! Если бы пастыри повторяли их непрестанно и в храме, и в домах верующих, и на площадях при молебствиях, и в вагонах, и на пароходах, в пути! Но — увы! Редко слышится об этом голос пастырей наших: они, видно, уже отчаялись в возможности что-либо сделать для прекращения пьянства народного в праздники, не говорю уже о тех несчастных, которые сами не отказываются принимать участие в таком богопротивном праздновании... И вот, смотрите, что творится на Руси: давно видели весь ужас такого празднования народом дней святых люди умные, задумались и пришли к заключению: во всем повинны праздники, надо их уничтожить! И составили законопроект, и внесли в законосоставительное учреждение — Государственный Совет — сократить число праздников так, чтобы с воскресными днями их было не больше 66 или 67 в году. Не подумали эти люди умные, что ведь праздники-то сами по себе тут ни при чем, что виноваты люди, извращающие смысл праздников, искажающие порядок их празднования; что если бы православные люди праздновали святые дни свято, так, как учит Церковь, то ни пьянства бы не было, ни беспутства, напротив: праздники вносили бы благодатную, оживляющую духовную струю в народную жизнь, облагораживали бы народ, умножали бы добро на родной земле, ибо в праздники делать добро Сам Бог повелевает! Праздник — день Божий, и требует Господь, чтоб он посвящался на дела Божий, на молитву, благотворения, дела милосердия. Уж если писать законы, то надо бы такие законы писать, чтоб они полагали пределы пьянству в дни праздничные, а не уничтожали бы самой идеи праздников... Но, увы! Наши законосоставители посмотрели на дело глазами сынов века сего, с точки зрения экономии, и смелою рукою хотят зачеркнуть 25 праздников из тех, которые отмечены в законе. Я спрашиваю: христиане ли это? Дерзнут ли истинные сыны Церкви вторгаться в ее порядки и законоположения? Позволят ли себе умничать в явное нарушение повелений своей матери- Церкви? И не выше ли их стоят вот эти простецы-пьяницы, которые все же не противоречат Церкви в том, что праздник — день Божий, что отдавать его на дела житейские грешно, — словом: не зачеркивают праздников, не равняют их с будними днями в идее. Да, они оскорбляют их, оскорбляют Бога недостойным их празднованием; но ведь и это — грех невежества, грех, который они все же добродетелью не назовут по совести. А эти люди умные, просвещенные, ставшие на высотах законодательных, они-то что делают? И ведь не бессознательно: вопрошали власть церковную, получили ее мнение о своей затее, значит, нельзя сказать, что не ведают, что творят. Нет, они отлично знают, что нарушают уставы и каноны церковные, нарушают «скверного ради прибытка», а не ради духовной пользы народа, они с пренебрежением относятся к Церкви Христовой; скажите же: кто это — христиане? И кто лучше, ближе к понятию христианина: те ли пьяницы, оскорбители праздников Господних, или сии современные — пусть они простят нас за резкое слово, — оно из Евангелия, — современные фарисеи?.. Пусть судит сие совесть православная христианская! А нам, пастырям, невольно приходит скорбная мысль: ужели у людей просвещенных, считающих себя христианами, до такой степени вытравлено понимание сути христианских понятий о праздниках, что они готовы даже в некоторые двунадесятые праздники, например в Сретение Господне и Введение во храм Матери Божией, идти с спокойной совестью в канцелярии, лишь предварительно вычеркнув из табели эти дни? Они говорят, что работа будет производиться не утром, а с 12 часов дня, следовательно, кому угодно — может и в церковь сходить... Но разве можно говорить это серьезно? Кто же не знает немощей человеческих?
