нахлебавшись, начинаешь ценить хорошее, беречь его рьяно.
Из нас сформировали бригаду — тридцать буровиков и пятнадцать девчонок — сборная солянка с других факультетов. Бригадиром Бур Бурыч ротмистра Кускова назначил — позор вытрезвителя смывать:
— Там, я слышал, соревнование какое-то будет. Чуть ли не сто бригад из разных Вузов участвовать будут — кто картошки больше соберёт. Так что, ротмистр, без грамоты, или диплома какого-нибудь победного — на глаза мне не показывайся.
Кусков проникся и развёл такую агитацию — Павка Корчагин позавидовал бы.
Так вот — доставили нас на двух автобусах до деревни безымянной, лет этак семь назад полностью обезлюдевшей. На раздолбанном грузовичке гвоздей разных, пил, топоров, цемента, стёкол оконных — по доброте душевной подбросили, и дали двое суток на обустройство. Хорошо ещё, что у нас Михась был — единственный коренной деревенский житель на всю банду — из далёкой приволжской деревушки, имевшей нежное поэтическое название — Матызлей. Под его руководством мы три самых крепких на вид избушки в порядок привели — одну для девиц, две — для себя. Стёкла в рамы вставили, двери на петли повесили, печки подмазали, баньку в порядок божеский привели.
В конце — в колодец глубокий залезли и почистили его капитально — вот и с водой чистой полный порядок.
Вечером Михась всем желающим ещё и лекцию прочёл — про основные принципы правильного 'укутывания' печки:
— Если, на, заслонку раньше времени закрыть, на, когда угли ещё с синевой, на, — угоришь к утру обязательно, на. Закрывать, на, надо только когда уголь розовый, без синевы и черноты, на. Поняли, на? Но и зевать не надо — позже, чем надо печь укутаешь, на, — к утру она остынет полностью, на, — задубеешь совсем, на. Усекли, на?
Девицы, естественно, полностью не усекли — побоялись угореть, заслонку закрыли, только когда все угли окончательно потухли, к утру печь остыла — появились первые простуженные.
На меня тоже свалилась неприятность нешуточная — коварный Кусков принял волевое решение — назначил меня поваром:
— Девицы у нас все городские, изнеженные, нет им веры — подведут в самый ответственный момент. Так что, Андрюха — выручай, без хорошей кормежки нам соревнование это паскудное ни за что не выиграть. Как Бур Бурычу в глаза смотреть будем? Да и помощник у тебя будет. Новенький у нас в группе, Попович — по фамилии, прямо из армии, демобилизовался только что, у него справка — по состоянию здоровья освобождён от тяжёлых работ, — к тебе в помощники и приставим.
Попович оказался здоровенным пройдошистым хохлом из Донецка с совершенно потрясающими усами подковой — а-ля ансамбль 'Песняры'.
Помощник из него ещё тот — никак после долгого пребывания в качестве дембеля перестроиться не мог, — косил от всего при первой же возможности, — глубоко ему армия в подкорку въелась.
А вот на гитарке поиграть, песни о несчастной и неразделённой любви попеть — милое дело. Девицы к его ногам пачками падали и в штабеля укладывались.
А ещё Попович был не дурак выпить — желательно на халяву.
Посмотрел он на мои кухонные расклады, посчитал что-то, покумекал, и говорит:
— Напрасно ты столько денег переводишь, совсем напрасно. Ведь что в питании самое важное? Калорийность! Вот из чего ты на всю банду борщ готовишь?
Говядина на косточке — дорогая. А если бульон для борща из свиной головы варить? И
калорий ещё больше будет, и денег на бутылёк сэкономим.
Сказано — сделано. Мясо, парное молоко и прочие продукты нам каждое утро на лошади привозил Митёк — местный, вечно пьяненький мужичёк средних лет.
Дали Митьку заказ, через сутки получили свиную голову абсолютно невероятных размеров, и по отдельному заказу Поповича — двадцать банок грибной солянки и две литровых бутылки уксуса.
