двумя стрелками из специального желеобразного материала, обработанного обычно смертельным ядом. При попадании в тело человека стрелка мгновенно убивает его и через минуту-полторы растворяется, практически не оставляя никаких следов. Яд специальный, быстро распадается в теле человека, и буквально через час ни одна экспертиза не сможет доказать, от чего умер человек. Правда, Мансур сказал, что стрелки заряжены сильным снотворным, но не думаю. Слишком дорогая штука эти желеобразные стрелки, – рассказывал Роман, поглядывая по сторонам.
– Помолчи минутку! – шепотом попросил Вячеслав, прижимая рукой Торопова к стене.
По пешеходной дорожке вразвалочку шли два охранника, о чем-то мирно беседуя друг с другом. Видно было, что им абсолютно до лампочки служба, но раз они обязаны сделать обход, то надо выполнять. Каким образом будет проведен обход, это уже второй вопрос, но обойти охраняемый объект по периметру они обязаны и точка!
Оба охранника дымили сигаретами, как паровозы на подъеме, демаскируя себя за километр, и при этом так громко разговаривали, что слышно было больше, чем на милю.
Маленький, не больше метра пятидесяти ростом, охранник яростно размахивал рукой, доказывая своему высокому напарнику:
– В настоящей украинской горилке обязательно должен быть большой красный перец! Самое малое, десять сантиметров длиной!
Охранник так увлекся своим монологом, что, как тетерев на току, не замечал вокруг ничего.
Сердце Романа вознегодовало от такого вопиющего нарушения устава караульной службы, и он готов уже был выскочить и отчитать нерадивого охранника, как Мельник, дернув его за руку, пояснил:
– Витек специально так орет! Архип, самый противный из охранников, вечно около дырки в заборе хочет покараулить. Корчит из себя кота, а нас считает мышами.
– Спасибо, что предупредил! – с облегчением вздохнул Роман, только теперь поняв, что громкий разговор это не разгильдяйство коротышки, а отвлекающий маневр.
Такси прибыло точно в назначенное время.
Придирчиво осмотрев двух пассажиров, немолодой азербайджанец пару секунд подумал и только потом разблокировал двери старого «жигуленка» пятой модели. Едва напарники уселись в такси, как машина тронулась. Азербайджанец сначала выехал на дорогу и только потом спросил, обращаясь к Роману, сразу признав в нем старшего:
– Куда ехать, дорогой?
– Улица Фонвизина, дом сорок пять, – назвал адрес Торопов и, повернувшись вполоборота к Мельнику, начал объяснять:
– Девушка, которая мне нравится, позвонила и попросила помочь. Я понятия не имею, что случилось, но, видимо, экстраординарное событие. Так просто она бы не позвала. Девушка эта не простая. Она занимается, насколько мне известно, добычей и продажей речного жемчуга. Может, еще чем-нибудь, но больше у меня информации нет. Я работаю по основному объекту, а ты на подстраховке.
– Мне все равно: скажут копать – буду копать, скажут сидеть – буду сидеть. Давай, однако, сначала объедем дом, посмотрим, что к чему, – внес предложение Мельник, не ослепленный любовным томлением и поэтому смотрящий на мир более реалистично.
– Вас не затруднит объехать квартал по периметру? – попросил Роман после двадцати минут езды по ночному городу.
Нужный номер дома, написанный белой краской на торце сталинской постройки трехэтажного дома, светился в темноте.
– Еще кататься – будет деньги стоить, – флегматично заметил водитель, объезжая три дома, особняком стоящие у дороги.
На улице Фонвизина возле сорок пятого дома, притеревшись к бордюру, стоял микроавтобус «Газель» с затененными стеклами, который очень не понравился Роману и Мельнику.
Переглянувшись, напарники вслух ничего не стали говорить.
На противоположной стороне дороги, прямо на бордюрном камне, сидели двое рослых мужчин и пили пиво из стеклянных бутылок.
Расплатившись с таксистом, Роман с Мельником вышли из машины с обратной стороны нужного дома.
– Сорок пятый дом, квартира семнадцать ты говоришь, – уточнил Мельник, исчезая в темноте.
Обойдя дом, Роман направился к крайнему подъезду, справедливо рассудив, что семнадцатая квартира может быть только в третьем подъезде.
Лестница с широкими гранитными ступенями выглядела жалко. Ступени были разбиты, деревянные перила оторваны, и, конечно, никакого освещения в подъезде не было.
На площадку третьего этажа выходило четыре двери.
На самой обшарпанной, с лохмотьями отставшей краски красовалась жестяная табличка с номером семнадцать.
«Понятно, что здесь нет мужской руки!» – оценил Роман состояние двери. И настроение у него сразу поднялось.
Посмотрев на часы, Торопов отметил, что он пришел на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Поднявшись на пролет, обнаружил, что широко распахнутый чердачный люк открывает проход на высокий чердак. Оттуда несло невообразимым смрадом кошачьих и человеческих экскрементов. Не успел Роман поднять голову над люком, как грубый пропитой голос пьяно спросил:
– Кого это черт принес?
Судя по голосу и запаху, данный чердак давным-давно облюбовали бомжи, а у жильцов не хватало ни сил, ни средств противостоять бесплатным постояльцам.
– Я позже приду, – пообещал Роман, спускаясь вниз.
– Без бутылки не приходи! – предупредил тот же голос, и сразу же на чердаке несколько человек громко засмеялись.
Судя по количеству голосов, на чердаке было три человека, при том один – женского пола.
Нажав кнопку звонка у двери, Роман услышал переливчатый звук и сразу же за ним быстрые шаги.
Дверь распахнулась, и Роман сломя голову бросился вперед, мечтая заключить свою любимую в объятья.
– Здравствуй, родная! – успел сказать Роман, как сразу с двух сторон в бока ему уперлись острия ножей.
– Дернешься, сразу зарэжем, – пообещали два заросших до бровей крепких мужика, жестко схватив Романа за уши.
От мужиков явственно попахивало прогорклым бараньим салом и свежим оружейным маслом.
«Такого приема я не ожидал!» – весело подумал Роман, незаметно осматривая обстановку.
Квартира точно была сталинской постройки: широкий коридор, высокие потолки и открытая дверь в просторную кухню, на которой виднелся старенький с синей исцарапанной столешницей стол. В кухне имелись два деревянных стула, с высокими фигурными спинками, прислоненные к стене.
Заросшие мужики, схватив Романа за одежду, перехвали руки на излом, и только после этого отпустили уши, которые сильно горели. Впереди, таща Романа за собой, шел широкоплечий заросший детина. Второй мужик, идя на буксире, больно выламывал Торопову руку в локте.
Попав в квадрат света из кухни, Роман заметил, что под ухом борода у первого конвоира отклеилась и под ней мелькнула молочно-белая кожа.
«Ряженые вы, ребята!» – обрадовался Торопов, не подавая вида, а только постанывая и кряхтя, всем своим видом показывая, насколько ему больно и что сейчас клиент думает только о боли в вывернутых руках.
В большой комнате, куда Романа силком затащили, находились две женщины и мужчина.
Остроносый парень в очках, первый водитель покалеченного недавно «Лексуса», с ходу приказал:
– Этого шустрика к батарее пристегните. Больно он стремный!
Анисья сидела в деревянном кресле вся обмотанная веревками и тихо плакала.
– Ты, овца, меньше плачь, а лучше подумай, как пятьдесят тысяч баксов будешь отдавать! Сейчас нотариус придет, квартиру на меня перепишет! Это всего десять штук баксов, а где остальные деньги
