Бетрей отставил пустую бутылку и кликнул кнопку 'картины'.
Комп утробно рыкнул, выдал темный фон и стал грузить первый шедевр. Мутно-золотой шпиль, серое небо, летящий снег и наискось женское лицо.
Боль в затылке вспыхнула, и Бетрей задушенно выдохнул:
— Нет!..
Глава 13. ГОСТИНИЦА
Дина придирчивым взглядом окинула просторную гостиную номера. Все было выдержано в бежевых, желтых и коричневых тонах. В шторах, ковровом покрытии и пастелях, что украшали стены, присутствовал также зеленый, болотного оттенка.
— Хорошо, когда нет ничего огородного! — воскликнула Дина и плюхнулась в кресло.
Кресло доброжелательно скрипнуло, подстраиваясь под формы красотки. Дина вскочила, пересела на диван. Но диван под ее тело перестраиваться не пожелал. Разочарованная, гостья побежала в спальню, оглядела широченную кровать, потом заглянула в ванную комнату. Осмотр, кажется, ее удовлетворил.
— Сколько стоит такой номер? Сто фик? Двести?
— Двести, — ответил Одд.
— А ты богатый, как огородник во время клубничного сезона. — Дина хмыкнула. — Нам надо составить план, как Бетрея проверить на всхожесть.
— А кто еще в деле? Кто — кроме Футуровой, Ядвиги и Бетрея?
Дина замялась.
Одд откупорил бутылку 'Дон периньон' и наполнил бокалы.
— Еще Трашбог, — поведала Тина после бокала шампанского.
— Кто? — Одд нахмурился. — Кощунствуешь?
— Чего тут такого? Бог трашей. Как его еще называть? — Она засунула в рот клубничину, причмокнула. — Вот, где кощунство.
— В чем? — в этот раз озадачился бизер.
— Кощунство — есть клубнику. Огородники никогда ее сами не лопают. Только продают. Есть клубнику — все равно что есть фики. А мяса нельзя заказать?
— После клубники — мясо?
— А чего? Я голодная. Кусок бы побольше.
Одд позвонил по телефону и заказал бифштекс. Непонятная сила тянула его к этой женщине. И в то же время она вызывала дикое раздражение.
Заказ принесли мгновенно. Как будто официант стоял за дверью и только ждал звонка. На тарелке огромный коричневый ломоть, вокруг — горки гарнира — горошек, капусточка, маринованный лучок. Тина плотоядно облизнулась.
— Мясо потом, — сказала она и скинула кофточку. — После секса.
— Остынет.
— Ерунда. Главное, чтобы нам сейчас жарко стало.
Да, он желал ее, но как будто против воли. Будто кто-то накинул петлю ему на шею и к Дине тянул.
'А что если я во время оргазма задушу ее?' — подумал Одд.
И мысль эта не вызвала протеста.
Глава 14. БЕЛАЯ УСАДЬБА.
Белая усадьба в огородах всем известна. Ограда ее из зеркальных плит сверкает издалека. И нет в Белой усадьбе ни одной огородной частички, все, до последнего гвоздика, с мены. Двухэтажный дом с двумя распахнутыми в сторону Больших помоек крыльями сложен из доставленных с мены кирпичей. Белые, ровные, сахаристые, как леденцы — так и хочется их лизнуть, испробовать, каковы на вкус, вдруг в самом деле сладкие. И черепица на крыше с мены — издалека кажется — старинная, керамическая, будто с крыши какого-нибудь Гарца, а вблизи глянешь и поймешь — штамповка металлическая.
В Белую усадьбу Шустряка тянуло неудержимо.
Ступив на голубоватые плиты дорожки (чудесная подделка под мрамор, опять-таки с мены), Шустряк почувствовал, как внутри него заскребли острые ледяные коготки страха. Кажется, что внутри бегают тысячи пауков. Шустряк почти зримо представил, как они бегут, щекоча внутренности и впиваются в мозг.
'Пить! Бежать! Петь! Смеяться! Смываться!' — разом воскликнули в его мозгу несколько голосов и смолкли.
Шустряк отер ладонью вспотевший лоб и нажал кнопку звонка. Ждать пришлось долго, и Шустряк ждал. Наконец дверь приоткрылась узенькой щелкой — не тот посетитель Шустряк, чтобы перед ним распахивать двери настежь. Человек, ему отворивший, смотрел Шустряку в глаза и улыбался. Рот у него был улыбчивый, а глаза быстрые, скользкие. Наждачные глаза.
— Я рад, — сказал Хреб, — что ты не забыл к нам дорогу.
— Ну да, мы с тобой друзья, как сорняк с тяпкой, — поддакнул Шустряк.
Хреб провел гостя в просторную комнату, сам уселся в кожаное кресло цвета перезрелой сливы и гостю предложил сесть. Несколько секунд хозяин и посетитель молча смотрели друг на друга. Кожа на щеках у Хреба была точно такой же розовой, обожженной, как и у Шустряка. По этой коже, стянутой, как печеное яблоко, любой мог признать в Хребе оператора. Но Хреб не был менаменом, и редко покидал границы Белой усадьбы.
— Кожурки принес? — Хреб радостно оскалился, будто спросил о чем-то веселом.
Вместо ответа Шустряк распахнул куртку и вытащил из внутреннего кармана пять металлических цилиндров высотою с палец. Были они без номеров и без насечки, но в остальном точно такие же, какие используются на мене. И неудивительно — потому что взяты были с мены, только до маркировки.
— Элитная серия, у бизеров делали, — горделиво сообщил Шустряк. — В такие грех опивки заливать.
— Не волнуйся, яблочный мой, в эту тару мы закрутим самые лучшие клубеньки. Огородники банки летом закручивают. А мы — огородников! хохотнул Хреб.
Он потрогал указательным пальцем каждый цилиндрик и ощутил знакомый, проникающий в самую сердцевину тела холод. Подышал на один из баллончиков, и тот сразу покрылся инеем. Настоящие модули, без подделки.
— Отличный товар. И бизерам сплавить не стыдно, — Хреб вытащил из кармана пачку радужных фик.
— Нет, нет, не фики, — поморщился Шустряк.
— А что ж тебе надо? Неужто зелени захотелось? Так извини, яблочный мой, зелень на нашем огороде не выросла еще.
— Нет, зелень мне не нужна, — сконфузившись, признался Шустряк. Остаточек жмыховский хочу. Вот что.
— Неужто того, что на мене воруешь, тебе мало?
— Это особый остаток, модуля на полтора, а то и на два будет, Шустряк вытащил из кармана два баллончика, в этот раз с насечкою.
— Дуришь ты меня, — хмыкнул Хреб, — ведь мы с тобой оба знаем — не бывает у жмыхов два модуля. Жмых он потому и жмых — а по-иностранному траш — что в нем мозгов всегда меньше модуля плещется.
— Я же сказал: особый это остаточек. И парень этот не жмых, а только числится жмыхом. В огородах