— На несколько раз хватит, — радовался рачительный Попович, — Главное, чтобы никто не догадался, а то и побить могут, с юмором у народа нынче плохо совсем.
Пока все были в поле — за шесть часов сварили крепкий бульон, а сваренную часть головы тщательно закопали на заднем дворе. Вывалили в кастрюлю с десяток банок солянки, добавили без счёта капусты, картошки, моркови — красиво так получилось.
Но неприятный запах из кастрюли портил всю картину.
— Точно, побьют, — грустил Попович.
Пришлось вылить в борщ литр уксуса — и тут случилось чудо, — вкус варева неожиданно изменился в лучшую сторону, даже пикантность какая-то появилась.
Усталая братва, заявившись на обед, справились с полной кастрюлей за считанные минуты, причём, девицы от мальчишек не отставали, и даже — нахваливали и пытались рецепт выведать.
— Завтра две кастрюли варите, — в конце распорядился Кусков, — Знатная вещь получилась.
Сколько свиных голов было съедено за этот месяц — не сосчитать, да и мы с Поповичем в накладе не остались. Вот только рецепт заветный мы так никому и не раскрыли — запросто побить могли.
В воскресенье объявили выходной. Кто-то на рыбалку ломанулся, кто-то отсыпался без задних ног. Мы же с ротмистром решили, на всякий случай, обследовать чердаки домов — вдруг, что полезное обнаружится, клад какой, или ещё что.
Чего там только не было: рваные полусгнившие верши, ватники и тулупы всевозможных размеров, старые кирзовые сапоги и многочисленные альбомы с фотографиями.
Почему же люди, уезжая, не взяли фотографии с собой? Или — никто и не уезжал вовсе, просто — перемёрли все от старости?
Нашлись и вещи, безусловно, могущие пригодится в хозяйстве.
Мне достался змеевик и несколько сорокалитровых бидонов. Ротмистр же нашёл старый, очень сильно заржавевший обрез.
Михась с Поповичем тут же залили в бидоны всякой всячины, сдобренной сахаром, — брагу поставили. Ротмистр сел приводить обрез в порядок — разобрал, тщательно смазал машинным маслом каждую деталь, и, даже, отрезав от старого валенка кусок войлока, занялся полировкой.
— Зачем это Вам, Вашбродие? — Не утерпел любопытный Попович, — Хотите, я по этому поводу весёлый анекдот расскажу? Про кота одного?
— Не стоит, кардинал, право, — откликнулся Кусков, — Есть у меня предчувствие, что этот ствол и пригодиться может, хотя патронов то и нет.
Как говорится в таких случаях:
'Предчувствия его не обманули'.
Через неделю заехал к нам Комиссар, ну тот парнишка, который был самым главным по соревнованию этому, — всё что-то в своём блокнотике чиркал-пересчитывал.
И случилась у Комиссара с бригадиром Кусковым нестыковка — не совпадают цифры по собранной картошке, у Комиссара гораздо меньше мешков получается.
Чуть до драки дело не дошло.
— Ты, краснопузый у меня за всё ответишь, — орал ротмистр, размахивая кулаками, — Я покажу тебе продразвёрстку по полной программе!
— Оставьте, Кусков, ваши кулацкие штучки, — не сдавался Комиссар, — Как Вы с такими выражениями через месяц Ленинский зачёт сдавать собираетесь?
Так и не договорились ни о чём. Хлопнул Комиссар в сердцах дверью, сел на свой мопед 'Верховина', и умчался куда-то.
А Митёк пьяненький, водитель кобылы, сидит себе на завалинке, и, так, между делом, говорит:
— Там у Поповича бражка подходит. Угостил бы кто меня — может быть, и раскрыл бы страшную тайну — куда картофель испаряется.
Кусков у Поповича, не смотря на оказанное физическое сопротивление, один бидон с брагой отобрал, да в Митька большую его (то есть — браги) часть и влил.
Митёк и рассказал всё:
